Несмотря на то, что многие современники либо непосредственно участвовали в проведении атеистической пропаганды или религиозных обрядах, либо были их свидетелями, до сих пор мало изучено действительное положение религии и атеизма в советском обществе послевоенного периода. По сравнению с периодом политического террора, стоившим церкви многих человеческих жизней, утраты церковного имущества и религиозных традиций, хрущевское и брежневское время представляется относительно спокойным, если не принимать во внимание антирелигиозную кампанию 1959–1964 гг. Исследование религиозных практик данного периода является, тем не менее, важной задачей как само по себе, так и поскольку его результаты содействуют более глубокому пониманию роли религии в постсоветском российском обществе

Внастоящее время исламская умма продолжает решать для себя сложную проблему корректировки социальной роли женщины и степени ее потенциального влияния на духовную жизнь. Сейчас, к примеру, в США и Китае имеются постоянно практикующие женщины-имамы, что получает весьма неоднозначную оценку со стороны улемов и общественных деятелей исламского мира. Тем интереснее выявить и изучить подобный опыт в пределах российского исторического пространства: были ли у нас, в самом центре России — в Поволжье, подобные явления? Изучение данного вопроса, по нашему мнению, актуализирует исследование следующих научных проблем: 1) вопрос о потенциале реформизма «северного» поволжского ислама; 2) вопрос о специфике и характере передачи культовых навыков, практик в рамках советского общества. Тем уникальнее нам представляется этот опыт, ибо Советский Союз являлся страной «победившего социализма», которой явно было не по пути с религией, а тем более, с модернизированным исламом

На протяжении своего существования советская власть, борясь с религией как с буржуазным пережитком в целом, параллельно стремилась ограничить проявления религиозности «отправлением культа» в специально отведенных для этого местах; поэтому любая социальная активность верующих всех конфессий жестко пресекалась. Представители позднепротестантских деноминаций2, которые в быту обычно обозначались как «сектанты», оказывались под особо пристальным наблюдением, поскольку в отношении к ним доминировало традиционное представление как об элементах, особенно чуждых русскому/советскому обществу. Одновременно государственная власть, подвергая дискриминации или открытым преследованиям верующих, способствовала замыканию религиозной среды, формированию сообщества, принципиально (убежденно) альтернативного (противостоящего) советскому.