Ключевой тезис статьи Джона Дарема Питерса – «от истории коммуникаций к истории как коммуникации» – вписывается в ту логику «расширений», которую наметил Маршалл Маклюэн в своей классической работе «Понимание Медиа» (1964). Действительно, если медиа – это расширения (extensions) наших тел и с момента появления электронных технологий новые медиатизированные тела достигли вселенских масштабов, превратив земной шар в деревню, то почему бы самой теории коммуникаций не «расшириться» за счет аннексии «территории историка».

Историю коммуникации начали изучать, по историческим меркам, недавно. До конца XIX века никто не выделял коммуникации в качестве самостоятельного предмета исследования, отличного от таких областей, как транспорт, книгоиздание, обмен, язык или речь. Мысль о том, что имеются коммуникации, у которых есть собственная история, появилась в исторической науке и политической экономии XIX века – об этом писали Токвиль и Гизо во Франции, Милль в Англии, Книс и Шеффле в Германии.

Понятие индивидуального собирательного имени (Kollektivsingular) – один из главных теоретических инструментов «истории понятий» (Begriffsgeschichte). Хотя это выражение нельзя считать синонимом введенного Райнхартом Козеллеком термина «основные исторические понятия» (geschichtliche Grundbegriffe), эти последние часто характеризуются как индивидуальные собирательные имена. Так, согласно Козеллеку, современное понятие историивозникло в XVIII веке, когда История с большой буквы стала собирательным именем для всей совокупности рассказов о прошлом человечества. Сходным образом и «государство» (Staat) в конце XVIII – начале XIX века стало рассматриваться как моральное лицо и как собирательное имя для широкого спектра общественных институтов