[Предлагается фрагмент документа, расположенного на сайте Хронос Электронная публикация выполнена ПоляковымО. в рамках интернет-проекта "1812 год" по изданию "Записки А. П. Ермолова. 1798-1828" М., Высшая школа, 1991.]

Января 22-го [1826 года] войска собрались при крепости Грозной. Они состояли из двух баталионов Ширванского, одного Апшеронского, одного 41-го егерского полков, одной гренадерской роты Тифлисского пехотного полка, 600 линейных казаков и 16 орудий артиллерии. С такими войсками можно было наказать не одних чеченцев.

26-го числа прошли войска Хан-Кале, неприятеля было не более 200 человек, который произвел перестрелку с арриергардом. В первый раз был я на сем месте и видел труды покойного генерал-майора Грекова, ибо едва оставались признаки леса, прежде непроходимого, где в 1806 году генерал Булгаков понес весьма чувствительный урон, много ободривший чеченцев. Теперь обширная и прекрасная долина представляет свободный доступ в средину земли их, и нет оплота, на который они столько прежде надеялись. В тот же день занято селение Большая Атага. Войска нашли роскошное продовольствие для себя и для лошадей. Жителей застали весьма немногих, ибо спаслись они в ближайшие леса, в домах осталось много имущества. Селение не менее 600 дворов, и много домов хороших.

Войска, расположенные лагерем у селения, два дня сряду имели довольно сильную перестрелку. Казаки дрались при обозрении переправы чрез реку Аргун. В Малой Атаге, лежащей на противоположном берегу, замечены большие огни, слышны были выстрелы и крик в ознаменование радости о прибытии на помощь соседей, и тогда же дали знать лазутчики, что пришли чеченцы, по Мичику живущие, часть ичкеринцев и несколько лезгин.

30 числа в 4 часа пополуночи послал я два баталиона Ширванского полка, одну роту 41-го егерского, 8 орудий артиллерии и 500 казаков сжечь селение Чахкери, где неприятель имел удобное пристанище и всегда собирался. Пред рассветом войска, приблизившись к селению, замечены были караулом, и потому, не теряя времени, после нескольких выстрелов из пушек, один баталион бросился в селение, из коего неприятель спасся бегством. Баталион, сжегши селение, без препятствия выступил из оного; но когда в обратный путь отошли около версты, чрезвычайно густой туман лег на землю, с которым соединившийся дым от горящего селения до того затмили свет, что в самом близком расстоянии нельзя было ничего видеть.

В сие время приспел стоявший за Аргуном неприятель; он не мог видеть числа войск наших, так как и его прибытие познано было по одному ужасному его крику. Часть конницы его, проскакав мимо наших стрелков, столкнулась с казаками, но была опрокинута ими. От силы столкновения несколько человек чеченцев и казаков опрокинуты были на землю. Редко видят сие кавалеристы, хотя нередко говорят о шоке. За сим большие толпы атаковали нашу пехоту. Артиллерия действовала картечью и не далее пятидесяти шагов, так что отрываемы были члены и раздираемы тела. Бросавшиеся спасти тела по обыкновению в свою очередь истребляемы. Третье нападение было сильнейшее и продолжалось долее. Неприятель ударил всеми силами: встреченный картечью, батальным огнем пехоты и казаками он обращен в стремительное бегство. Неприятель был в числе трех тысяч человек, дрался отчаянно, ибо лжепророк лично сам находился, и многие священнослужители возбуждали их к тому пением молитв. Но далее не было уже ни одного выстрела, вероятно потому, что поднявшийся туман обнаружил число войск наших. Из признания чеченцев известно, что они потеряли не менее двухсот человек одними убитыми, в числе коих многих отличных между ними людей. Они говорили, что никогда прежде не испытали они столько жестокой схватки. После сего сражения неприятель рассеялся, и войска 2-го февраля, пройдя Хан-Кале без выстрела, возвратились в крепость Грозную.

5-го числа, оставив обозы, дабы двигаться с большею быстротою, войска, пройдя ночью Хан-Кале, у селения Большой Чечень, переправились за Аргун и заняли деревню Бельгетой, которую оставили жители. Казаки сожгли небольшое селение Ставноколь, где захватили в плен семейства и отбили стадо скота. Керменчук, одно из главных и богатейших селений в Чечне, просило о пощаде и получило оную, дало аманатов. Я ласкал жителей, имея в виду проложить дорогу.

8-го числа войска, после ничтожной перестрелки, заняли половину селения Алды, которой буйные жители, никогда прежде не повинуясь, всегда возбуждали беспокойства, другой половине дана пощада, и жители с семействами остались в домах покойными. Здесь застигли нас жестокие морозы, продолжавшиеся более недели. По прекращении оных войска последовали чрез Гойтинский лес, где ожидал я быть встречен неприятелем. Но он был в малых силах, и баталион 41-го егерского полка с такою быстротою погнал его, что и самые завалы оставил без сопротивления. За баталионом посланные казаки выгнали чеченцев из селения Балакай и сожгли оное. Далее в следовании к селению Рошни небольшая часть пехоты в арриергарде и казаки вели перестрелку. В сей день казаки, прикрывая фланговое движение войск, показали примерную неустрашимость под огнем довольно сильным чеченской пехоты: я не видал ни одного казака, стреляющего по-пустому, ни одного иначе едущего, как малым шагом. Смею думать, что это не самое легкое и в регулярной коннице.

Оставленное селение Гихи, большое и богатое прекрасными садами, приказал я сжечь, ибо жители оного упорствовали прийти в покорность. Сады истреблены одних только главнейших мятежников. Чрез Гихинский лес нашел я проход весьма трудный: большие и старые деревья, между коими множество валежнику, дорога тесная и излучистая, представляли неприятелю удобства обороны, и я конечно потерпел бы урон, но он полагал, что я пойду в обратный путь тою же дорогою, там ожидал меня, и войска прошли беспрепятственно. Мошенническое селение Доун-Мартан, в котором укрываются всегда кабардинские абреки, сожжено. Отсюда довольно обширными и прекрасными полями, принадлежащими карабулакам, прошел я до селения Казах-Кечу. Пришедшие с покорностью жители, впрочем много раз виноватые, испросили пощаду. Войска возвратились в крепость Грозную 21 числа.

Во все время движения делал я с намерением малые весьма переходы, дабы неприятелю дать возможность собраться, ожидая, что он решится дать сражение. Способ сей был вернейший положить конец мятежу, или иначе надобно отыскивать мятежников в их убежищах, на что не доставало у меня времени.

Наставшая ненастная погода, дороги от чрезвычайной грязи сделавшиеся затруднительными и невозможность продовольствовать лошадей за недостатком фуража понудили меня отложить действия до удобнейшего времени, и потому, усилив гарнизон крепости Грозной одним баталионом, одною сотнею казаков, оставивши в ней всю артиллерию, приказал я всем прочим войскам отправиться по квартирам на линию; сам 28 февраля поехал в Червленную...

6 числа апреля, приказав войскам переправиться за Терек, прибыл я вперед в Грузию. В Чечне продолжался мятеж; лжепророк старался возбуждать обольщающими прорицаниями, но уже приметно уменьшилось верование в него; посыланные люди к лезгинам с требованием помощи привезли одни обещания. Напротив, весьма многие из селений не нарушили покорности и представили аманатов лучших фамилий по нашему назначению. Сделав наблюдение, что упорнейшие из чеченцев суть те, кои живут в местах менее приступных, где никогда или давно весьма не бывали войска наши, куда по множеству в пути препятствий не могут приходить внезапно, а потому жители, имея время скрыть в лесах семейства и имущество, являются с оружием, вознамерился я открыть кратчайшие дороги и прорубить леса далее от дороги ружейного выстрела в обе стороны. По таковым путям, не испытывая никаких затруднений, могут войска повсюду появиться, с большою быстротою и без всякой [для себя] опасности, даже в небольших силах. Таким образом, без неприязненных действий, можно удерживать их в послушании, а впоследствии приучить к спокойствию.

10 числа войска прибыли к селению Алхан-Юрт, и тотчас небольшая часть пехоты на каюках переправилась на правый берег Сунжи, причем была ничтожная перестрелка. Сожжена деревня Курчали, где мятежники в лесу, чрезвычайно густом, дрались с некоторою упорностью. Дорога прекрасная открыта до селения Гихи и часто проходит прелестною поляною.

17 числа возвратился я в Алхан-Юрт, дабы дать войскам отдохновение в праздник светлого воскресения Христова. В сей день близко к переправе чрез Сунжу арриергард был сильно атакован, и я должен был дать ему подкрепление, перестрелка продолжалась до глубокого вечера, но переправа совершенно была безопасна.

Предводитель Кизлярского уезда с несколькими дворянами и депутатами всех сословий приехали поздравить войска с праздником, и в знак уважения их к трудам их гг. офицеров угащивали обедом, солдатам выдана была роскошная порция вином и мясом.

Между тем производилась порубка леса в окрестности. Прибыли казаки, 500 человек, которых оставлял я на линии, за неимением подножного корма, и с ними 300 человек чеченцев, живущих по Тереку, с топорами для работ.

23 числа, оставя все тягости в вагенбурге (обоз. - Сост.) при Алхан-Юрте, войска налегке прибыли 25 числа рано пред селение Урус-Мартан. После сделанного мне отказа на повторение несколько раз предложения дать аманатов нашел я жителей к обороне готовых и с ними соединившихся соседей. Построив батарею против селения, обратил я внимание их на оную, и в то же время с противоположной стороны баталион 41-го егерского, две роты Апшеронского полков и рота гренадерского Тифлисского полка бросились в деревню: испуганный неприятель бежал стремительно, и даже в лесу не смел остановиться. Многие побросали ружья. Урон был довольно чувствительный. На звук орудий собирались окрестные жители, но казаки наши и чеченцы заняли дороги, и потому, пробираясь лесами, не успели они прийти вовремя.

Селение приказал я истребить, великолепные сады вырублены до основания. Через реку Мартан сделана хорошая переправа и открыта широкая дорога. На обратном пути сожжены два селения Рошни. Многие другие приведены в покорность, и войска беспрепятственно чрез Алхан-Юрт возвратились в крепость Грозную 28 числа. Войскам дано три дня для приуготовления сухарей. Чеченская конница отпущена на праздник байрам. Она служила с отличным усердием, заглаждая вину свою, когда 26 октября бежала она, оставив наших казаков.

2-го числа мая войска, пройдя Хан-Кале, перешли чрез Аргун у селения Беглекой. Очищена дорога через лес, отделяющий селение Шали, которая прежде прорублена была генерал-майором Грековым. Селение сожжено, и сады вырублены. С 600 человек пехоты, четырьмя орудиями и 300 казаков пошел я сделать обозрение Шалинских полей. Чеченцы засели в одном месте, где надобно было проходить лесом. Нельзя было выгнать их, не овладевши небольшою деревушкою. Генерал-майор Лаптев мгновенно занял оную, но к ней прилежал частый очень лес; неприятель усилился, мы должны были захватить довольно большое пространство и в местоположении совершенно для нас невыгодном. Я сберегал казаков, но должен был спешить часть оных, ибо чувствовал в пехоте недостаток; 4 орудия артиллерии служили нам величайшим пособием, и мы прошли трудное место. Огонь был жестокий, и неприятель имел дерзость броситься в шашки на одну егерскую роту. Казаки поддержали оную и обратили его с уроном.

Впоследствии проложены дороги от селения Беглекой на поля Теплинские мимо возвышения, называемого Гойт-Корт, с вершины коего видна Чечня на большое расстояние. Далее прорублена дорога мимо селения Чертой за речку Джалгу до селения Керменчук и мимо оного. Жители Керменчука разумели леса свои непреодолимою оградою их свободы и потому не хотели, чтобы к ним проложена была дорога. Они всячески старались отклонить меня от того, и присланные ко мне от общества старшины говорили, что они не могут ручаться, чтобы народ не стал тому противиться. В то же время дано мне знать, что общество просило помощи от соседей. В таком случае перемена намерения и даже самая нерешительность могла показаться им робостию или недостатком средств с нашей стороны, и потому приступлено к работе. Селение нашли мы совершенно пустым, семейства и имущество скрыты были в ближайших лесах, хозяева домов, не менее 600 человек, были под ружьем при входе в селение. В ужасном страхе находились они, когда увидели, что направление дороги пошло чрез те самые места, где укрывались семейства, и я не был покоен, опасаясь, чтобы в лесу, где трудно было усмотреть за солдатами, малейший беспорядок не возбудил их к драке в защиту семейств. Приказано было старшинам находиться при каждой команде, дабы были они свидетелями, что мы никакой обиды, или паче оскорбления, делать им не хотели, и сказать надобно к удивлению, что не произошло ни одного неприятного случая. Рассыпанные по лесу люди находили женщин и детей и поступали с ними ласково, находили имущество и ставили караул для охранения оного. Жители, удивленные подобным обращением, из благодарности угащивали солдат, приуготавливая для них пищу.

Когда надобно было на другой день прийти для окончания работы, все семейства были в домах, и нам оказываема была полная доверенность. Часть войск введена была в селение по собственному желанию жителей, дабы неблагонамеренные из соседей не могли, закравшись в обширные сады, нарочно завести перестрелку, чтобы пало подозрение на самих жителей и чтобы за то подвергнуть их наказанию. В продолжение двух дней работы производилась сильная весьма перестрелка с прибывшими от реки Мичика с шалинцами и других окрестных мест чеченцами. Одна из рот Ширванского полка имела случай наказать штыками более дерзких, и сие было поучительным для других примером.

По окончании работы войска 17 числа мая перешли чрез реку Аргун. Вода была уже высокая и переправа довольно затруднительная. Я поспешил, дабы не остаться за рекою без провианта. На завтра прибыли войска к крепости Грозной.

После двух дней роздыха Хан-Кале расчищено совершенно, расширена долина более прежнего, проложена дорога по самой середине, и место, прежде страшное, может ныне уподоблено быть прекрасному гулянью.

В сие время приказано было 500 казакам и 100 отборным чеченцам собраться у Наура и скрытым образом дойти до Сунжи, переправиться за оную близ селения Казах-Кечу и напасть на селения Карабулацкие, дабы отогнать скот. Подполковник Петров и Ефимович исполнили поручение в точности, произвели нападение внезапно и с неимоверною быстротою.

Неподалеку от селения Дауд-Мартан и Акбарзой за рекою Оссою схватили несколько человек в плен, нескольких преследуя потопили в реке, отбили 100 штук рогатого скота и более 100 баранов. Войска собрались у крепости Грозной 23 числа и 25-го отпущены на квартиры на линию.

Таким образом кончилась экспедиция против чеченцев. Одни, живущие по реке Мичику, остались непокорными, но они кроме воровства и разбоев ничего более сделать не в состоянии; потух мятеж во всех прочих местах, и все главнейшие селения приведены в послушание и представили аманатов. Исчезло мнение, что леса могут служить твердою оградою; напротив, движение войск в весеннее время было несравненно пагубнее для чеченцев, ибо не смея показываться в открытых местах, оставили они поля невозделанными, по той же причине скотоводство их оставалось без корму. При вскрытии весны прятавшиеся в лесах семейства подверглись чрезвычайным болезням и смертности, которые должен продолжать угрожающий голод. Впредь всеобщий мятеж едва ли возможен, ибо всюду и скоро могут проходить войска. Охранение семейств обратит каждого к собственной защите, действия будут частные, соединять силы будет неудобно.

В заключение должен я отдать справедливость отличному усердию и неутомимой деятельности войск, труды коих были постоянны, ибо надлежало ежедневно или быть с топором на работе или под ружьем для охраны работающих и весьма часто в действии. К подобным усилиям без ропота может возбуждать одна привязанность к своим начальникам, и сия справедливость принадлежит гг. офицерам. Полное уважение мое приобрели линейные казаки. Прежде видал я их небольшими частями и не так близко, но теперь могу судить и о храбрости их и о предприимчивости. Конечно, изо всех многочисленных казаков в России едва ли есть подобные им!

26 числа возвратился я в Червленную и имел нужду в отдохновении.

Июня 4-го числа был я в укреплении Таш-Кечу, где, собрав старших владельцев и всех князей кумыцких, дал я нужные наставления по части управления. Главному кумыцкому приставу приказал на речке Ярык-Су водворить сильное селение, расположив главный из караулов, которые поставляются от земли для охранения оной от чеченцев. Селение сие закроет идущие к городу Андрею дороги, по коим после оставления старого Аксая легко могли прокрадываться хищники.

На обратном пути моем чрез Червленную станицу дал я приказание 2-му баталиону Ширвинского полка следовать в Кабарду, куда отправлена также часть казаков для усиления кордона.

В Екатеринограде занят я был делами линии с начальником оной генерал-майором князем Горчаковым. Б Кабарде все было тихо и не предвиделось никаких беспокойств. За Кубанью не слышно было, чтобы собирались хищники. Для начальствования войсками на правом фланге линии назначен мною полковник князь Чевчевадзев. Генерал-майору князю Горчакову поручил ускорить переселение казаков на новую линию и другие избранные места.