Неокантианство, завезенное из Германии на русскую почву в конце XIX — начале ХХ веков, с самого своего появления в русском философском дискурсе оказалось весьма востребовано молодым поколением исследователей, заполнив теоретическую нишу, остававшуюся свободной в ситуации не завершенного в России исторического проекта Просвещения. Одним из характерных показателей такого положения вещей может служить тот факт, что русская философская мысль вплоть до рубежа XIX–XX веков развивалась главным образом в русле литературной критики и публицистики при преимущественном внимании к злободневным социальнополитическим и этическим вопросам. А в последние десятилетия XIX века тон в академической и так называемой вольной философии стали все больше задавать мыслители мистико-религиозного толка

Ещё Кант назвал «скандалом для философии и общечеловеческого разума» необходимость «принимать лишь на веру существование вещей вне нас» и «невозможность противопоставить какое бы то ни было удовлетворительное доказательство этого существования»

В работе «После конечности» Мейясу задается целью выйти за пределы корреляционизма — позиции, утверждающей, что у мысли нет прямого доступа к реальности, но только к корреляции между реальностью и самим мышлением. Корреляционизм следует из разделения между бытием и мышлением, разделения ключевого как в критической философии Канта, где оно фигурирует в качестве различия между «в-себе» и «для-нас», так и в посткантианской философии.