М. Войцеховский - сотрудник "Газеты Выборча"

В конце ноября на улице окажутся более полутора тысяч человек - главным образом, чеченцы, проживающие в польских центрах для беженцев. Причина - внесение поправок в положение о защите иностранцев.

Утренняя прогулка с собакой. Звонок мобильника. Судя по определителю, звонят из телефона-автомата.

- Алло, слушаю, - говорю я.

- Марцин? Это Асет. Мы на платформе "Варшава-Стадион". Можешь за нами заехать? - произносит женский голос по-русски с кавказским акцентом.

Какая Асет? О чем вообще речь? Мне надо везти детей в школу.

- Марцин, твой телефон нам дала Светлана. Она, наверное, предупредила, что мы будем проездом в Польше. Мы из Чечни.

Ах, да! Светлана - чеченка, живет в Москве. Почти вся ее семья погибла во время войны. Имея дипломы двух факультетов, Светлана зарабатывает на хлеб уборкой помещений. Она звонила пару недель назад: родственники из Грозного уезжают на Запад, через Польшу. Можно ли на всякий случай дать им мой телефон? Разумеется, я не возражал.

- Буду через полчаса. Как я вас узнаю?

- Мы в бежевых куртках. Будем держать в руках российские паспорта, - отвечает Асет.

Стадион, восемь утра. Вьетнамские носильщики толкают перед собой тележки, груженые шмотками, кто-то торгует пиратскими дисками. Варшавяне делают покупки.

Асет сидит на скамейке в зале ожидания. С ней двадцатилетний сын, Ризван. Она почти не похожа на чеченку. Хорошо одета, волосы тщательно выкрашены, высокие каблуки. Сын - красивый блондин. Мог бы сойти за славянина.

Об отъезде из Чечни они думали два года. Месяц назад в Грозном неизвестные избили Ризвана, когда тот выходил из интернет-кафе. В Чечне эти кафе - как и заправки, и все более-менее доходные объекты - контролирует клан Рамзана Кадырова, премьера промосковского правительства, а прежде бандитского главаря. У Асет есть справка из больницы о том, что сын был избит, но заводить дело прокуратура отказалась. Это наводит на мысль, что инцидент действительно как-то связан с людьми Кадырова. К тому же врачи не заметили, что у Ризвана повреждено не только лицо, но и внутренняя часть ротовой полости. Через три дня в рану попала инфекция. Необходима операция. - Это меня окончательно и склонило к отъезду. Сын - все, что у меня есть. В Чечне ничего хорошего его не ждет, - говорит Асет.

Приехав в Москву, она пошла в польское посольство - в Чечне по-прежнему считается, что поляки сочувствуют чеченцам. Но сотрудница посольства сразу предупредила Асет, что по выданным в Чечне паспортам визу им наверняка не дадут. Посоветовала обратиться в одно из польских консульств в Беларуси или Украине, лучше всего поближе к границе с Польшей. Там Асет через туристическое агентство получила польскую визу - на четырнадцать дней, "с целью шоппинга".

Путь легальный и нереальный

Никогда раньше я не имел дела с беженцами. Коллега советует:

- Им надо на улицу Кошикову в Управление по делам репатриации и иностранцев.

Угол Кошиковой и Аллеи Роз - адрес, который ничего не говорит большинству варшавян, зато отлично известен иностранцам, желающим получить политическое убежище или статус беженца. Здесь принимают документы, выдают направления в центры для беженцев, проводят собеседования, от которых зависит решение о признании статуса беженца. Об атмосфере в Управлении беженцы рассказывают по-разному.

- Мне казалось, что я на допросе у русских солдат. У меня не было паспорта, они еще и арестом грозили, - говорит молодая чеченка, уже несколько лет находящаяся на территории Польши.

Однако у ее знакомого сложилось другое впечатление:

- Всё лучше неизвестности, когда в любой момент могут прийти и высадить дверь твоего дома. После приезда в Польшу я чувствую себя в безопасности.

Сотрудники Управления стараются вести себя доброжелательно по отношению к просителям. Информация о приемных часах - на нескольких языках, в сквере перед входом - скамейки. Металлический барьер, чтобы в очереди соблюдался порядок. Но мои знакомые не хотят идти на Кошикову. - Мы лучше поедем на Запад. Там у нас родственники, и возможностей там больше. Получение статуса беженца в Польше - это на крайний случай, - говорит Асет.

По мнению чеченцев - а в сегодняшней Польше именно они составляют среди беженцев абсолютное большинство, - охотнее, чем статус беженца, польские власти дают разрешение на так называемое "допустимое пребывание". Чеченцы полагают, что из соображений экономии. Беженец получает женевский паспорт, позволяющий посещать, в частности, страны Европейского Союза, может жить в центре для беженцев, имеет право на ежемесячное пособие. Разрешение на допустимое пребывание означает, что в течение одного года человек может оставаться на территории Польши, работать, пользоваться социальным обеспечением по месту жительства. Но права его в значительной степени - теория. Пособие он сможет получать только в том случае, если пропишется, а кто станет прописывать чеченца? Работать он не может, потому что не знает языка (в центрах для беженцев все же раз в неделю проводятся занятия польским). Впрочем, даже если иностранец, получивший разрешение на допустимое пребывание, и найдет работу, больше полутора тысяч (без вычетов) ему не заработать. На это несколько человек не прокормишь - а чеченцы, как правило, приезжают большими семьями.

Поэтому Асет и Ризван собираются действовать иначе. Им дали телефоны людей, переправляющих беженцев через польско-немецкую границу. Я отчаянно отговариваю их от этого варианта. Предлагаю законным путем добиваться визы одного из государств, входящих в Шенгенскую зону. Асет и Ризван не соглашаются.

-Никакой визы чеченцам не дадут. Мы можем ехать только нелегально, - говорит Асет.

Неофициально сотрудник одной из европейских организаций в Брюсселе признается:

- У них нет никаких шансов получить визу. К тому же отказ будет зафиксирован в досье, что может осложнить им жизнь в будущем. - И добавляет: - Хотя, разумеется, никто не может запретить им подать документы на визу.

К счастью, по телефонам, имеющимся у Асета и Ризвана, никто не отвечает. Так что у нас есть несколько дней, чтобы попробовать получить визу. Я помогаю Асет и Ризвану подать документы в посольства нескольких стран Европейского союза. Юристы из Хельсинкского фонда прав человека предупреждают нас, что иллюзий питать не стоит. Не помогает и поддержка нескольких депутатов Европейского парламента. Законы Евросоюза неумолимы. Беженец должен обращаться за помощью на территории первого свободного государства на своем пути, в данном случае - в Польше. Даже получи Асет и Ризван визу одного из государств Шенгенской зоны и попроси они там политического убежища, их все равно могут выслать обратно в Польшу. Это записано в так называемой дублинской конвенции, определяющей миграционную политику Европейского Союза.

Но законы Евросоюза ничего не ведают о человеческом упорстве. И если беженец все же проникнет на территорию шенгенского государства -например, спрятавшись в грузовике, без документов, - а затем обратится в тамошний отдел по делам иностранцев и скажет, что бежал от войны и сам не знает, каким образом оказался за границей, потому что действовал в состоянии шока, то есть большая вероятность, что его примут. Поэтому большая часть беженцев уничтожает свои российские паспорта и нелегально пробирается из Польши на Запад. Если повезет - лучшая жизнь гарантирована. Если поймают на границе, то в Россию все равно не депортируют - вышлют в Польшу. Правда, за повторную попытку незаконного пересечения границы беженца могут поместить в тюрьму, но не более чем на несколько месяцев.

Мои новые знакомые уверяют, что шансы нелегально выехать из Польши на Запад достаточно велики. - Машины идут почти каждый день. Прямо от центров для беженцев. Большие грузовики на границе почти не проверяют, - говорит Асет. И в следующее мгновение добавляет: - Я не хочу возвращаться в Россию.

В конце концов мы договариваемся, что пока действительна их польская виза, они попытаются решить дело законным путем.

Несмотря на многочисленные протекции шенгенскую визу нам получить не удалось. Я уговариваю чеченцев, чтобы они все же подали документы на получение статуса беженцев в Польше. Обещаю снять какую-нибудь дешевую квартиру, чтобы им не пришлось жить в центре для беженцев. Ризвана, возможно, удастся устроить в вуз. Благодаря усилиям матери он всю войну ходил в школу. В аттестате зрелости за 2003 год у него одни пятерки и четверки.

Из Польши надо бежать

В какой-то момент Асет и Ризван знакомятся с Ильясом, который почти год провел в Варшаве по разрешению на допустимое пребывание. Положение Ильяса осложняется августовскими поправками в закон о защите иностранцев, который войдет в силу 26 ноября. Эти поправки предусматривают отказ в социальной помощи лицам, которые, получив разрешение на допустимое пребывание, повторно подают документы на предоставление им статуса беженца. Согласно новым правилам, все эти люди обязаны покинуть центры для беженцев, они теряют также право на другую социальную помощь, полагающуюся лицам, которые добиваются признания им статуса беженца. Меньше, чем через месяц Ильяс окажется на улице.

- Из Польши надо бежать, - говорит он.

Директор Управления по делам иностранцев Ян Венгжин, по инициативе которого приняты поправки, объясняет, что это должно помочь беженцам лучше адаптироваться к жизни в польском обществе:

- Раньше можно было чуть ли не всю жизнь провести в специальных центрах, раз за разом подавая документы на получение статуса беженца. Такой феномен "вечного беженца" всем во вред. Управление не в состоянии бесконечно обеспечивать иностранцев помощью. Люди, которым Польша предоставляет убежище, должны начать здесь новую жизнь, влиться в общество.

Ян Венгжин убеждает, что каждый случай будет рассматриваться индивидуально, и никаких трагедий в конце ноября не произойдет: никто не выбросит на улицу, например, семьи с малолетними детьми. Но у живущих в Польше чеченцев - свое мнение. После 26 ноября почти полторы тысячи из них - таких, как Ильяс, - окажутся без средств к существованию. Поэтому вот уже несколько недель они в массовом порядке покидают Польшу - разумеется, незаконным путем. В некоторых центрах для беженцев прямо на стене висит объявление с телефонами лиц, помогающих нелегально перебраться за границу. Переезд через Одер в прицепе грузовика обойдется примерно в 500 евро. Тем, кто хочет, чтобы шофер высадил их не у самой границы, а дальше, придется заплатить больше. Подобные путешествия оплачивают родственники беженцев, находящиеся за границей, а иногда беженцы сами тратят на это скопленное за целую жизнь.

Польская виза у моих чеченских знакомых кончается. Через два дня их пребывание в Польше станет незаконным. Придется продлевать визу под предлогом болезни, просить убежища или...

Путь нелегальный и реальный

Ильяс звонит Асет:

- Я уже на Западе. А вы всё в Польше? Я же говорил: легально не получится. Уезжайте как можно скорее. Я дам телефон нужного человека.

Асет и Ризван настроены решительно. Никакие объяснения и уговоры не помогают. Через несколько часов они должны прибыть в городок в западной Польше. Иначе машина уйдет без них. Там на вокзале уже ждут другие чеченцы. У них отбирают паспорта. Ведут в лес. Через несколько часов приезжает грузовик. Водитель - выходец из бывшей советской республики. В прицепе рефрижератора умещается около двадцати человек. Несколько чеченцев, остальные - граждане Шри-Ланки и Бангладеша. Среди ночи грузовик отправляется в рай.

Люди спят на полу. Ледяном. В туалет не сходишь, не у всех есть с собой вода и еда. Брезентовый тент плотно закрыт. Чеченцы ориентируются в пространстве по названиям, высвечивающимся на мобильниках.

Уговор с водителем простой. Ни о каких беженцах он ведать не ведает. Если их обнаружат, все должны говорить, что запрыгнули в прицеп, пока водитель спал на стоянке или отлучился в туалет. Так что он чувствует себя в полной безопасности. Каждый беженец платит за проезд от 500 до 700 евро. В данном случае общая сумма составляет восемь тысяч евро. Половину получает водитель, половину - организаторы.

Наконец на экране мобильника появляется слово "Слубице". Грузовик пересекает границу без всяких проблем. Под брезент никто не заглядывает. Теперь вперед, на Берлин.

У большинства чеченцев, проезжающих через Польшу, есть родственники на Западе. Некоторые живут там уже несколько лет - имеют легальные документы, работу, устроены. Несмотря на это - а может, именно поэтому - их нелегко уговорить приехать на лесную автостоянку в окрестностях Берлина, где водители рефрижераторов высаживают тайно переброшенных из Польши беженцев. Немецкая полиция прекрасно осведомлена о подобных местах и регулярно их патрулирует. Частенько в полицию звонят другие водители, обеспокоенные тем, что в темноте какие-то личности выскакивают из грузовиков или шагают друг за другом вдоль автострады.

Мои знакомые чуть не попались: другие беженцы - не чеченцы - подняли на автостоянке такой шум, что вскоре сюда прибыла полиция: несколько машин и вертолет. Полицейские стали преследовать совершенно растерявшихся, кинувшихся врассыпную бангладешцев и выходцев из Шри-Ланки. В Германии их никто не ждет. Скорее всего они будут депортированы в Польшу.

Мои чеченские знакомые спрятались в кустах и благополучно дождались машины, которую прислали за ними родственники. Через несколько дней Асет и Ризван позвонили: они там, куда стремились, в безопасности и благодарят за помощь. Пока они счастливы, но впереди еще немало трудностей. Даже если им удастся легализовать свое пребывание на Западе, предстоит адаптироваться, выучить язык, найти работу.

Почему им пришлось - в обход закона - бежать на Запад? Почему Польша отбивает у беженцев желание оставаться на ее территории? Миграционный закон должен защищать Европу от нежелательных лиц, например, преступников. А пока он заставляет стремящихся к свободе беженцев нарушать закон.

2006 год, октябрь