Термин «новая бедность» описывает появление групп, характеризуемых резким понижением социального статуса, а также новых типов самой бедности. Поэтому определение термина различается в разных странах. Так, в России его новизна была связана с широким масштабом феномена и его распространением в рабочей среде. Как пишет Светлана Ярошенко, российские рабочие стали главными жертвами нововведений рыночной экономики. В советское время они были социально защищены, но после краха СССР претерпели значительное понижение своего социального статуса. Светлана Ярошенко рассматривает проблемы людей с очень низким уровнем жизни, а также риски, связанные с продолжительностью такого бедственного положения. Рабочие оказываются в ситуации крайней бедности чаще, чем государственные служащие или работники сектора обслуживания.

Цель данной статьи — определить особенности «новой бедности» в России, появившейся после либеральных рыночных реформ 1990-х годов, выявить ключевые значения, приписываемые этому феномену сегодня, обозначить социальный контекст (условия и пределы) ее существования, а также объяснить социальный механизм ее воспроизводства.

Почти двадцать лет россияне живут без реального социализма, советской власти и распределительной системы, привязанной к рабочему месту. Россия активно включилась в гонку потребления и, согласно рекламным плакатам, становится «страной возможностей». В период десятилетия — между кризисами 1998 и 2008 годов — отчеты правительства и Всемирного банка свидетельствовали об экономической стабилизации и сокращении бедности (Минэкономразвития РФ 2010; Shaban et al. 2006:XXII).

Почему экономические элиты иногда поддерживают политику, которая угрожает их положению? Чтобы ответить на этот вопрос и расширить наше понимание процесса принятия решений руководителями предприятий в периоды глубоких экономических изменений, мы сравниваем реакции предпринимательских элит на аргентинские реформы с реакциями «красных директоров» в последние годы советской власти и в ранний постсоветский период. Исходя из модели стохастиче­ского обучения мы описываем три процесса, побудиших данных акторов под­держать реформы, которые в итоге сделали их более уязвимыми.