Фрагментарность и несистематичность аутентичного материала по философии стоицизма стимулирует появление разнообразных версий ее истолкования, с неизбежностью несущих на себе отпечаток и теоретических предпочтений ее авторов, и доминирующих в философском сознании ценностных установок и объяснительных схем. Говоря языком герменевтики, в игру вступают предпосылки и предрассудки интерпретаторов. В каждой интерпретации на передний план выступают те или иные аспекты учения, акцентируются те или иные сохранившиеся фрагменты, и в результате возникают разные “образы” стоицизма, иногда взаимодополняющие, иногда противоречащие друг другу

Двадцатилетие “жизни” “Историко-философского ежегодника” совпало с тем периодом в развитии нашей страны, который по своему переломному характеру, по своим противоречиям, взлетам и падениям может быть сопоставлен с самыми динамическими, но вместе с тем драматическими, напряженными этапами отечественной истории. Я ни в коей мере не претендую здесь на анализ “нашего времени”. Скажу лишь о том, что прямо относится к судьбе “Ежегодника”, а также к историко-философской работе, его единственной питательной почве