Современная философия характеризуется чрезмерной сложностью аппарата. Чуть ли не любое слово, используемое тобой, оказывается многозначным термином, использование которого требует многочисленных ссылок на предшествующие употребления. Философская работа подчас превращается в пересказ чужих идей: не высказав отношения к ним, философ не имеет права говорить свое. Таким образом, философский текст оказывается перегружен перечислением имен, направлений, теорий и пр. Трудность усугубляется тем, что «сказать свое» практически невозможно. Просмотр публикуемых философских работ убеждает в том, что подавляющее большинство их посвящено критике, анализу, сопоставлению или просто пересказу чужих идей. Для современного философа естественно не исследовать предмет, а выяснять, как этот предмет исследовался прежде.

На наших семинарах мы часто спорим о том, «вопросительное» или «отвечательное» дело философия. Коллега Дмитрий Смирнов в таких случаях обычно говорит, что философия должна не только ставить вопросы, но и отвечать на них. Если же она без-ответна, то и без-ответственна. Это позиция, и она заслуживает уважения. Существо этой позиции определяется тем, что греки называли ethike, т.е. этическим. Долженствование как мотив вводится лишь там, где уже присутствует свобода. Философия не навязывает нам, что с ней делать и как ее понимать. Это наше дело, как мы ею распорядимся. Другое дело, что долженствование действительно указывает на нечто важное. Оно настаивает на том, что определенное понимание природы вещи есть ее подлинная суть, но в то же время этого недостаточно; вещи мало просто быть тем, что она есть. Ее суть дается ей извне, в долженствовании – вот какой она должна быть; вот чем она должна заниматься; вот как следует ее понимать.

Вопрос о том, что такое философия, стоит практически перед каждым философом, и сейчас не меньше, чем всегда. Огромное количество монографий и статей, заявляющих о конце философии, только прибавило остроты и злости, от которой иных радетелей этого конца просто распирает. Один из них, по собственному признанию, философ-ренегат, ставший бухгалтером, чтобы выжить в этом меркантильном мире, каких только язвительных слов, в том числе из туалетного обихода, не потратил на обличение философии, не сказав по сути ничего и признав только, что, на его взгляд, с одной стороны, «философское мышление давно стало атавизмом», а с другой – что «философия нарциссична и потому даже первый и главный вопрос ее — всегда о самой себе. Философия должна изобретать не только феномены, но и сам предмет своей науки, а часто и метод. В этом ее сходство с искусством».