Публикуемое интервью с Всеволодом Михайловичем Ивановым, проведенное в Москве 5 и 16 апреля 2007 года, стало первым результатом проекта Николая Митрохина “Телефонное право: неформальные практики в аппарате ЦК КПСС. 1953-1985 годы”. Проект, рассчитанный на несколько лет, начался в декабре 2006 года[1]. Он состоит в сборе интервью у бывших сотрудников аппарата ЦК КПСС этого периода и их неопубликованных воспоминаний. Поскольку ни одна бумага в аппарате ЦК КПСС не писалась “сама по себе”, без предварительного согласования, то своей задачей историк полагает фиксацию вербальных управленческих практик, выяснение мотивов, исходя из которых принималось то или иное решение. Важной частью проекта является и попытка описать социальное происхождение и контекст карьеры работника аппарата. Помимо происхождения - это образование, профессиональный и политический опыт, личные связи. Поскольку аппарат ЦК формировался из представителей многих социальных и профессиональных групп, это дает нам возможность заглянуть в самые разные страты советского общества. Журнал “Неприкосновенный запас” планирует продолжить публикацию материалов проекта.

Всеволод Михайлович Иванов - консервативный историк партии и преподаватель из Ленинграда - был осенью 1975 года приглашен на работу в отдел науки и учебных заведений аппарата ЦК КПСС, но проработал там всего два года. Несмотря на близость своих научных и политических взглядов к позиции заведующего отделом Сергея Трапезникова, он оказался не слишком адекватным именно в качестве сотрудника аппарата и был вынужден уйти на преподавательскую работу в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Публикуемая часть его воспоминаний посвящена главным образом “команде Трапезникова” - друга Леонида Брежнева, имевшего в аппарате и научных кругах репутацию одного из главных “сталинистов”, в том числе несущего личную ответственность и за регулярные идеологические чистки в исторической науке.

Николай Митрохин: Не могли бы вы рассказать, в какой семье вы родились?

Всеволод Иванов: Родился в Ленинграде в 1930 году. Отец - Михаил Иванович Иванов. Матрос Балтфлота. Штурмовал Зимний дворец. В 1933-м его перевели на Дальний Восток, и он там служил до 1950 года. В войну был заместителем ответственного секретаря парткомиссии Политуправления Тихоокеанского флота.

Я в 1948 году уехал на учебу на историческом факультете Ленинградского университета, который окончил в 1953-м по кафедре истории КПСС. Потом был в аспирантуре на той же кафедре. Потом меня там оставили ассистентом, но плохо тогда было с работой. Тут нашлось место в Институте истории партии при Ленинградском обкоме КПСС, филиале московского Института марксизма-ленинизма [ИМЛ. - Н.М.]. Там я и осел, работал с 1956 года, фактически двадцать лет. Был научным сотрудником, сначала младшим, потом старшим. И одновременно продолжал работать при университете - преподавателем на полставки. Прошел все ступени. Доцент, профессором закончил. Кафедра у нас была общеуниверситетская, так что я преподавал на разных факультетах.

Поскольку Институт был при обкоме КПСС, я там тоже напрямую общался с партаппаратчиками. Одна столовая. Плюс сама специальность-то близкая к этому делу, так что многие меня знали. Мы часто ездили в московский Институт марксизма-ленинизма. Там выступал, участвовал в их работах. Всеволод Петрович Кузьмин - консультант [отдела науки ЦК КПСС] по философии, доктор философских наук, который потом был долгое время помощником Зимянина и закончил свою жизнь замдиректора ИМЛ, мне сказал, что он меня предложил [пригласить на работу в ЦК]. Но [помимо него до работы в ЦК] я имел контакты с замом заведующего отделом науки Кузьминым Николаем Федоровичем. Доктор исторических наук, занимался Гражданской войной, руководил четвертым томом многотомной “Истории КПСС”. Так что все это вместе взятое и привело к тому, что меня, довольно-таки неопытного в аппаратных делах, забрали туда. К этому времени у меня уже было пять-шесть монографий, [статьи] в крупных изданиях, раздел в многотомной истории КПСС. Тематика в основном у меня - 1920-е годы, партийная борьба, Новая экономическая политика. И кандидатская и докторская у меня - по внутрипартийной борьбе.

Н.М.: Кандидатскую вы когда защитили?

В.И.: Я должен был защититься в 1956 году, но в тот год как раз “попал под речь” [Хрущева на ХХ съезде КПСС]. Не захотел менять тему, и защита “застряла”. Но потом все успокоилось, и все нормально прошло через три года. Я же был уже человеком другого поколения, репрессий я не затрагивал. А что касается внутрипартийной борьбы - куда денешься: ну была она, внутрипартийная борьба, кто кого. Не они, так их. Не он, так они его. Репрессии были бы те же самые. Какой уровень, сказать трудно, но я думаю, не меньше, потому что сейчас мы все эти архивы имеем - Троцкого, Тухачевского и так далее. Революция была жестокой, потому что выросла она из войны. Каутский как раз и говорил, что всякая революция, которая вырастает из войны, приобретает очень жестокие черты. Ленин это считал ренегатством, поскольку другого-то выхода у большевиков не было. Все так и подтвердилось. Известно, что Сталин - руководитель, в общем-то, талантливый - понял, что без сильного аппарата ничего не получится. Причем именно партийного аппарата. Ленин успел создать только государственный аппарат, неизвестно, создавал бы он сильный партийный аппарат или нет. Но Ленин был государственник, поскольку историк, которого он обожал, Ключевский, будучи учеником Соловьева, естественно, к этой идее… [был склонен]. Чичерин, кстати говоря, которого недаром Ленин взял на пост наркома по иностранным делам, являлся племянником основоположника “государственной школы” академика Бориса Николаевича Чичерина. И Чичерин, и Ключевский были государственники до мозга костей, которые прекрасно понимали, что без сильного государства такой гигантской России не жить. Сейчас почему народ так активно поддерживает нынешнего [президента] - потому что видит в нем тоже государственника. А какое будет государство - это уже второй вопрос. Главное - сохранить эти гигантские просторы, разнокалиберные в социальном и национальном отношении, многоконфессиональный и полиэтнический народ возможно только при мощном государстве. “Государственная школа”, если вы помните, вся исходила из того, что это особенность России. У нас только одно сдерживало страну. Я в своих исследованиях внутрипартийной борьбы отстаивал только одну идею: нужно не доводить эту борьбу до того состояния, когда начинается развал. Развал партии, развал, естественно, государства и развал общества. Это гибель для страны. Видимо, эта моя позиция кому-то в высших сферах приглянулась, тем более что отдел науки [ЦК КПСС] возглавлял историк Сергей Павлович Трапезников[2]. Естественно, мы его не считали крупным ученым, но он разбирался в вопросах истории. До переезда в Москву он был ректором партшколы в Кишиневе и вел там все исторические дисциплины.

Естественно, когда меня в ЦК брали, нужна была рекомендация обкома. От Бориса Сергеевича Андреева, секретаря по идеологии, мигом ее получил. И Григорий Васильевич Романов[3] дал, хотя на меня уже зуб имел, потому что я к нему лез с новой книжкой. Планировалась к изданию моя монография “Ленинградская организация в годы нэпа”. И какой-то “знаток” ему сказал: “Григорий Васильевич, а кто возглавлял-то в это время ленинградскую организацию?” Что Киров на исходе нэпа, это ладно. А в разгар нэпа - Зиновьев. И вот он все - вычеркнул из планов. Даже когда я в ЦК уже работал, я ему писал: “Григорий Васильевич, как же вы не учитываете, что ленинградская организация после XIV съезда сама поднялась против Зиновьева и избавилась от него?” Все равно, так книжку и не пропустил. А книжка была бы хорошая, на архивах построена. Кстати, тогда же впервые архивы стали широко доступны[4]. Наш институт был совмещен с ленинградским партархивом, я брал стул, шел в хранилище и читал все подряд. Мне только чай приносили, чтобы время не тратить. Естественно, понимали, что я никакой документ за пазуху не спрячу. А потом они за меня отмечали, что брал такие-то и такие-то дела. Поэтому я за день просматривал сотни дел, к которым никто никогда не прикасался.

В то время в нашем институте директором был Сергей Павлович Князев, бывший секретарь Ленинградского горкома. Его убрали с этой должности, потому что был человек не то чтобы глупый, но какой-то чурбан. Он был, естественно, фронтовик и мог спокойно рассказывать нам, молодым сотрудником, такие истории. “Какие немцы коварные, фашисты. Поставили меня на постой к немке - она меня специально заразила триппером”. Или дальше рассказывает: был он на Первом Украинском фронте, когда его повернули из Германии на Прагу. Он уже был подполковником, политработником, естественно - в передовой колонне. И вот, говорит, наши танки вдруг обнаружили впереди колонну немецких машин. Окружили их. Оказалось, фашисты, офицеры со своими семьями, драпают на Запад. Стоит проблема: что с ними делать? Везти с собой в Прагу - значит сорвать операцию. Отправить назад несколько танков, в Берлин их доставить - значит ослабить силу группировки. В результате всех их расстреляли на глазах детей и жен. Это он рассказывал с гордостью, а мы понимали, что это чурбан, у которого ничего не дрогнуло. У нас слезы наворачивались, когда представляли эту картину: плачущие жены, ревущие дети, мертвый папа, сын на трупе отца - и это наша армия-победитель. Недаром же есть мемуары японцев, в Америке изданные, что когда наши ворвались в Берлин, то солдаты, конечно, всех направо и налево стали насиловать[5]. Это понятно. Но они впопыхах изнасиловали и жену японского посла. Между прочим, если бы не американцы, эта разъяренная армия до Ла-Манша бы прошла. И что тогда было бы с миром? Потом Князева все-таки попросили по возрасту. И на его место прислали интеллигентного Дмитриева Сергея Сергеевича, который был до этого заведующим отделом науки в обкоме.

После моего ухода из отдела рассказывали, что Сергей Павлович [Трапезников] сказал: “Профессоров больше брать не будем: слишком они независимы и самостоятельны”. И я тоже сразу почувствовал, что не туда попал. Я думал, что там мне придется разрабатывать крупные теоретические проблемы. Действительно, были такие моменты. Я как раз летом 1975 года попал в период уже начинавшейся подготовки к XXV съезду. Осенью меня бросили в группу, которая должна была на загородной даче подготовить отчетный доклад для Леонида Ильича. Нормальная живая мужская компания. Водка - за свой счет. Кормили за счет [ЦК]. После таких работ, которых было несколько, на разных дачах, я всегда в больницу попадал - щитовидка начиналась. Потом [когда мы закончили] это все у нас забрали, сказали, что есть группа в Горках, которая это все утрясает. А это уже академики. [Потом, во время съезда] мы присутствовали на докладе, слушали, чего там Леонид Ильич [скажет]. Конечно, каждый норовил что-то свое найти в докладе. Я нашел строчек, может быть, двадцать-тридцать, а у меня там был целый раздел о науке.

Наука не может быть объединена с политикой. И когда история превращается в политику, опрокинутую в прошлое, то это уже бред сивой кобылы, а не история. Поэтому вы тоже, молодой человек, ни в коем случае, ни ради карьеры, ни ради чего - это подло, я бы сказал, политизировать науку. Наука выше политики. А вы знаете, что политика бывает разная?

У нас в отделе не было “группы” консультантов, и они бродили сами по себе. Поэтому Трапезников консультантов раскрепил по секторам. И мы оказались слугами двух господ, то есть нами руководили и замзав Кузьмин, и заведующие секторами, у меня – Хромов[6]. Когда я говорил: “Семен Спиридонович, мне дал поручение Николай Федорович”, - он мне спокойно отвечал: “А он мне ничего не сказал”. То есть, значит, твое дело: выполняй - не выполняй. Когда я говорил Николаю Федоровичу: “Николай Федорович, мне Семен Спиридонович дал поручение, срочно нужно закончить”. - “А я ничего не знаю, ты консультант, ты ему не подчиняешься”. Я болтался, как пробка в ведре, туда-сюда и не знал, кто мой настоящий начальник. И все думали, что я работаю на себя, потому что у меня публикации.

Почему-то меня нащупали газеты, “Правда” в том числе. Я чуть не каждый месяц давал им статью. Насчет “Правды” мне не могли так прямо сказать: “Ты почему в “Правду” еще пишешь?” А вот с “Коммунистом”[7] получилось хуже. Редактором “Коммуниста” был в это время Ричард Косолапов[8], который стал потом моим близким знакомым, сейчас мы поддерживаем отношения. Я перед ним всегда преклонялся. Он тоже был поначалу консультантом в отделе пропаганды, затем стал там заместителем заведующего, а потом уже его перебросили в “Коммунист”. И он первый выступил в открытую против “кремлевки”[9], пайков и элиты[10]. Это было до моего прихода.

Я понимаю, почему сохранилась система: иначе ну какой бы дурак [пошел в ЦК работать]? Я как профессор на полутора ставках получал 700 рублей. А мне в ЦК платили четыре сотни. И работай как ишак, с утра до вечера, по субботам и воскресеньям и неизвестно на что. У меня брат двоюродный - рабочий, с военного завода, [который формально] телевизионный. Я как консультант отдела науки ЦК получал 400 рублей, а он как передовой рабочий - 450 рублей. Я из своей зарплаты тратил большую часть на книги и газеты. Консультантам давали возможность отбирать, заказывать за свои деньги книги, какие нужно, я и набрал там всякой ерунды[11]. Когда мы с ним в гости шли, было известно, что мы два брата, один из нас профессор. И все Юрку принимали за профессора, потому что он был лучше одет, более говорливый, более раскованный, сытый. Поэтому ленинградцев в аппарате очень мало было. А провинциалы ехали, потому что там, в общем-то, нищета, этого не купишь, а тут вроде есть.

С Косолаповым я познакомился только тогда, когда готовил статью для “Коммуниста”. Тогда Трапезников от меня потребовал, чтобы я написал заявление, что это Косолапов вставил мне Молотова в число выдающихся деятелей партии. Я, собственно, после того и ушел из аппарата. У меня статья большая в “Коммунисте” вышла. Все [в отделе] морщились. Помню, довольно высокий был гонорар. Если в “Вопросах истории КПСС” 200 рублей за лист, то в “Коммунисте” рублей 300 было - неплохо, почти мой оклад месячный. Надо же внести какой-то оживляж, нельзя только голую теорию и общие фразы. Тема у меня - внутрипартийная борьба, значит, поступило предложение вставить фамилии. Я же понимал, что ни Кагановича, ни Молотова нельзя упоминать, хотя они были в самом центре этой борьбы. Мне дали корректуру, я ее особо и читать-то не стал, подмахнул. Все пошло. Выходит статья. Вдруг меня Трапезников вызывает: “Как ты мог? Ведь есть же решение пленума ЦК об антипартийной группе, исключили Молотова из партии, а ты пишешь - выдающийся деятель партии”. А ему позвонил второй секретарь Московского обкома и сказал: “Что это, Сергей Павлович, у вас работники аппарата не знают постановлений ЦК?” - “Расскажи, как это получилось. Я же знаю, что ты серьезный человек”. Я говорю: “Сергей Павлович, да откровенно говоря, я это и не писал. Сами они вставили”. - “Тогда пиши заявление”. Я говорю: “Как я могу написать? Я же корректуру подписал”. Это ему, конечно, не понравилось. А он, похоже, зуб имел на Косолапова. Видимо, за то, что он вылез с инициативой насчет “кремлевки”. Мы-то получали по одной “кремлевке”, которая стоила 140 рублей, из них 70 мы платили из своего кармана. А остальное - бесплатно. То есть это, в общем, пустяки. Но мы получали по одной, а завотделом получали по две. Кроме того, завотделом полагалось бесплатно: на два года костюм, два-три года - пальто, на год башмаки, шапка пыжиковая. А зарплата-то официальная была небольшая.

Поэтому они [в ЦК] держались за эти [привилегии]. Пока не началось воровство. К сожалению, воровство началось, когда ушли вот эти ортодоксы. Тот же Трапезников. А Леонид Ильич уже потерял реальную ориентацию, и начали его ублажать. Очень известен Клавдий Боголюбов[12], который после Константина Устиновича возглавил общий отдел[13]: выяснилось, что он, будучи депутатом Верховного Совета СССР от Киргизской Советской республики, чтобы прилететь на встречи с избирателями, брал не положенный ему по штату самолет. И пока его там на Иссык-Куле обмывали, облизывали со всех сторон, хозяева загружали самолет чем только можно. Якобы подарками Леониду Ильичу...

Я столкнулся реально с этой ситуацией, когда уже был в Академии общественных наук. Боголюбов у нас защищал докторскую диссертацию. А я был замруководителя кафедры по науке. Влез в эту диссертацию и ахнул: он ухитрился к своей кандидатской прилепить небольшую брошюру [изданную под его именем] и представил это как докторскую диссертацию. Хотя кандидатская диссертация, которая писалась, когда он был еще аспирантом в нашей академии, неплохая. Но как можно кандидатскую диссертацию, написанную до ХХ съезда, снова всунуть в защищаемую докторскую, только Сталина вычеркнуть? А все остальное было из нее. Я сказал и ректору, и руководителю кафедры, что это не диссертация. Но никто не решился, сказали, что боятся связываться. Короче говоря, голосование прошло. На вопросы он отвечал так: ему задают, он говорит: “Ладно, я это запишу, пришлю к вам консультанта, он ответит”. Когда его потом захотели убрать, реальный автор брошюры написал на него заявление. А для солидности еще показал те места, которые он слово в слово списал из других брошюр. И Клавдия Мефодиевича взяли за бока, потому что плагиатор, да еще в квадрате. Присылают к нам на кафедру: разберитесь. Тут, конечно, мнение единодушное: лишить степени доктора наук. ВАК утвердил представление академии, и это было одной из причин, чтобы лишить его за полгода должности заведующего отделом.

Н.М.: Какие были сектора в вашем отделе?

В.И.: Я, как университетский профессор, привык в Ленинграде к миру людей, которые живут мыслью. Но когда прибыл в отдел, поразился уровню интеллектуальной развитости людей - инструкторов, завсекторами...

Наш отдел занимался научными учреждениями и образовательными центрами. Назывался он “отдел науки и учебных заведений”. Возглавлял отдел Сергей Павлович Трапезников, доктор исторических наук, профессор, очень скоро [в 1976 году] ставший членом-корреспондентом Академии наук СССР. Задача отдела состояла в том, чтобы готовить материалы для вышестоящих органов, то есть для Политбюро, для секретариата ЦК, для пленумов ЦК, для съездов партии по проблемам образования и науки. А также контролировать осуществление кадровой политики партии в сфере народного образования и науки и решать те вопросы, которые требовали вмешательства высшей инстанции, то есть в данном случае Центрального комитета партии. И готовить вопросы, связанные с изданием, с инициативами, направленными на осуществление каких-то новых исследований, на их финансирование. Соответственно, отдел имел несколько секторов. У заведующего отделом были заместители. Один из них курировал сектора, занимавшиеся естественными, техническими науками. А второй курировал сектора, которые занимались общественными науками. Когда я пришел, первым замом, который занимался естественными и техническими науками, был Игорь Макаров[14], естественно, доктор [технических] наук, профессор, потом он стал академиком Академии наук СССР. И, конечно, ушел из Центрального комитета партии. А секторами, которые занимались общественными науками, руководил Николай Федорович Кузьмин - доктор исторических наук, профессор, работавший до перехода в ЦК КПСС заместителем главного редактора журнала “Вопросы истории КПСС”, связанного с Институтом марксизма-ленинизма[15]. Николай Федорович - фронтовик, участник Отечественной войны, весь в орденах. И человек, который в аппарате ЦК пользовался славой принципиального и требовательного руководителя. Кроме того, был первый заместитель заведующего отделом, который занимался образовательными [вопросами], прежде всего Министерством просвещения, - это [Сергей Георгиевич] Щербаков, тоже доктор [технических] наук, профессор, который в конце концов [в 1984 году] ушел на должность министра просвещения[16].

Непосредственно Академией наук занимался сам заведующий отделом. Отсюда и его постоянные контакты с академиками, которые чуть ли не каждый день бывали у него в кабинете и просили содействия в решении тех или иных вопросов. Бывал, конечно, и президент Академии наук, и вице-президенты. Заведующий нередко даже не ставил в известность [о достигнутых с ними договоренностях] сектора, которые занимались этими же вопросами. Иногда вдруг от сектора [в курируемую им научную структуру] поступало указание, противоречащее решениям, принятым на более высоком уровне - заведующего отделом и руководителей того или иного института или даже представителей президиума Академии наук. [Просто] в секторе не знали, что этот вопрос уже решен. Но эти недоразумения быстро исчезали. Потому что Сергей Павлович на совещаниях аппарата отдела постоянно говорил: “С академиками не спорьте, указаний им не давайте, прислушивайтесь к их мнению. А если что-то надо решить, то советуйтесь со мной или с моими замами”. То есть академики - это были люди неприкосновенные, которые могли в любой момент не только к Трапезникову, а через его голову пройти к секретарям ЦК, Суслову Михаилу Андреевичу. Если гуманитарии - то к Пономареву Борису Николаевичу[17]. И, конечно, часто с ними встречался и Леонид Ильич. Наука была той отраслью, которая считалась предметом особой заботы со стороны партии и ее аппарата. Для работы в отделе приглашались только люди, которые обладали соответствующим опытом работы в научных или учебных заведениях. Не кандидатов наук, как правило, среди сотрудников не было. Консультанты - все доктора наук или, в худшем случае, выходящие на защиту. Заведующие секторами - все доктора наук, профессора. Замы - все профессора, доктора, крупные ученые, и тем не менее в аппарате много занимались ерундой, тем, чем не нужно было заниматься. Особенно партийным органам. Есть Академия наук. Вице-президентом Академии наук был опытнейший Федосеев[18]. Потом ему на смену стали приходить другие, все такого же уровня. Чего еще нужно? Какой контроль? Там своя партийная организация в каждом институте - и пусть все они себе занимаются своим делом, а мы можем тут только обобщать и определять линию развития. И в какой-то степени руководящими кадрами заниматься. Остальное - не наше дело. Но инструктор, который курировал (а только в нашем секторе по историческим наукам было пять человек), он же себе находил работу, иначе чем заниматься? То одно, то другое, то третье. То что-то не так, в дрязги какие-то влезали, кто-то на кого-то написал и так далее. Дело ли это ЦК КПСС? Пусть в этом президент Академии наук разбирается. Поэтому много было пустого. И консультантов ведь не загружали по-настоящему, хотя были среди них талантливые люди - особенно в международном отделе, в пропаганде. Они могли бы давать материал для раздумий, для руководства - куда идти дальше, [куда] вести страну.

________________________________________

1) С 2006 по 2008 год он поддерживается фондом “Gerda Henkel” (Германия).

2) Трапезников Сергей Павлович. Родился в Астрахани в 1912 году. Умер в Москве в 1984-м. Член ВКП(б) (1931). В 1929-1934 - на комсомольской работе (Средне-Волжский край). В 1935-1942 - первый секретарь районных комитетов ВКП(б) Молотовской области. В 1942-1944 - заведующий сельскохозяйственным отделом Молотовского областного комитета ВКП(б). В 1946 - окончил Московский педагогический институт им. В.И. Ленина (экстерном) и Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б). В 1946-1948 - аспирант Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). В 1948-1956 - директор Республиканской партийной школы при ЦК КП(б) - КП Молдавии. В 1956-1960 - помощник секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева. Доктор исторических наук (1957). Профессор (1960). В 1960-1965 - проректор Высшей партийной школы при ЦК КПСС по научной работе. В 1965-1983 - заведующий отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС. В 1966-1984 - член ЦК КПСС. Член-корреспондент Академии наук СССР по Отделению истории (история СССР) (23.12.1976). С 1983 - на пенсии.

3) Романов Григорий Васильевич. Родился в 1923 году. В 1963-1970 годах - второй, в 1970-1985 годах - первый секретарь Ленинградского обкома КПСС; кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС в 1973-1976, член Политбюро ЦК КПСС в 1976-1985. Считался одним из наиболее консервативных партийных лидеров.

4) То есть историки партии, имевшие официальное направление от их организации, могли получить по своей теме некоторую часть рассекреченных документов.

5) Подробнее см.: Naimark N. Die Russen in Deutschland. Die Geschichte der sowjetischen Besatzungszone 1945 bis 1949. Berlin, 1997.

6) Хромов Семен Спиридонович. Родился в 1920 году в Московской губернии. Ветеран Великой Отечественной войны. Окончил исторический факультет МГУ (1946). Доктор исторических наук (1967). Профессор кафедры марксизма-ленинизма исторического факультета, затем профессор кафедры (1969) и заместитель заведующего кафедрой истории КПСС естественных факультетов. Заместитель секретаря парткома МГУ (1956-1958, 1965-1966). С 1966 по 1979 - ответственный сотрудник аппарата ЦК КПСС, о чем предпочитает не указывать в своей весьма подробной официальной биографии. Директор Института истории СССР АН СССР (1979-1988). Консультант, генеральный секретарь Международной комиссии по истории Октябрьской революции (1980-1990). Заместитель председателя Национального комитета историков СССР (1980-1988). Член Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР в области науки и техники при Совете министров СССР (1980-1988). Член Комиссии по изданию дипломатических документов при МИД СССР (1972-1988). Член коллегии Главного архивного управления при Совете министров СССР (1980-1985). Лауреат Государственной премии СССР (1983). Область научных интересов: история советской промышленности и транспорта, индустриализации СССР, иностранных концессий в СССР, история советского рабочего класса, научные биографии советских государственных деятелей (см.: www.all-about-msu.ru).

7) Центральный партийный журнал, формулирующий и обсуждающий “стратегические задачи” партии. Его наследником в настоящее время является журнал “Свободная мысль”.

8) Косолапов Ричард Иванович. Родился в 1929 году в Сталинградской области. В 1955-м окончил философский факультет МГУ по специализации “логика”. В 1955-1958 работал в Брянском обкоме ВЛКСМ. Окончил аспирантуру на кафедре философии Академии общественных наук при ЦК КПСС (1961). Кандидат (1962), доктор (1970) философских наук. В 1961-1964 - преподаватель философского факультета МГУ, сотрудник Института мировой социалистической системы АН СССР. В 1966-1974 - консультант, заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС. В 1974-1976 - первый заместитель главного редактора газеты “Правда”. В 1976-1986 - главный редактор журнала “Коммунист”, идеолог политической группы, сложившейся в окружении Константина Черненко, которая намеревалась усилить идеологической контроль в стране и политическое стимулирование в секторе экономики. С 1987 - главный научный сотрудник кафедры социальной философии философского факультета МГУ, профессор. В 1997 году Косолапов инициировал продолжение публикации собрания сочинений И.В. Сталина, прерванное в 1951 году после выхода 13 тома. Лидер “Ленинской позиции в коммунистическом движении”. Награжден орденами Трудового Красного Знамени (1971), Октябрьской революции (1980), Ленина (1984).

9) “Кремлевка” - книжка “талонов на лечебное питание”, то есть на право воспользоваться услугами одной из “столовых” (реально - продуктовых распределителей), принадлежавших Хозяйственному управлению ЦК КПСС. По ней можно было пообедать или приобрести продовольственные товары высокого качества по “государственным” ценам на сумму 140 рублей в месяц. “Кремлевка” (она же “авоська”) выдавалась в 1970-х годах начиная от уровня консультанта и заведующего отделом. Другие сотрудники аппарата (в том числе наиболее многочисленная категория “ответработников” - инструкторы, покупали “дефицитные” продукты (мясные и молочные изделия, фрукты) в вечернем буфете в столовой ЦК, имевшем, конечно, заметно меньший выбор. Многие сотрудники аппарата в настоящее время в интервью утверждают, что считали “кремлевку” странным и социально несправедливым обычаем (в отличие от покупки “полуфабрикатов в столовой”), но те из них, кто ее получал, не мог от нее отказаться, поскольку это расценивалось было бы воспринято начальством как форма протеста со всеми возможными последствиями.

10) По аппаратным легендам, Ричард Косолапов написал записку подобного содержания в ЦК КПСС, от которой впоследствии вынужден был отказаться.

11) В аппарате ЦК КПСС существовала специальная книжная экспедиция, которая ежемесячно рассылала ряду категорий ответственных сотрудников аппарата (от заведующих секторами, консультантов и выше) брошюры со списком книг, которые они могли через нее приобрести (в первую очередь, разумеется, “дефицитных”).

12) Боголюбов Клавдий Мефодиевич (1909-?). Заместитель заведующего, первый заместитель (1965-1982), заведующий (1982-1985) общим отделом ЦК КПСС. По свидетельству члена Политбюро Вадима Медведева, Боголюбов входил в узкую рабочую группу заведующих и заместителей заведующих отделами, которая в 1970-х - начале 1980-х годов фактически организовала в аппарате ЦК КПСС особый центр власти, определявший, в частности, повестку дня секретариата ЦК КПСС. См.: Медведев В. В команде Горбачева. Взгляд изнутри. М.: Былина, 1994. С. 10-11.

13) Отдел в основном занимался документооборотом аппарата ЦК КПСС.

14) Макаров Игорь Михайлович. Родился в 1927 году в Саратове. По окончании Московского авиационного института им. С. Орджоникидзе (1950) работал в Институте проблем управления; с 1961 преподает в Московском институте радиотехники, электроники и автоматики (профессор с 1972), завкафедрой до настоящего времени. Член КПСС с 1953. В 1962-1975 работал в аппарате ЦК КПСС, с 1975 заместитель министра высшего и среднего специального образования СССР. Член-корреспондент АН СССР по отделению механики и процессов управления (1974), академик (1987), главный ученый секретарь президиума АН (1988-1996). Труды по теории систем автоматического управления, принципам расчета и построения технических средств автоматизации. Государственная премия СССР (1984). Государственная премия Российской Федерации (1995).

15) После 1978 года - первый проректор Академии общественных наук при ЦК КПСС.

16) Щербаков Сергей Георгиевич. Родился в 1925 году. Ветеран Великой Отечественной войны. Окончил Московский нефтяной институт им. И.М. Губкина (1956). Аспирант Калифорнийского университета США (1958-1959). Доктор технических наук (1972). Заместитель, секретарь партийного комитета МИНХ и ГП им. И.М. Губкина (1960-1961); первый секретарь Октябрьского РК КПСС Москвы (1963); заместитель заведующего отделом науки и высших учебных заведений ЦК КПСС (1965-1978); министр просвещения СССР (1984-1989) (www.gubkin.ru/gallery/portrait/detail.php?ID=1140&print=Y; www.ug.ru/02.37/t14.htm).

17) Пономарев Борис Николаевич (1909-1995). Секретарь ЦК КПСС по международным вопросам (1961-1986), кандидат в члены Политбюро, заведующий Международным отделом ЦК КПСС (1955-1986). Академик АН СССР по отделению истории с 1962 года.

18) Федосеев Петр Николаевич (1908-1990). В 1942-1947 - заместитель начальника Управления пропаганды и агитации при ЦК ВКП(б). В 1962-1965 - академик-секретарь Отделения философии Академии наук СССР. В 1967-1973 - директор Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. В 1971-1988 - вице-президент Академии наук СССР, курирующий гуманитарный блок.