Наш извращенно формалистский подход к утопии как жанру уводит нас от содержания. Он подменил вопрос о том, какие трудности помешают нам вообразить или репрезентировать утопию, казалось бы, более актуальным исследованием природы нашего стремления к утопии и надежды на нее.

У аргентинского писателя Адольфо Биой Касареса есть удивительный рассказ о летчике, случайно оказавшемся в параллельном мире. Его самолет сбился с курса над джунглями и вынужден был приземлиться в каком-то городе, по виду не отличающемся от обычных городов Аргентины, да и вообще (условно говоря) западного мира. 

Андрей Захаров: Практика постмодерна отрицает такие ключевые для романтизма понятия, как «творчество», «гений», «вдохновение». Постмодернизм в основном пренебрежительно относится к новизне, настаивая на том, что «все уже было». Однако, отрицая все это на словах, автор-постмодернист зачастую, вольно или невольно, все-таки стремится ввести в оборот новые формы. Согласен ли ты с этим и как сам воспринимаешь специфику постмодернизма?