Техническое регулирование (ТР) — область, требующая специальных познаний, но касающаяся каждого. Весь окружающий нас предметный мир живет не как придется, но подчиняется нормам, проходит согласования и фильтры. Машина контроля работает без лишнего шума, но отчетливо проявляет сам тип социальности и власти, характер связи гражданина и государства. В зеркале ТР, забытом политическим пиаром, лицо режима отражается без макияжа. Всматриваться в этот образ полезно и аналитикам, и обывателям. Как и в судьбу одного из самых радикальных системных преобразований — реформы российской системы ТР, движущейся от многообещающего начала через затяжной миттельшпиль к срыву под видом победы

Одной из основных функций государства является предоставление населению, и в первую очередь бизнесу, силовых услуг, то есть услуг по производству и поддержанию порядка, определенных и понятных всем правил игры. Установление таких правил, а также контроль за их исполнением и делают государство легитимным в глазах населения. И как раз эти правила, а главное — сами процедуры их исполнения, сегодня оказались крайне размытыми. Все более очевидным становится, что некий важный элемент государственного устройства, каким оно сложилось в постперестроечные годы, утерян и ничем не был заменен. Об этом исчезнувшем элементе политической системы и пойдет речь. Имя ему — региональные элиты, и прежде всего — губернаторский корпус 1990-х годов. Именно эти элиты создали административный рынок, который, трансформировавшись, продолжает функционировать и по сей день. Показательно, что, несмотря на демонизацию «лихих 90-х», губернаторы той поры продолжают восприниматься населением многих субъектов Федерации как «настоящая» власть.

Социальные изменения в странах бывшего Восточного блока наиболее отчетливо проявляются в городах. Именно города стали опытным полем и лабораторией для переходного процесса, качественно преобразившего условия повседневной жизни в этом регионе. Особенно заметны перемены во внешнем облике городов, но если присмотреться, можно различить и перестройку городской структуры. Исследователи расходятся в оценке этих изменений: то, в чем одни склонны видеть возрождение идеи полиса, наступившее после долгих десятилетий господства бюрократического социализма советского типа, другим представляется лишь воспроизведением привычного набора характерных черт капитализма. Скажем, кто-то оплакивает превращение Праги, одного из самых старых и своеобразных столичных городов Центральной Европы, в подобие Диснейленда, служащего приманкой для глобализированного туризма, а кто-то, напротив, радуется, что Прага перестала быть такой грязной, запущенной и бесцветной. Сразу же замечу, что в предлагаемом далее анализе я, не упуская из виду негативных явлений — экспансии личного и общественного транспорта, спекуляции земельными участками, разрастания городской территории, — тем не менее прихожу к общей позитивной оценке перемен последних лет, к тезису о возрождении бывших социалистических городов как особого социального и культурного мира. Революция в странах Центральной и Восточной Европы привела не только к раскрепощению гражданского общества, но и к революционному преобразованию городской среды, стала началом глубокой реурбанизации этой части континента