Занимаясь «философией», мы, казалось бы, являемся прямыми наследниками «греков», которые эту самую философию «придумали», изобрели. Однако очень трудно доказать, прежде всего самим себе, что мы, сегодня называющие (или позволяющие другим называть) себя философами, действительно заняты в наше время тем же делом, что и греки в их время, хотя бы стилистически, не говоря уже содержательно. Причем, если форма научного трактата, пошедшая с Аристотеля, с частями, главами, разделами, еще позволяет рассчитывать на какую-то преемственность, то как быть с диалогами, речами, фрагментами, поэмами, а это и есть наследие тех, кого Хайдеггер предложил именовать «начальными мыслителями», непонятно.

Как связан генезис – рождение, происхождение, становление как становление вот тут, на нашем пути – идиомы с пониманием текста, т. е. вербальной или невербальной ситуации, в которой мы оказались в данное время в данном месте? Откуда мы знаем, что вот это место нашей жизни ословливается именно этой идиомой, и вообще, почему идиомой, а не «просто словом»? Как меняется течение нашего понимания текста, если в нем встречается идиома? Как возможно удерживать одновременно понимание текста и понимание идиомы?

Очевидность – одна из главных тем Гуссерля и она представляется совершенно не-обозримой. Можно, наверное сказать, что вся его философия посвящена раскрытию этого понятия. Полное раскрытие этой темы невозможно в жанре статьи. Поэтому я затрону лишь один сюжет, связанный с гуссерлевским пониманием очевидности. Дело в том, что в некоторых его текстах очевидность предстает в виде схемы. Эту схему я и попробую описать.