Российский пейзаж, утрачивая прежнюю пестроту, обретает, тем не менее, дополнительные краски: в стране складываются предпосылки нового формата политической культуры, способной потеснить и отчасти трансформировать старую – деградирующую и распадающуюся. Формула актуальной практики реализуется на фоне поддерживаемых народом авторитарных тенденций, политтехнологической прагматики и одновременно – социальной инициативы динамичного субъекта исторического действия: «нового класса», связанного с постиндустриальным производством и враждебного прежнему порядку вещей. Иначе говоря, хотя распоряжение властью в России по-прежнему происходит в стороне от театрально-партийных инсценировок, ситуация может кое в чем измениться…

Книга посвящена активному представлению будущего – дизайну социокультурной революции, отмеченной чертами постмодернистского спектакля и прагматичного технологизма, которая разворачивается на планете. Ее сюжеты – становление нового интеллектуального класса «людей воздуха», претендующих на властные позиции в обществе; революция корпораций, выстраивающая собственные инновационные пространства в сетях транснационального космоса; радикальная модификация социокультурных прописей уходящей в прошлое эпохи Большого Модерна.

<...> Амбициозные корпорации, невидимые колледжи, интеллектуальные фабрики, разнообразные клубы, сообщества и комиссии - вся эта гибкая индустрия наполняет мир вполне реальной продукцией - в виде образов, смыслов, концептов, семантических стереотипов, текстов, кодов и алгоритмов действия. Есть здесь и свой haute couture, и свой pret-a-porter, уникальные образцы, <лекала>, и продукция, практически, конвейерного, поточного производства. И даже специфический интеллектуальный хлам, пользующийся, однако же, массовым спросом, принося значительный доход. Но, прежде всего, это новое поколение технологий управления - матричных, рефлексивных, сетевых, формирующих пластичную топографию перемен, прочерчивая их нелинейные траектории и выстраивая подвижную социальную перспективу <...>

Некто из древнегреческих мудрецов, пребывая в предсмертной тоске, на вопрос о причинах страха, якобы ответил: «боюсь, что предо мною то, о чем я ничего не знаю». Сегодня мы констатируем все более явное присутствие в социальной и культурной ткани пост-просвещенческого дизайна, но что же именно знаем о настающем настоящем, каковы его «гештальт и контент»?