Джекобсон М., Джекобсон Л. Преступление и наказание в русском песенном фольклоре (до 1917 года). М.: Изд-во СГУ, 2006. 504 с. В 2006 г. вышла новая книга американских собирателей и публикаторов русского фольклора Майкла и Лидии Джекобсон, хорошо известных российским фольклористам подвухтомному сборнику «Песенный фольклор ГУЛАГа как исторический источник» (М., 1998; М., 2001). Однако если в последнем были представлены в основном тексты тюремно-лагерного фольклора, то рассматриваемое издание прежде всего поражает пестротой включенного в него материала, чрезвычайно разнообразного как в жанровом и тематическом отношениях, так и с точки зрения времени возникновения, среды бытования, прагматики исполнения, авторства и т.д. Книга, помимо предисловия, комментария, примечаний, глоссария, списка источников и алфавитного указателя, включает около 300 песенных текстов, в основном взятых из известных фольклорных изданий (в частности, из сборников Кирши Данилова, Шейна, Соболевского, Гартевельда, Элиасова, Азадовского, Балашова и многих других) и распределенных по главам, разделам и подразделам

Представленные книги дают дополняющие друг друга переоценки той роли, которую играло духовенство в истории русской интеллигенции, гражданского общества и революционной политике в конце XIX и в начале XX в. Основываясь на исследованиях русского приходского духовенства (прежде всего [Freeze 1983]), авторы в ревизионистском духе новейшей историографии русского православия данной эпохи (см., например, работы Криса Чулоса, Лоры Энгелстайн, Кимберли Херрлингер, Надежды Кизенко и Веры Шевцовой) пытаются пересмотреть традиционно негативные трактовки духовного сословия Российской империи и церковных институций как внутренне слабых и сопротивлявшихся переменам, политически и социально отсталых или, что еще более ужасно, как малозначительных и неуместных в контексте быстрой модернизации и революционных потрясений, захвативших Россию последних пятидесяти лет царского режима. В обоих исследованиях дана картина русского духовенства (по крайней мере его наиболее прогрессивного крыла), где данное сословие представлено модернизирующейся, все более и более вовлеченной в социальную проблематику и политически активной группой, которая отнюдь не была в разладе со своим временем, адаптировалась к вызовам, порождаемым социальными трансформациями этой исторически ключевой эпохи, и которая сама по себе играла важную роль в этих процессах. Обе книги рисуют образ духовенства как неотъемлемой части русского интеллигентного слоя, разделявшей интеллигентские базовые ценности социального прогресса, а также стратегии гражданской активности

Так называлась статья одного лингвиста, которого мы в юности очень уважали. И тогда же я решил со временем воспользоваться. Эти сюжеты обсуждались в застольных беседах и во время прогулок. Предполагалось, что, вообще говоря, надо бы кое-что проверить, подумать еще, а потом написать… А потом отдать в фестшрифт. Но у сроков есть свойство истекать независимо от наших намерений. И кому как не Левинтону этого не знать? Любой речевой сегмент может быть повторен — использован как клише. В сущности, любое клише — это чужое слово, т.е. слово (высказывание), авторство которого принадлежит не здесь-сейчас-говорящему. Публичное слово, высказывание, услышанное или прочитанное существенной частью языкового коллектива, может быть с той или иной степенью буквальности воспроизведено кем угодно. Его существование в памяти членов языкового коллектива хотя и ограничено временными рамками, но непрерывно. Вцепившись в воздух, цитата его не отпускает.