Надежда – это не только "компас земной и награда за смелость", но, и чаще всего, отсроченное разочарование. Кажется, еще совсем недавно мы связывали с демократией свои самые радужные ожидания.


Когда на смену надоевшим до тошноты кумачовым лозунгам пришли манящие, яркие, завлекающие рекламные проспекты, то даже закоренелые пессимисты уверовали, что справедливая рука рынка очень быстро расставит все по своим местам, бесповоротно устранив несправедливости "командно-административной, принудительно-уравнительной распределительной" системы.
Мы не знали, да, наверное, и не могли знать, что прежние идеологии и властные системы никогда не уходят с исторической арены мгновенно, а тем более, бесследно. И рынок, и демократия, к которым мы так рвались, оказались, в сущности, римейком все той же мощнейшей тоталитарной системы, всесторонне подавляющей человека. Причем – особенно интенсивно в сочетании с обломками и остатками механизмов, идей и мифов предшествующей диктатуры. "Новизна", точнее, коварство и опасность этого подавления состоит в том, что осуществляются они не при помощи традиционной бюрократической машины подавления и насилия. Здесь работает почти незаметная внешне система принуждения, воздействующая на всю общественную жизнь.
Одним из следствий этой системы стало появление ее многочисленных, находящихся вне правовых рамок, теневых разновидностей, которые особенно интенсивно проявляются в политической и экономической сферах.
В общественном мнении стран с устойчивыми демократическими и рыночными традициями теневая экономика, будучи связанной с запрещенными занятиями, всегда считалась, как минимум, делом малопочтенным и предосудительным. А как максимум – преступлением.
В Украине же результаты теневой экономики назойливо выставляются на всеобщее обозрение. Ее субъекты агрессивно и упоительно демонстрируют расточительное и натужно-демонстративное личное потребление. И при этом прилагают максимум усилий, чтобы представить себя в качестве эталонов частного и общественного успеха. Апофеозом этого чванливого показного самодовольства становится, как правило, политический мандат какого-либо выборного властного органа (лучше всего, конечно, общегосударственного, на худой конец, какого-нибудь крупного областного центра), или какая-нибудь политическая рента в исполнительной власти (министр, губернатор, председатель, посол). Налицо простейшая схема того, как теневая экономика, в частности, порождает и стимулирует коррупцию. А она, в свою очередь, стимулирует и порождает теневую экономику.
Еще одной системной особенностью теневой украинской (впрочем, как и всей постсоветской) экономики является то, что в ней сделки не имеют юридической силы. Устные договоры нарушаются не только по злонамеренности, но чаще по не зависящим ни от кого обстоятельствам. Именно в этих условиях расцветает теневое право. Чтобы принудить к скорейшей уплате основного долга, должнику до сих пор "включают счетчик", то есть "приговаривают" к обязательной уплате быстро набегающих и возрастающих процентов. При этом нередко применяется физическое насилие.
Пострадавший точно так же "выколачивает долги" теперь уже из своих должников. И цепочки теневых экономических связей превращаются в цепи криминальных отношений. На свободном, то есть прозрачном рынке изменения цен одним его участникам сулят прибыль, другим угрожают убытками. Теневой коммерсант помимо рыночных сигналов зачастую получает и угрозы физической расправы. По цепям экономических связей передаются импульсы насилия. В теневой отечественной экономической системе насилие – не случайный, побочный, а системный фактор. Оно органически сочетается со стоимостными стимулами.
Конечно, в последние годы теневое принуждение и насилие как бы рассредоточились, но вряд ли уменьшились в объеме. Они приватизировались и по-прежнему регулируют хозяйственную деятельность. Поэтому такое развитие получили "фирмы по возвращению долгов" и теневые силовые структуры. Таковыми фактически являются частные вооруженные формирования, замаскированные под негосударственные охранные службы.
Особую роль в поддержке теневого правопорядка стали играть многочисленные "фонды содействия" силовым структурам и правоохранительным органам, братства, ассоциации и союзы бывших бойцов видимого и невидимого фронта. Их специальный опыт, профессиональные неутраченные навыки и обширные связи зачастую становятся весьма востребованными не только теневым бизнесом для так называемого "крышевания" (теневой опеки). Скептики и критики утверждают, что некоторые действующие работники некоторых правоохранительных органов зачастую занимаются тем же самым ("красная крыша").
Танков и вертолетов у теневых вооруженных сил пока что нет, но по затратам на содержание они вряд ли уступают официальным Вооруженным Силам.
Конечно, было бы упрощением утверждать, что современная разновидность теневой экономики полностью отказывается платить налоги. Судя по всему, "снотворный" лозунг ("Заплатил – спи спокойно!"), которым могут гордиться "кашпировские" из прежней налоговой администрации, какую-то пользу принес. Во всяком случае, сегодня налоги в Украине платят практически все, но практически все не доплачивают. Особенно – структуры так называемого паразитарного капитализма. Это словосочетание не имеет никакого отношения к бытовой лексике, и тем более к паразитологии. Термин возник после распада СССР. В истории человечества еще не было подобной ситуации, когда колоссальное богатство огромной страны внезапно оказывалось без хозяина. Потому под паразитарным капиталом стали понимать капитал, который возник на присвоении, "прихватизации" общенационального достояния.
Производительный капитализм (принцип "деньги – товар – деньги") крепнет вместе с приумножением общественного достояния. Паразитарный капитализм с его формулой "деньги – сырье – деньги" вырастает за счет тотальной распродажи "прихватизованого" национального богатства и бесконтрольного присвоения так называемой природной ренты.
Присвоение и распродажа общенародного достояния оказались теневыми "золотыми воротами" для вывоза капиталов за пределы страны. И в то же время – для сокрытия присвоенных богатств внутри нее. С одной стороны, возникают возможности для утаивания средств от налогов, увеличения объемов "черного нала", безграничного теневого обогащения. Именно оно становится причиной перехода паразитического капитализма от "криминализации" экономики к ее "гангстеризации". Бесконтрольное тотальное распорядительство общегосударственной собственностью было бы просто невозможным без использования властных "отмычек". Потому непременным признаком паразитарного капитализма является "благоволение" со стороны власти. Для него характерно не просто политическое лоббирование, не только "покупка влияния" на властные структуры, но и непосредственное проникновение в них. Именно на этом этапе теневой паразитарный капитализм приобретает внешнюю политическую легитимность. Отсюда – увлечение паразитарного капитализма партийным строительством. Существование 138 партий вряд ли можно объяснить только отечественным политическим плюрализмом.
С другой стороны, паразитарный капитализм крайне нуждается не только в административном, но и информационно-пропагандистском прикрытии. Отсюда его стремление к максимальной приватизации национального информационного пространства и к созданию медиа-империй.
Неизбежным следствием теневой экономики и теневого права стало так называемое рейдерство.
Мы уже немало лет живем в государстве, требующем называть себя народным и демократическим. Но и сегодня вся частная собственность по-прежнему не застрахована от национализации и деприватизации, то есть внешне легитимного отбора имущества. Кроме того, она не застрахована и от открытого, демонстративно публичного, силового отъема. Отличие его от традиционного ограбления состоит в том, что рейдерство невозможно без опоры на так называемое "теневое", то есть непрозрачное, юридически нелигитимное "право".
Уже закончилась раздача предприятий и захват земель колхозов, совхозов, лесхозов, национальных парков, заповедников под огороды, дачные участки, коттеджи. Еще продолжается вырубка и застройка городских парков, лесопарков, водоохранных лесов, уникальных ботанических садов и дендрариев. Наступил черед открытого, освященного "теневым правом" демонстративного захвата предприятий и недвижимости.
"Зоресяйна мить", "вікопомна мить", "доленосна доба" – так пышно назвало распад СССР ультра-демократическое "червоне письменство", массово рванувшее из литературы в парламент. Но все эти пышные эпитеты не сделали внутреннюю политику более прозрачной.
Конечно, всем без исключения политическим эпохам присуще использование двух основных типов политического управления: открытого (явного) и скрытого (теневого, или в крайнем его выражении – тайного). В первом случае цели власти и управления ставятся и осуществляются открыто. Во втором – камуфлируются, маскируются, замалчиваются. Конкретное соотношение этих двух типов реализации власти зависит от целого ряда причин. Но прежде всего – от степени совпадения (или несовпадения) интересов тех, кто управляет, и тех, кем управляют. В Украине, где политика превратилась в разновидность бизнеса, где появился новый вид дохода – политическая рента – эти интересы расходятся между собой коренным образом. Расхождение ускоряется растущим имущественным и социальным неравенством. Те, кем управляют, убеждены, что все эти патологически гигантские для небогатой страны частные богатства возникли вследствие антизаконного и аморального перераспределения общенародной собственности.
Что же касается теневой сферы, то именно в ней политика превращается в инструмент коммерческой выгоды, в эквивалент обмена на деньги, материальные блага, комфорт личного существования. Перемещаясь в теневую сферу, политика почти всегда является результатом не договора, а сговора.
Рядом с теневой политикой и экономикой обязательно присутствует "полутеневая" или сугубо теневая "наука". Сотни неизвестно откуда взявшихся вузов монополизировали так называемую негосударственную сферу образования и сулят доверчивым абитуриентам возможность обладания дипломов о высшем образовании в экзотических профессиях (типа телевизионного ведущего или парикмахера–искусствоведа, он же специалист по интимной стрижке). Что же касается фундаментальной науки, то в теневой сфере число всевозможных "академий наук" по количеству может соперничать разве что с "наградными конторами" и "дирекциями конкурсов". Там за более чем ощутимую, но не афишируемую плату вам публично выдадут диплом "человека года", очень красивый и большой, изготовленный по спецзаказу орден, или свидетельство о графском происхождении. Еще совсем недавно у украинских теневиков и их покровителей были очень популярны всякие таинственные, упоительно дорогие "малины" типа "закрытых" рыцарских или даже масонских орденов. Это было не только модно, но и выгодно. В одном из "подобных заведений, например, присвоили высочайший титул "кавалерственной ( или "кавалерствующей") дамы" супруге одного из отечественных экс-президентов, который там тоже "кавалерствовал".
В научном обороте достаточно распространено понятие "тяжелые времена". Это не обязательно самый трудный период социально-экономической жизни. "Тяжелые времена" – не объективное, а субъективное, не политическое или экономическое, а психологическое понятие.
"Тяжелые времена" – это массовое социально-психологическое ощущение парализующего пессимизма, угнетающей депрессии, безвыходности, безнадежности, отсутствия перспективы. Сегодня с полным правом можно говорить о приходе "теневых времен". Жизненные трудности, обрушившиеся на основную массу населения и "придушившие" людей, вызывают в обществе социальную депрессию. С одной стороны – разъединяют, "атомизируют" граждан и тем самым в какой-то мере предупреждают взрыв социального недовольства. С другой стороны, те же трудности в немалой степени провоцируют это недовольство, способствуют полярным переменам психического состояния населения. От политической апатии и парализующего пессимизма недалеко до акций гражданского неповиновения и массовых беспорядков.
Наряду с подобным придушением для "теневизации" массового сознания и индивидуальной психики широко используется и утомление. Оно не сводится к утомлению борьбой за выживание или нуждой. К ним добавляются опустошенность, вызванная постоянным повторением угроз (войны, террористических актов, бедности) и тотальная пошлость, нагнетаемая и эксплуатируемая масс-медиа. Личность утомляют принижением и примитивизацией ее устремлений, осмеянием ее идеалов, заменой возвышенного на низменное.
Сегодня редкое отечественное СМИ обходится без рубрик, содержание которых фактически адресовано не людям, а гениталиям. В некоторых украинских масс-медиа (в том числе, называющих себя общественно-политическими) интерес к тому, что расположено ниже пояса, намного превышает интерес к тому, что происходит в мире, стране и обществе. Телевизионные конкурсы стриптиза, эротические фотографии, занимающие целые газетные полосы, советы представителей сексуальных меньшинств и любителей половых перверсий – все это активно выдается в эфир, печатается в СМИ, претендующих на роль "информационных гуру".
Эффект утомления достигается не только содержанием, фактажом, но и характером его подачи. Так, например, "информационное" вещание подавляющего большинства радиостанций FM-диапазона идет в эфир в форме "болтовни". Весьма характерно создание такого звукового, точнее, шумового пространства, при котором аудитория не имеет достаточных промежутков тишины, чтобы сосредоточиться и оценить воспринимаемую информацию с точки зрения истинности или ложности.
Так называемая поп-культура представляет в телевизионном воплощении наиболее агрессивную разновидность масс-культуры, потакающую примитивным вкусам. Она из инструмента "люмпен – развлечения" сегодня превратилась в основной инструмент информационно-психологического утомления всего общества.
Основным содержанием ее стали зацикленные на алчности и жажде мгновенного обогащения телеигры и телеконкурсы, безголосые и "блеющие" исполнители, косноязычные ведущие, физический и моральный "мордобой" как основная форма общественного поведения.
Все это, и в "художественном", и в документальном вариантах, способствует снижению морального иммунитета общества, закреплению его в теневой сфере жизни
Современное телевидение, ставшее виртуальным "хозяином серой зоны" – не только профессиональный продавец ужасов, но и не менее профессиональный эксплуататор отсталости населения, сводящий его социальные потребности к уровню биологических инстинктов.
Создание нервозности, нагнетание угроз и страхов, "фобизация" общества с целью ввергнуть и удерживать его в состоянии непрерывного, перманентного стресса – вот определяющие принципы информационной "тенезации".
Конечно, "торговля ужасами" выгодна в коммерческом плане не только для телевидения. Некоторые печатные издания порой выглядят настоящими справочниками несчастных случаев.
На читателей, зрителей, слушателей ежедневно обрушивается лавина внешне правдоподобной информации о "задохнувшихся в дыму сельских малютках", о "взбесившихся в зоопарках тиграх-убийцах", о бандитских налетах и "разборках". Для придания виртуальной "криминальной войне" еще большей достоверности "теневые" СМИ активно используют мафиозно-блатную лексику. Воспевание криминала стало главным занятием массового телевидения, что усиливает у зрителя чувство подавленности, обреченности и беспомощности перед криминалитетом. Создается впечатление, что именно эту цель в первую очередь преследуют десятки и сотни телевизионных и газетных рубрик типа "Черный квадрат", "МВД сообщает", "Ситуация", "Криминальная Украина", "Происшествия", "Подробности". Названия могут быть другими, суть остается той же.
Кормящиеся в теневой сфере масс-медиа держат людей в перманентном возбуждении. Причем постоянно меняется источник этого возбуждения, фокус общественного внимания перемещается с одного события на другое. В условиях "дикого" рынка с его главным принципом "все на продажу", значительная часть СМИ не просто активнейшим образом торгует страхом, но и в значительной степени продуцирует его, создавая массовые психозы.
В этих условиях широкое распространение (в качестве своеобразной духовной компенсации) получают многочисленные так называемые харизматические религиозные организации, которые, по сути, являются теневыми конфессиями. Некоторые из них по активности и известности уже не уступают традиционным для Украины.
Тотальная теневизация превращает народ (коллективную личность, способную к осознанию, формулировке и защите национальных интересов) в население (скопление индивидов, живущих на одной территории и занятых исключительно проблемой личного выживания). Для теневого общества высшей целью становится максимализация прибыли. Все больше становится людей, для которых сумма денег намного важнее способов их получения. Все реже встречается чувство общественной ответственности, нормальное, а не искаженное правосознание. Несамокритичность, повышенная конфликтность, нетерпимость к чужой правде и нежелание знать ее, становятся главными признаками теневого общества. Сгущаясь, тени превращаются в темноту. Крайняя степень темноты – тьма. Она самодостаточна и не нуждается ни в чем, кроме отсутствия света.
Казалось, после Майдана должен, наконец-то, начаться долгожданный труднейший, но столь необходимый период переучреждения государства. Ожидалось внесение в повестку дня общественной жизни важнейших вопросов – реанимации подлинной демократии, создание и оздоровление институтов украинской государственности. Но до сих пор мы так и не имеем единого, общепринятого, разделяемого большинством населения, четкого и ясного представления о том, куда необходимо двигаться. Мы все еще ничего не знаем об особенностях проведении эффективных реформ, какими должны быть их направление, стратегия, тактика, последовательность и интенсивность. Мы даже не представляем, как должна выглядеть новая экономическая и политическая модель страны. Сегодня украинский народ производит впечатление "брошенного, оставленного на произвол геополитической судьбы, предоставленного самому себе населения забытой, обойденной прогрессом страны". Природа любой власти такова, что ее интересы всегда в той или иной степени расходятся с интересами общества. В условиях тотальной теневизации интересы управляющих и управляемых расходятся коренным образом. Украина, которая выглядит удивительным сплавом "монетарной демократии" и "тоталитарного либерализма", так и не прошла испытания ни собственной государственностью, ни долгожданными свободой и независимостью.
Неужели диктатура ("демократическая", "управляемая", "ограниченная", "просвещенная", "гуманная", "временная") является единственно действенным средством морального, экономического, политического, социального оздоровления, а, может быть, и выздоровления Украины?
В конце концов, ничто так не способствует развитию демократии, как ее отсутствие.