Этим номером редакция журнала начинает выпуск четырехтомника Избранного «Континента» за 1974–1992 годы. Другими словами — «Континента» парижского периода его существования.
Представляя сегодняшнему читателю тогдашний «Континент», редакция «хотела бы донести дыхание истории, сам воздух эпохи, пропитывающий не только те тексты, которые и сегодня живы и остры, но и те, которые хотя и ушли со своим временем, но именно этим как раз особенно ощутимо и доносят до нас его специфическую атмосферу…»

Раскол жизни на «церковную» и «мирскую» — несомненно, один из самых острых и мучительных кризисов, который уже несколько столетий переживает христианство. И не только христианство — вся наша новоевропейская цивилизация живет под знаком глубокой раздвоенности и потому несет на себе печать кризиса. Этот кризис стал неизбывной проблемой нашего времени. […]

И в одно верю: свободный, пытливый ум личности — самое ценное в мире. И за одно буду бороться: чтобы разум мог сам, без всякого руководства, выбирать свой путь. И против одного я должен бороться: против каждой идеи, религии или правительства, ограничивающих или уничтожающих личность. Таков я, таковы мои стремления. Я могу понять, почему режим, устроенный по какому-то шаблону, всегда тщится уничтожить свободный разум, — ибо это единственное, что способно уничтожить такой режим.