Занимаясь «философией», мы, казалось бы, являемся прямыми наследниками «греков», которые эту самую философию «придумали», изобрели. Однако очень трудно доказать, прежде всего самим себе, что мы, сегодня называющие (или позволяющие другим называть) себя философами, действительно заняты в наше время тем же делом, что и греки в их время, хотя бы стилистически, не говоря уже содержательно. Причем, если форма научного трактата, пошедшая с Аристотеля, с частями, главами, разделами, еще позволяет рассчитывать на какую-то преемственность, то как быть с диалогами, речами, фрагментами, поэмами, а это и есть наследие тех, кого Хайдеггер предложил именовать «начальными мыслителями», непонятно.

На наших семинарах мы часто спорим о том, «вопросительное» или «отвечательное» дело философия. Коллега Дмитрий Смирнов в таких случаях обычно говорит, что философия должна не только ставить вопросы, но и отвечать на них. Если же она без-ответна, то и без-ответственна. Это позиция, и она заслуживает уважения. Существо этой позиции определяется тем, что греки называли ethike, т.е. этическим. Долженствование как мотив вводится лишь там, где уже присутствует свобода. Философия не навязывает нам, что с ней делать и как ее понимать. Это наше дело, как мы ею распорядимся. Другое дело, что долженствование действительно указывает на нечто важное. Оно настаивает на том, что определенное понимание природы вещи есть ее подлинная суть, но в то же время этого недостаточно; вещи мало просто быть тем, что она есть. Ее суть дается ей извне, в долженствовании – вот какой она должна быть; вот чем она должна заниматься; вот как следует ее понимать.