Вероятно, самым ярким событием в истории российской социологии после указа 1988 года («О повышении роли марксистско-ленинской социологии в решении узловых проблем советского общества»), окончательно легализовавшего дисциплину, стало студенческое выступление на социологическом факультете МГУ против реакционной администрации (2007 год). Два события очертили почти двадцатилетний интервал, на протяжении которого дисциплина избежала открытий, потрясающих привычные основы, образцовых исследований, вводящих новые методологические принципы, взрывоподобного роста междисциплинарного и публичного авторитета. Вопреки всем надеждам, возлагавшимся на социологию с конца 1980-х до середины 1990-х годов (по уверениям самих социологов, этот период был идеальной площадкой для наблюдения над меняющимися социальными структурами), профессионалы мало что прибавили к пониманию постсоветского общества. Публично критикуя советскую командно-административную систему, в частных беседах они сами не раз сокрушались об утраченном порыве и социальной полезности дисциплины: энтузиазме первопроходцев, размахе всесоюзных опросов, государственной важности, которая приписывалась результатам исследований, несмотря на их открытую административную цензуру, а возможно и в силу последней.

Разговоры о неприспособленности французского университета к новой экономической и общественной ситуации как в национальном, так и в мировом масштабе, а также о его неспособности реформироваться прочно вошли в «здравый смысл» политиков и журналистов. В противоположность этим утверждениям мы покажем, что французский университет вовсе не является воплощением косности, как о нем часто и охотно говорят, и подобно другим европейским университетским системам за последние двадцать лет пережил настоящую скрытую революцию, подготовившую его к проводимым реформам и особенно к последней из них — реформе управления. Для этого мы бегло опишем изменения высшего образования, произошедшие во Франции в последнее время, уделяя главное внимание изменению соотношения сил между факультетами, а также университетскими дисциплинами. Вдохновляясь исследованиями Пьера Бурдьё, мы предлагаем социологический анализ этой эволюции

Аналитическая схема, которая используется в этой статье для того, чтобы подвести общий знаменатель под некоторые хорошо известные, но разрозненные наблюдения относительно постсоветской социологии, строится вокруг определения науки как двойной экономики экономики одновременно денег и внимания. Содной стороны, наука представляет собой систему распределения денежных ресурсов, необходимых для проведения исследований и вознаграждения ученых, и в этом смысле мало отличается от других областей занятости (что позволяет анализировать ее традиционными экономическими методами см., например: Wible 1998; Семенова 2007). С другой стороны, она функционирует как система обменов вниманием между теми, кто ею занимается. Заниматься наукой значит участвовать в постоянной битве за то, чтобы привлечь внимание коллег к своей работе и побудить их привлекать к ней внимание тех, за чье внимание они сами вдальнейшем будут бороться, ссылаясь на нас как на источник, из которого они черпали эмпирические данные и теоретические конструкции. Сам "доступ к полю" обеспечивается прежде всего тем, что новичок, прочитав соответствующие статьи, продемонстрировал способность правильным образом на них сослаться впервых строках своего текста, оплатив таким образом свой вступительный взнос в наш клуб.