Компьютерные игры в дискуссиях внутри сообщества все чаще стали сравнивать – ни много ни мало – с искусством. Самые ярые приверженцы говорят о недооценке значения компьютерных игр для современной культуры. По их словам, общество пока еще просто не готово воспринимать игры как полноценный вид «contemporary art». Как известно, многие виды искусства на раннем этапе своего становления также считались лишь средством для увеселения толпы. А компьютерные игры обладают таким выразительным потенциалом, как никакой другой вид искусства. Выразительным средством у них служит, по сути, сам игровой мир, который объединяет графику и звук с сюжетом и игровой «механикой». (И это, пожалуй, единственный сильный аргумент сторонников признания видеоигр искусством.)

В продолжающейся дискуссии о событиях 90-х годов участвуют представители сразу нескольких поколений. Но можно констатировать, что сами эти события не ушли в историю и остаются актуальным прошлым – никакого общего взвешенного взгляда на них так и не выработано. Почему это время кажется столь мутным и двусмысленным? О невысказанной проблеме 90-х «Культиватор» беседует с писателем Борисом Минаевым.

Пока швейцарец Эммануэль Ландольт был студентом, ему, как и многим другим, пришлось искать себе подработку. Поскольку для студентов, а особенно для студентов-философов, выбор рабочих мест не слишком велик, он устроился в магазин подержанных книг. Через какое-то время хозяин магазина решил отойти от дел и предложил своему наиболее активному консультанту купить его бизнес. Эммануэль без долгих раздумий взял кредит, добрал необходимую сумму по друзьям и родственникам – и купил магазин. Так в свои двадцать семь лет молодой философ, изучающий постсоветскую философию в России, стал владельцем большого книжного магазина, площадью более 150 квадратных метров, в самом центре города Лозанна. И правда, свой бизнес – отличный выход из ситуации с поиском работы и реальная возможность продолжать заниматься наукой. О том, как изменилось отношение к Эммануэлю среди его университетских коллег, почему его главной темой стали московские философы и что такое парадокс «бо-бо», Эммануэль рассказал во время нашей прогулки по книжным магазинам Москвы