НА АЛТАРНОЙ панели, созданной в 1487 г. для церкви августинцев в Нюрнберге, рядом c древним воином-мучеником Георгием изображен св. Зебальд — небесный патрон города (илл. 1). По преданию, этот отшельник, живший то ли в VIII, то ли в XI в., побывал как паломник в Риме. Потому южнонемецкий мастер представил его с посохом и в широкополой шляпе, в каких на исходе Средневековья ходили пилигримы. К ее тулье пришиты три литых паломнических значка и листок пергамена, на котором написан лик Христа.

ИСПАНСКИЙ режиссер Луис Бунюэль в своих мемуарах вспоминал о том, как в 1936 г., после начала Гражданской войны, по Мадриду поползли слухи, что в одном монастыре мать-настоятельница с помощью молотка и зубила отколола от статуи Девы Марии фигурку Иисуса и сообщила Царице небес, что вернет его только тогда, когда «мы [т.е. сторона националистов. — М.М.] победим в войне».

Как гласит известная формула, которую приписывали римскому императору Веспасиану, деньги не пахнут. Средневековые клирики вряд ли бы c ней согласились. Слишком часто кошели с неправедным златом или расплавленные монеты, которые заливают в глотки фальшивомонетчикам, фигурируют в изображениях и в описаниях адских мук. Христианская традиция смотрит на деньги с недоверием, ассоциируя их с алчностью и греховной привязанностью к земным благам. Как подчеркивает французский медиевист Жак Ле Гофф, средневековые изображения, на которых фигурируют деньги, прежде всего были рассчитаны на то, чтобы вызвать у зрителя отвращение к Маммоне