Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Альтернативы » №2, 2015

Л. Васина
«Ценность» versus «стоимость» – «за» и «против»

На протяжении 25 лет, начиная с опубликованной в 1989 г. статьи «О переводе Марксова понятия «Wert» на русский язык»,[1] В. Я. Чеховский пытается привлечь внимание российских экономистов к проблеме перевода немецкого термина «Wert» и созданной на его основе терминологии в первом томе «Капитала» К. Маркса. Он настаивает на ошибочности термина «стоимость», использованного еще в первом переводе «Капитала» К. Маркса на русский язык в 1872 г. и позднее утвердившегося в экономической науке в советский период, предлагая заменить его доминировавшим в российской экономической науке до 1917 г. термином «ценность». С некоторыми вариациями позиция данной статьи излагается в других публикациях Чеховского как в российских, так и в германских изданиях.[2] В настоящий момент В. Я. Чеховский завершил работу над переводом первого тома «Капитала» на русский язык, в котором предлагается версия перевода «Капитала» на основе термина «ценность». В публикуемом в данном номере «Альтернатив» «Предисловии редактора и переводчика» к этому переводу по сути суммирована, а в некоторых отношениях развита далее аргументация Чеховского в пользу своей версии перевода.

Свою статью в журнале «Вопросы экономики» В. Я. Чеховский завершает следующим категоричным утверждением: «Вопрос, однако, стоит так: или перевод в «Капитале» словом «ценность» правильный, а словом «стоимость» – неправильный (и этим все сказано), или кто-то докажет обратное. Идти другим путем, пытаться, например, «научно» обосновать преимущество ложного перед истинным – значит подрывать всякое доверие к науке.» Из упоминаемой в Предисловии Чеховского работы Йоахима Цвайнерта «История экономической мысли в России в 1805–1905 гг.», где принятый в отечественной экономической литературе термин «стоимость» при переводе фигурирующего в «Капитале» Маркса термина «Wert» называется «серьезной ошибкой», «невероятным переводческим ляпсусом» и т. п., становится понятным, что излагаемая В. Я. Чеховским точка зрения имеет определенное распространение в Германии. Более того, после издания на русском языке монографии Цвайнерта, удостоенной в 2003 г. приза Европейского общества истории экономической мысли за лучшую книгу в области истории экономической мысли, эти оценки воспринимаются некоторыми отечественными экономистами как весьма авторитетные.[3] Это обстоятельство дополнительно побуждает внимательно отнестись к данной позиции. Тем более, что, по мнению Чеховского, из-за перевода «Wert» как «стоимости» «русскоязычные читатели «Капитала» не по своей воле вынуждены размышлять над искаженными мыслями Маркса».

В сущности, проблема касается не только текста первого тома, но и переводов на русский язык остальных томов «Капитала», а также большого массива экономических рукописей Маркса, значительная часть которых была впервые опубликована именно на русском языке. Она затрагивает и существующие переводы на русский язык работ Адама Смита, Давида Рикардо и других авторов, где также выдержана утвердившаяся в советской экономической науке традиция использования термина «стоимость» при переводе терминов «value», «valeur» и т. д. Под сомнение ставится также содержание огромного количества работ не только отечественных марксоведов, но и широкого круга экономистов, обращавшихся к экономической теории Маркса. Поэтому проблема выходит за рамки чисто марксистской терминологии и приобретает более широкое значение.

На мой взгляд, текст предлагаемого Предисловия излишне политизирован, а сведение всех сложностей перевода «Капитала» только к выбору между двумя терминами достаточно проблематично. Автор, по-видимому, осознанно не обращается к специальным исследованиям, посвященным различным аспектам дискутируемой проблемы. Отсюда, на мой взгляд, при внешнем наукообразии – банальность и поверхностность многих суждений, фактические ошибки. Хотя нет сомнений в искреннем стремлении В.Я. Чеховского убедить оппонентов в своей правоте.

Вопрос об ошибочности термина «стоимость» в русскоязычных изданиях «Капитала» и о термине «ценность», как более правильном, периодически поднимается в разных аудиториях. Более того, после публикации работ некоторых известных российских экономистов ХIХ – начала ХХ в., использовавших принятый в российской академической науке до 1917 г. термин «ценность», он фактически уже вошел в современную экономическую лексику. Один из таких примеров приводит В.Я. Чеховский в своей статье в журнале «Вопросы экономики».[4]

Перевод «Капитала» на любой иностранный язык представляет особую трудность. Это хорошо показал в свое время (1885 г.) Энгельс в своей статье «Как не следует переводить Маркса»[5], называя Маркса одним из наиболее трудно поддающихся переводу немецких авторов. «Для перевода такой книги недостаточно хорошо знать литературный немецкий язык. Маркс свободно пользуется выражениями из повседневной жизни и идиомами провинциальных диалектов; он создает новые слова, он заимствует свои примеры из всех областей науки, а свои ссылки – из литератур целой дюжины языков; чтобы понимать его, нужно в совершенстве владеть немецким языком, разговорным также, как и литературным, и кроме того знать кое-что и о немецкой жизни. … Маркс принадлежит к числу тех современных авторов, которые обладают наиболее энергичным и сжатым стилем. Чтобы точно передать этот стиль, надо в совершенстве знать не только немецкий, но и английский язык.»

Энгельс подчеркивает, что переводчик «Капитала» сталкивается не только с чисто лингвистическими трудностями. Не менее сложно терминологически передать нетривиальное теоретическое содержание работы Маркса. «Один из тончайших анализов у Маркса – это анализ, вскрывающий двойственный характер труда.»[6] «Наибольшие трудности представляет понимание первой главы, – в особенности того ее раздела, который заключает в себе анализ товара» – писал Маркс в Предисловии к первому изданию первого тома «Капитала».[7] Обращая особое внимание именно на перевод на английский язык этой главы, Энгельс показывает, что для адекватного перевода требуется ясное понимание мысли Маркса, содержания его теории. «У Маркса характерным для менового отношения товаров является тот факт, что совершается полное абстрагирование от их потребительных стоимостей, что товары рассматриваются как совершенно не имеющие потребительных стоимостей.»[8] ««Капитал», – резюмировал Энгельс, – не такая книга, перевод которой может быть сделан по договору.»[9]

Не менее важное значение имеет понимание примененного Марксом диалектического метода исследования экономических процессов, ибо рассматриваемые в «Капитале» категории являются не описанием фактических исторических явлений и процессов, а результатом исследования с помощью разработанного Марксом особого метода восхождения от абстрактного к конкретному. Поэтому особенно рискованно судить о содержании этих категорий с позиций обыденного мировосприятия. Именно стремление к точности воспроизведения их далеко нетривиальных идей и адекватного изложения разработанной ими теории побуждало Маркса и Энгельса самим участвовать в переводах или в редактировании переводов их работ на другие языки или целиком брать на себя эти переводы. Однако Маркс и Энгельс делали это только в тех случаях, когда они в совершенстве владели тем языком, на который делался перевод их работ.

Известно, что Маркс обладал несомненными лингвистическими способностями (как в не меньшей, если не в большей степени и Энгельс). По воспоминаниям дочери друга Маркса Л. Кугельмана Франциски Кугельман, «у Маркса были редкие способности к языкам. Кроме английского он владел французским настолько, что сам переводил «Капитал» на французский язык[10]; греческий, латинский, испанский и русский языки он знал так, что мог, читая вслух, тут же переводить с этих языков на немецкий. Русский он выучил совершенно самостоятельно, «чтобы отвлечься» в то время, когда его мучил сильный карбункулез. Маркс находил, что Тургенев особенно верно изобразил своеобразие русского народа с его славянской сдержанной эмоциональностью. Он считал, что вряд ли кто из писателей превзошел Лермонтова в описании природы, во всяком случае редко кто достигал такого мастерства …».[11] Так что, сомневаясь в возможности Маркса оценить качество первого русского перевода первого тома «Капитала», В. Я. Чеховский просто не знает данный вопрос и не принимает во внимание всю совокупность данных об изучении Марксом русского языка и России в целом.

В своем Предисловии В. Я. Чеховский сформулировал общие требования к переводчику: точно переводить написанное и понимать содержание переводимого текста. Однако читая пространные рассуждения о принципах перевода и смысле рассматриваемых терминов, возникает сомнение, достаточно ли хорошо на деле переводчик понимает содержание переводимого им труда. С этой точки зрения его рассуждения о ключевых терминах «Капитала» обнаруживают, на мой взгляд, довольно спорное представление о теории стоимости Маркса, ключевое значение в которой имеет анализ субстанции и величины стоимости. Поэтому не случайно различия в первых переводах первого тома «Капитала» на русский язык определялись именно тем, как переводчики или редакторы перевода трактовали термин «стоимость» («Wert») у Маркса. Утверждения Чеховского, что ошибкой его предшественников (и оппонентов) является в первую очередь выбор варианта перевода слова «Wert», что данный термин является «вчерашним днем политической экономии» и шагом вперед стали «другие шаги: Ware, Gebrauchswert, Tauschwert», абсолютно несостоятельны. Дело, на мой взгляд, не в терминах как таковых, а в понимании того, какое место каждый из них занимает в Марксовом анализе товара.

«Wert» – ключевой термин первой главы I тома, который определяет весь терминологический ряд от анализа товара до перехода к изложению теории прибавочной стоимости. При этом особенно важное значение имело для первого переводчика I-го тома Г. А. Лопатина нахождение нужного слова для передачи по-русски принципиально важного Марксова термина «Mehrwert» – «прибавочная стоимость». Объясняя свой выбор в специальном подстрочном примечании,[12] Лопатин показывает, что непросто было найти подходящий эквивалент и для первой части немецкого слова «Mehr» (излишек, избыток и пр.), чтобы он сочетался с переводом приставки «Mehr» в других сложных немецких словах, как, например, «прибавочный труд» («Mehrarbeit»). Ибо с самого первого перевода «Капитала» стояла задача унификации терминологии, невозможность одни и те же слова переводить разными русскими значениями. Таким образом, выбор Лопатиным термина «прибавочная стоимость» (4-ая глава в последующих изданиях I-го тома) означал, что термины первой главы «Gebrauchswert», «Wert», «Tauschwert», которые Маркс использует для анализа двойственного характера товара, должны быть также переведены словами «стоимость», «потребительная стоимость», «меновая стоимость». Такова была логика перевода Лопатина, которой следовали продолжившие работу над переводом Н. Ф. Даниельсон и Н. Н. Любавин.

Совершенно иную логику предлагает В. Я. Чеховский. Ключевое значение для перевода он отводит трактовке термина «Gebrauchswert» (составленного из двух слов: «der Gebrauch» и «der Wert»), полагая, вслед за М. И. Туган-Барановским и П. Б. Струве (об этом подробнее ниже), что его перевод словосочетанием «потребительная стоимость» непригоден, поскольку «стоимость ни в значении полезность, ни в значении полезная вещь в русском языке не употребляется». А раз так, то не имеет права на существование и сам термин «стоимость».

Однако слова «стоимость» и «потребительная стоимость» – это два разных термина, выведенных Марксом путем теоретического анализа, методом абстракции, и каждый из них имеет свой смысл. Поэтому совершенно некорректно, на мой взгляд, распространять смысл одного слова/термина на другое слово/другой термин. Ведь во втором случае речь может идти только о понимании термина, составленного из двух слов: «потребительная стоимость» или, если угодно, «потребительная ценность», то есть пригодность товара к потреблению. Поэтому вывод В. Я. Чеховского, что в результате таких нехитрых рассуждений «легко, без особых затруднений мы пришли к выводу, что Gebrauchswert … следует переводить только русским «потребительная ценность»», не убеждает. Хотя, справедливости ради отметим, что И. И. Скворцов-Степанов говорил об уязвимости термина «потребительная стоимость» с точки зрения норм русского языка.

Проблематичны, на мой взгляд, и дальнейшие рассуждения В. Я. Чеховского о терминах «меновая стоимость» и «стоимость», его утверждение о неверности выбора термина, исходя из «содержания русских слов стоимость и ценность», оценки позиций самых разных лиц, имевших отношение к рассматриваемой теме. Например, снисходительное замечание в адрес Скворцова-Степанова о том, что от его внимания «ускользнул буквально на поверхности лежащий факт, что словосочетание меновая стоимость есть тавтология, простое повторение … оно вообще никуда не годится» и что «здесь тот редкий, почти невероятный случай, когда при переводе такого ранга, как «Капитал», была допущена не одна, … а сразу две серьезные ошибки». Одна ошибка, полагает Чеховский, – это выбор термина «стоимость», вторая – сам термин «меновая стоимость».

Однако хотелось бы обратить внимание на то, что, как специально подчеркивал Маркс, различие между терминами «стоимость» («Wert») и «меновая стоимость» («Tauschwert») определяется тем, что первый выражает сущность, а второй – форму проявления данной сущности. Хотя Маркс в подстрочном примечании № 9 первого издания первого тома действительно отмечает, что «всегда при употреблении слова «стоимость», если это не оговаривается специально, речь идет о «меновой стоимости»»[13], в основном тексте, к которому сделано приведенное примечание, Маркс подчеркивает необходимость различать форму стоимости и «самую стоимость»: «Независимо от их менового отношения, или формы, в которой товары появляются как меновые стоимости [Tausch-Werthe – Л.В.], должны быть, следовательно, сначала рассмотрены стоимости [Werthe. – Л.В.] как таковые.»[14] Во втором немецком издании первого тома Маркс несколько изменил формулировку этого места, и в этой редакции она сохранялась в последующих изданиях: «Таким образом, то общее, что выражается в меновом отношении, или меновой стоимости товаров, и есть их стоимость. Дальнейший ход исследований приведет нас опять к меновой стоимости как необходимому способу выражения, или форме проявления стоимости; тем не менее стоимость должна быть сначала рассмотрена независимо от этой формы.»[15]

В своих критических замечаниях на книгу А. Вагнера «Учебник политической экономии»,[16] которые оказались одной из последних экономических работ Маркса, хотя и не предназначались для публикации, Маркс большое место уделяет разъяснению своей теории стоимости. Так, относительно утверждения Вагнера, что Маркс будто бы «находит общую общественную субстанцию меновой стоимости, – только последнюю он имеет здесь в виду, – в труде, а меру величины меновой стоимости – в общественно-необходимом рабочем времени и т. д.», Маркс пишет: «Я не говорю нигде об «общей общественной субстанции меновой стоимости», а говорю, что меновые стоимости (меновая стоимость существует лишь при наличии по меньшей мере двух таковых) представляют нечто им общее, что «совершенно независимо от их потребительных стоимостей» {т. е. в данном месте – от их натуральной формы}, а именно «стоимость» … и так как я подробно рассматриваю в особом разделе форму стоимости, т. е. развитие меновой стоимости, то было бы странно сводить эту «форму» к «общей общественной субстанции», к труду. … предметом для меня является не «стоимость» и не «меновая стоимость», а товар[17] Маркс обращает внимание на пояснение, которое появилось во втором издании первого тома «Капитала»: ««Когда мы в начале этой главы, придерживаясь общепринятого обозначения, говорили: товар есть потребительная стоимость и меновая стоимость, то, строго говоря, это было неверно. Товар есть потребительная стоимость, или предмет потребления, и «стоимость». Он обнаруживает эту свою двойственную природу, когда его стоимость получает собственную, отличную от его натуральной, форму проявления, а именно форму меновой стоимости» и т. д.» «Стало быть, – подчеркивает Маркс, – я не подразделяю стоимость на потребительную стоимость и меновую стоимость, как противоположности, на которые распадается абстракция «стоимости», – а конкретная общественная форма продукта труда, «товар», есть, с одной стороны, потребительная стоимость, а с другой стороны – «стоимость», – а не меновая стоимость, так как одна только форма проявления не составляет ее собственного содержания. … для меня «стоимость» товара не есть ни потребительная, ни ее меновая стоимость.»[18]

Еще раз подчеркнем: теория стоимости Маркса не тривиальна и имеет фундаментальное значение в его экономической теории. Ее понимание требует определенной подготовки, знания других работ Маркса и Энгельса, в том числе тех, в которых они специально разъясняли, в чем ее отличие от теории стоимости классиков английской политэкономии, прежде всего Рикардо, от теории Родбертуса и других немецких экономистов ХIХ в., с идеями которых пытались не раз отождествлять теорию Маркса. И как показывает история переводов «Капитала» на русский язык, для выбора переводчиками «конкурирующих» терминов «стоимость» или «ценность» принципиальное значение имело именно то или иное понимание теории стоимости Маркса.

Для прояснения существа вопроса имеет смысл проследить историю возникновения противопоставления рассматриваемых терминов в первых изданиях «Капитала» на русском языке. Хотя история переводов «Капитала» в России достаточно хорошо изучена[19], постановка вопроса В.Я. Чеховским требует, видимо, вновь изложить некоторые известные специалистам факты.

В своем (анонимном) Предисловии к первому русскому изданию первого тома Даниельсон отмечал: «Главная трудность заключалась в передаче вновь созданной автором экономической терминологии: относительная неподвижность русского языка, сравнительно с немецким, не позволяла во многих случаях передавать немецкие термины наиболее подходящим русским выражением, чему примером может служить слово Mehrwerth…; кроме того в иных местах передачу подлинника затрудняла сжатая абстрактная диалектика автора.»[20]

Итак, терминологический ряд «стоимость», «потребительная стоимость», «меновая стоимость» и, наконец, «прибавочная стоимость» при переводе терминов «Gebrauchswert», «Wert», «Tauschwert“ и „Mehrwert“ появился, как уже говорилось выше, в первом русском переводе первого тома «Капитала» 1872 г., выполненном Г. А. Лопатиным, Н. Ф. Даниельсоном и Н. Н. Любавиным, при этом имена переводчиков стали известны лишь много лет спустя.[21] В силу сложившихся обстоятельств первая глава (в первом немецком издании 1867 г. «Товар и деньги») была переведена в последнюю очередь общим другом Даниельсона и Лопатина Николаем Николаевичем Любавиным, когда перевод остальной части текста уже был готов.

Как известно из рассказов самого Лопатина, он начал работать над переводом с первых глав, столкнувшись сразу же с трудностями перевода «метафизической терминологии». Именно для консультаций с Марксом по поводу содержания «Капитала» и изучения в Британском музее в подлинниках цитируемых Марксом источников Лопатин специально приехал в Лондон, где был тепло принят в семье Маркса. В своем письме Энгельсу 3 августа 1870 г. Маркс назвал Лопатина единственным «солидным» русским из всех, кого он встречал до сих пор, хотя Лопатину на момент их знакомства было всего 25 лет.[22] Интересно при этом отметить, что общались Маркс и Лопатин друг с другом на французском языке; Лопатин не владел разговорным немецким языком, хотя, по отзывам знавших его людей, он не только хорошо знал немецкий язык, но обладал и литературным даром. О содержании своих бесед с Марксом и своей работе над переводом «Капитала» Лопатин оставил воспоминания.[23]

В первой главе «Ware und Geld» первого немецкого издания, которую Лопатин оценил как наиболее трудную для понимания и требовавшую переработки,[24] переводчик стоял перед необходимостью передать по-русски термины «Gebrauchswert», „Tauschwert“ и „Wert“. Но, как хорошо известно, непосредственную работу над переводом Лопатин, по совету Маркса, начал со второй главы, которая в первом издании называлась «Превращение денег в капитал». Он перевел примерно 1/3 книги (помимо второй главы Лопатин перевел главу 3 «Производство абсолютной прибавочной стоимости» и частично главу 4 «Производство относительной прибавочной стоимости»). Однако он должен был последовательно использовать в тексте переводимых им глав 2–4 переводы терминов первой главы – «Gebrauchswert», „Tauschwert“ и „Wert“, русские эквиваленты которых он должен был уже подобрать. К названным терминам во второй главе первого издания добавляется термин «Mehrwert», который, как уже говорилось выше, как «прибавочная стоимость» перевел именно Лопатин. Поэтому, если «Mehrwert» Лопатин перевел как «прибавочная стоимость», то и другие термины, в которых использовалось немецкое „Wert“, не могли быть переведены иным словом.

Таким образом, как подчеркивается во всех специальных исследованиях на эту тему, первые шаги в выработке научной политэкономической терминологии на русском языке для перевода «Капитала» были сделаны именно Лопатиным.[25] В последующем в отношении вышеназванных терминов она была последовательно проведена в тексте всего I тома «Капитала» Даниельсоном и Любавиным. «В целом же поиск соответствующих эквивалентов на русском языке носил коллективный характер, видимо, и на ранних стадиях работы.»[26] Итак, принимая во внимание необходимость последовательного проведения в русском переводе единой терминологии, становится понятным и выбор переводчиками при переводе терминов, в которых фигурировало корневое немецкое слово «Wert» («Gebrauchswert», „Tauschwert“ и собственно „Wert“), на русском языке сложными терминами «потребительная стоимость», «меновая стоимость» и «стоимость» как адекватного перевода соответствующих немецких терминов. Поэтому использование терминов «меновая стоимость» и «стоимость» является не тавтологией, как утверждает В. Я. Чеховский, а точным переводом в соответствии с текстом и смыслом немецкого подлинника.

Отметим, что в немецко-русских и русско-немецких словарях ХIХ – начала ХХ в. (например, И. Я. Павловского или К. Ф. Тиандера) „Wert“ переводится как «цена, ценность, стоимость, достоинство», а русское слово «стоимость» дается по-немецки как „Wert“. То есть «ценность» и «стоимость» выступают как близкие по смыслу понятия в зависимости от контекста. Оба слова использовались и в экономической литературе того времени. При этом с начала XIX в. при переводе французского «valeur», английского «value» и немецкого «Wert» использовался термин «ценность». Перевод «Капитала» 1872 г. порывал с этой традицией.

Оба термина «ценность» и «стоимость» фигурируют в конспектах Маркса середины 1870-х годов, связанных с исследованием социального, политического и экономического развития России после отмены в 1861 г. крепостного права (так называемая „Russica“). Термин «Wert» Маркс использовал для передачи смысла различных выражений русских подлинников: «ценность земли», «казенная оценка документов», «ценность рубля», «ценность работника», «деление крестьянских участков по их достоинству», «оценка облагаемого имущества», «стоимость рабочего дня», «стоимость натуральных повинностей» и др. Маркс употреблял по-русски оба термина – как «ценность», так «стоимость» – в различном контексте, преимущественно заимствуя то или иное слово из конспектируемого источника.[27] В одном месте он дает пояснение: «ценность означает также «цена» – тогда, следовательно, она = цене».[28] Таким образом, использование термина «Wert» у Маркса многозначно, оно определяется всецело контекстом русского подлинника.

В этой связи считаю необходимым специально остановиться на утверждении В. Я. Чеховского, что «нет свидетельств о глубине знаний Маркса русского языка». Как раз эта тема, тесно связанная с изучением Марксом России, в литературе достаточно хорошо изучена[29] и по данному вопросу имеются неоспоримые документальные свидетельства. Во-первых, это многочисленные словарные записи, переводы, пометки, критические замечания, отчеркивания и подчеркивания на полях многих русских книг, которые Маркс внимательно прочитывал и изучал. В качестве показательного примера можно привести книгу В. В. Берви (псевдоним Н. Флеровский) «Положение рабочего класса в России» (Спб., изд. Н. П. Полякова, 1869), которую Маркс получил от Даниельсона в октябре 1869 г. и которая, собственно, мотивировала изучение им русского языка.[30] Уже к началу февраля, как следует из письма Энгельсу от 10 февраля 1870 г., Маркс перевел первые 150 страниц, т. е. почти 1/3 книги. Это были разделы, посвященные Сибири, северной России и Астрахани. Некоторые наиболее понравившиеся ему места Маркс выписывает и приводит в письме Энгельсу по-русски.[31] А в январе 1871 г. Маркс пишет, что уже «довольно бегло» читает по-русски[32]. Для изучения русского языка Маркс использовал также книгу А. И. Герцена «Тюрьма и ссылка» (Лондон, 1854), поля почти каждой страницы которой заполнены записями русских слов и их переводами на немецкий язык.

Во-вторых, можно назвать рецензию И. И. Кауфмана «Точка зрения политико-экономической критики у Карла Маркса» в «Вестнике Европы» (Т. 3, Спб., 1872, с. 427–436), оттиск которой был послан Марксу Даниельсоном в конце мая 1872 г. и которая была не просто прочитана Марксом с большим вниманием. В Послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала», датированному 24 январем 1873 г., Маркс приводит в собственном переводе большие цитаты из этой статьи, которые показывают, что он не только понимал русский текст, но и мог неплохо его переводить.[33] В этом же Послесловии Маркс упоминает книгу Н. Зибера «Теория ценности и капитала Д. Рикардо» (Киев, 1871), полученную от Даниельсона в январе 1873 г. Книга испещрена отчеркиваниями на полях и подчеркиваниями, есть и отдельные замечания, показывающие, что Маркс хорошо понимал содержание работы. Подобные примеры можно продолжить.

Далее, известно, что русская часть библиотек Маркса и Энгельса насчитывала более 500 книг, брошюр, воззваний, периодических изданий на русском языке.[34] При этом у них имелось более 140 изданий, запрещенных в России. Коллекция книг и периодических изданий на русском языке, находившаяся в личной библиотеке Маркса, представляла исключительную ценность. В ней были представлены все наиболее существенные издания по социально-экономическим и политическим проблемам пореформенной России. По свидетельству С. М. Кравчинского (Степняка), земских изданий, достаточно полно представленных в библиотеке Маркса, не было даже в Британском музее.[35] Многие из русских книг имеют пометки, свидетельствующие об основательности изучения этих источников. Многие издания были не только внимательно прочитаны, но и законспектированы.

Наконец, в нашем распоряжении имеется уже упоминавшийся большой массив выписок Маркса из русских источников, которые он изучал в 1875–1876 гг. Как показывают эти материалы (большинство их давно опубликовано по-русски в томах «Архива К. Маркса и Ф. Энгельса»),[36] Маркс весьма успешно справлялся с пониманием и отбором материала и не просто в своих тетрадях воспроизводил содержание изучаемых книг, он фактически реферировал серьезные аналитические материалы, обобщал изложение больших разделов, резюмировал их содержание, давал критические оценки. Хотя, разумеется, он не мог не прибегать к помощи русско-немецкого словаря и, скорее всего, как показывают специальные исследования, пользовался изданием 1873–1874 гг. «Полного русско-немецкого словаря» И. Я. Павловского. Позднее, уже в первой половине 1881 г., Маркс приступил к систематизации и осмыслению русскоязычных и других источников, посвященных аграрным отношениям в России, начав работу над «Заметками о реформе 1861 г. и пореформенном развитии России»[37]. Так что в 1872 г., когда Маркс получил от Даниельсона экземпляр русского перевода первого тома «Капитала», за оценкой его как сделанного «мастерски»[38] стояло вполне неплохое знание русского языка.

Термин «стоимость» в первых русских переводах «Капитала»

Рассмотрим еще раз вопрос о причинах, побудивших первых переводчиков первого тома «Капитала» при переводе немецкого термина Wert сделать выбор в пользу термина «стоимость», а не привычного для российской экономической науки того времени термина «ценность».

В предисловии «Ко второму русскому изданию» первого тома (январь 1898 г.), которое также было опубликовано анонимно, Даниельсон специально останавливается на причинах, побудивших переводчиков сделать выбор в пользу термина «стоимость». Ключевое значение для этого, как уже говорилось выше, имело понимание теории стоимости Маркса. Даниельсон называет три основных соображения, которые решили вопрос в пользу термина «стоимость».

Даниельсон показывает, что, с точки зрения теории Маркса, в капиталистическом обществе определение общественной потребности в том или ином продукте труда, произведенном «отдельными, друг от друга совершенно независимыми, производителями» происходит косвенно, на рынке, в процессе конкуренции, это – объективный процесс, а не индивидуальная оценка непосредственных производителей товара. «На рынке определяется, какое количество данного продукта может поглотить данное общество, при данных общественных условиях, и в каком меновом соотношении данный продукт находится к другим продуктам. Или, – если посмотреть с иной точки зрения, – какое количество труда, из всей суммы труда, находящегося в распоряжении данного общества, оно может и должно уделить на изготовление данного продукта; какого количества труда данный продукт стоит обществу… С точки зрения теории, определяющей меновые отношения продуктов количеством труда, которое стоило их производство для общества, то нечто, чем обусловливаются эти отношения, что лежит в их основании, – именно количества стоившего их обществу труда, или потраченного на них рабочего времени, – нельзя назвать иначе как стоимостью, которая в капиталистическом обществе получает внешнее выражение в денежной стоимости продуктов, в их ценности или в их цене, хотя последняя более или менее и отклоняется от действительной их стоимости.»[39]

В качестве второго фактора, определившего выбор термина «стоимость» Даниельсон высказывает следующее соображение: «Сам автор указывает на то, что немецкое – прибавим довольно неуклюжее – слово «Werthsein (стòить) выражает менее ясно и отчетливо чем романский глагол valere, valer, французский valoir, что приравнение товара В к товару А есть лишь способ товара А выражать свою стоимость» … И далее Даниельсон приводит аналогию Маркса (появившуюся, заметим, во втором издании первого тома «Капитала») для пояснения данного предложения: ««Paris vaut bien une messe»[40] (Париж стоит обедни). Так вот именно в этом смысле русский глагол стòить более соответствует романскому выражению понятия, чем немецкому.»[41]

«На основании, главным образом, этих соображений, – пишет далее Даниельсон, – экономический термин Werth, value, valeur передан в настоящем переводе не словом ценность, а словом стоимость, как более соответствующим тому понятию, которое по учению, излагаемому в этой книге, должно быть им выражено. Выражения ценность, цена принята для обозначения стоимости, насколько она выражается в деньгах. А так как при капиталистическом способе производства выражение в деньгах есть обычное выражение стоимости, между тем как в действительности вследствие множества условий, изложение которых читатель найдет в III-м томе «Капитала», ценность никогда не совпадает со стоимостью, или если и совпадает, то лишь в исключительных случаях, – то вот еще третья причина, почему ценность не следует употреблять для выражения понятия Werth, value, valeur; так как при этом два различных понятия выражались бы одним и тем же термином, и это могло бы вызвать путаницу представлений.»[42]

В отношении второго русского издания первого тома «Капитала» отметим также, что Даниельсон сделал его на основе четвертого немецкого издания, выпущенного Энгельсом в 1890 г. Первая глава в этом издании, что существенно для рассматриваемой темы, значительно отличалась от изложения в первом немецком издании 1867 г. (Маркс переработал этот раздел уже во втором немецком издании 1872 г.) Кроме того, Даниельсон провел сверку немецкого подлинника с французским изданием первого тома, на редактирование которого Маркс, как хорошо известно, потратил более трех лет (французский перевод выходил отдельными выпусками в 1872–1875 гг.) и который он рассматривал как отдельное оригинальное издание первого тома, имеющее самостоятельную научную ценность. Было проведено сопоставление также с текстом английского издания первого тома, выполненного в основном Самюэлем Муром при участии Эдуарда Эвелинга и младшей дочери Маркса Элеаноры, являвшейся, кстати, талантливой переводчицей,[43] а также Ф. Энгельса, который взял на себя перевод наиболее сложных мест и терминов, а также унификацию перевода всего текста. И хотя Даниельсон говорил об огромном объеме исправлений в переводе во втором русском издании, термина «стоимость» эти изменения не коснулись.

Второе издание русского перевода первого тома «Капитала» вышло 16 марта 1898 г., а спустя полгода этот перевод вышел третьим изданием, идентичным второму. В обоих изданиях давались только предисловия Энгельса к третьему и в сокращенном виде к четвертому изданиям I тома.

Практически одновременно с изданием Даниельсона в издательстве Н.С. Аскарханова вышел из печати еще один перевод первого тома «Капитала», обозначенный под редакцией доктора математики В. Д. Любимова, который на деле оказался плагиатом, что после более чем пятилетнего судебного разбирательства по иску Даниельсона было в апреле 1905 г. признано в судебном порядке.[44] Единственным отличием от издания Даниельсона была публикация в сокращенном виде предисловия Маркса к первому и послесловия ко второму изданиям I тома, а также набор текста в виде двух столбцов. Вскоре вслед за I томом Аскарханов издал и II том. Хотя впоследствии, при подготовке нового издания «Капитала» во втором издании Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на русском языке, был сделан вывод о том, что этот перевод II тома в ряде случаев был ближе к оригиналу, чем перевод Даниельсона[45], для нас важно прежде всего отметить, что в этом издании полностью воспроизводилась терминология изданий Даниельсона «стоимость», «потребительная стоимость», «меновая стоимость», «прибавочная стоимость» и т. д.

О термине «ценность»

Изменение термина «стоимость» на «ценность» предпринял в 1897–1899 гг. П.Б. Струве, оказавшийся, по воле случая, причастным к новому переводу первого тома, сделанному членами социал-демократических кружков в Минске Е.А. Гурвич и Л.М. Зак. Сначала планировалось нелегально переиздать во Львове первое издание первого тома, единственным переводчиком которого считался Г.А. Лопатин. Но из-за невозможности получить его разрешение на переиздание (Лопатин в это время находился в Шлиссельбургской крепости) решили самостоятельно сделать новый перевод на основе четвертого немецкого издания, подготовленного Энгельсом, с использованием и французского перевода первого тома. Перевод I и IV отделов сделал Л.М. Зак, но бóльшую часть тома перевела Е.А. Гурвич. Затем они провели тщательную перекрестную проверку переводов друг друга. Впоследствии Е.А. Гурвич, которая работала в Институте К. Маркса и Ф. Энгельса в Москве, оставила воспоминания о своей работе над переводом «Капитала».[46]

Работа над ним была завершена к осени 1896 г., и на протяжении почти года Гурвич пыталась найти возможность опубликовать перевод. Летом 1897 г. она получила через своего приятеля А. О. Бонч-Осмоловского, встретившегося с П. Б. Струве за границей, предложение издать их перевод в издательстве О. Н. Поповой под его редакцией. К этому времени Зака уже не было в живых. Поскольку других возможностей издать перевод «Капитала» у Гурвич не было и он «был сделан без всякого расчета на вознаграждение», а исключительно с целью распространения, Е. А. Гурвич согласилась на «нищенский», по ее словам, гонорар и выслала рукопись перевода П. Б. Струве. По словам Гурвич, «наиболее существенное изменение, сделанное редактором, это – замена слова «стоимость» словом «ценность», на котором Струве особенно настаивал». Е. А. Гурвич считала при этом, что термин «стоимость» больше соответствует значению слова «Wert» и замечала, что ей «трудно было привыкнуть к этой замене».[47]

Данное издание первого тома «Капитала» вышло осенью 1898 г. сначала двумя отдельными выпусками без какого-либо предисловия, а год спустя отдельной книгой с предисловием Струве.[48] В данном издании воспроизводились, правда не полностью, предисловие Маркса к первому и послесловие ко второму изданиям первого тома, а также предисловия Энгельса к третьему и четвертому изданиям. При этом в примечании к упоминанию Марксом в Послесловии ко второму изданию рецензии на «Капитал» в петербургском «Вестнике Европы» Струве, с согласия автора, впервые сообщал, что автором этой рецензии был И. И. Кауфман. Издание под редакцией Струве содержало также впервые составленные указатели кратких названий цитируемых работ и имен, составленные И. Н. и Е. К. Леонтьевыми, которые воспроизводились в последующих изданиях.

В Предисловии редактора русского перевода, датированном сентябрем 1899 г., Струве следующим образом обосновал использование термина «ценность» при переводе Марксова «Wert»: «Исходной точкой экономической системы Маркса, изложенной в «Капитале», является понятие ценности. Этим словом мы пользуемся для передачи немецкого Werth, так как смысл русского слова в точности соответствует смыслу немецкого слова. То обстоятельство, что Маркс субстанцией и мерилом стоимости считает трудовую затрату, вовсе не означает, чтобы он сознательно отождествлял явление ценности с трудовой затратой, с издержками или стоимостью. … В ценности выражается индивидуальная или общественная оценка хозяйственных благ, руководящим принципом и необходимым мерилом которой является трудовая затрата, подобно тому, как в потребительной ценности или полезности выражается та индивидуальная или общественная оценка, принципом и мерилом которой является настоятельность потребности. Момент оценки объединяет оба эти столь различные явления, и это объединение обнаруживается в общем наименовании «ценность». … Кроме того, ценность, выражающая общественную оценку с точки зрения трудовой затраты, по идее Маркса является категорией, общей всем общественно-экономическим формациям, в которых добывание благ определяется преимущественно затратой труда, тогда как русское слово «стоимость», по своему обычному смыслу, т. е. по принятому в обыкновенной речи словоупотреблению, обозначает затрату на производство или издержки производства в хозяйстве, основанном на обмене, т. е. в денежном, или даже еще уже, в капиталистическом хозяйстве. Обычный смысл этого русского слова таким образом не шире, если не уже, чем английского Cost или немецкого Kosten. Научная же терминология никогда не должна без особой надобности уклоняться от обычного словоупотребления. Если последнее прочно связывает со «стоимостью» значение выраженных в деньгах издержек производства, то, очевидно что с точки зрения такого словоупотребления, от которого нет никакой надобности отказываться и науке, словосочетание «потребительная стоимость» явно нелепо. Момент оценки одинаково присущ как трудовой, так и потребительной ценности, но последней, как таковой, совершенно чужд момент затраты или издержек, составляющий существенное содержание понятия «стоимости» – одинаково и в обычном словоупотреблении, и в глазах тех, кто слово Werth передает через слово «стоимость». Поэтому, можно говорить о потребительной ценности, но нельзя, не нарушая логики как обычного словоупотребления, так и установившейся научной терминологии, говорить о потребительной стоимости.

Русское слово «ценность» тем еще удобно, что его этимология указывает на реально существующую и красной нитью проходящую через всю историю экономической теории связь между понятиями «ценность» и «цена». Этимологически и по существу ценность есть абстрактное, цена же конкретное выражение одного и того же явления – хозяйственной оценки.»[49]

Интересно заметить, что некоторые аргументы Струве буквально дословно совпадали с опубликованными ранее, в начале 1899 г., критическими замечаниями М. И. Туган-Барановского. В своей рецензии на вышедшие почти одновременно три русских перевода I тома «Капитала» – второе и третье издания перевода Даниельсона, переводов под редакцией Любимова и под редакцией Струве – Туган-Барановский обосновывает, почему терминология в издании под редакцией Струве, с его точки зрения, была «вполне правильной», а терминология первого перевода 1872 г. «не только не удачной, но и прямо неверной, вводящей читателя в заблуждение и затемняющей смысл излагаемых учений».[50]

«Оба выражения «ценность» и «стоимость», – пишет Туган-Барановский, – не изобретены наукой, а заимствованы из обыденной речи. … С понятием стоимости всегда соединяется представление о некоторой затрате, пожертвовании. … Напротив, понятие ценности имеет в виду отнюдь не элемент затраты. Оценить что-либо – это значит установить значение, важность оцениваемого. … И с точки зрения экономической науки «стоимость» и «ценность» представляются нам различными категориями. Но чему же соответствует в системе Маркса термин Werth – понятию ценности или понятию стоимости?

Ответ будет нам ясен, если мы вспомним, что Маркс различает двоякого рода Werth – Gebrauchswerth и Tauschwerth. Предметы, как созданные, так и не созданные трудом (воздух, вода и т. д.) обладают Gebrauchswerth. Что же такое Gebrauchswerth – есть ли это потребительная ценность, или потребительная стоимость? Так как воздух ничего мне не стоит, то он не может и иметь потребительной стоимости. Но так как воздух необходим для моей жизни, имеет для меня величайшее значение, величайшую важность – то он имеет и величайшую потребительную ценность.

Точно также Tauschwerth или просто Werth у Маркса означает собой не меновую стоимость или просто стоимость, а меновую ценность или просто ценность. Ценность, по учению Маркса, создается только трудом. Но тем не менее, ценность отнюдь не тождественна с трудовой затратой, иначе говоря с трудовой стоимостью. … Продукты труда приобретают ценность лишь в товарном хозяйстве: «непосредственное общественное производство, как и непосредственное распределение продукта, исключают товарный обмен, исключают превращение продуктов в товары (по крайней мере, внутри общины) и тем самым превращение их в ценности (Werthe)»…

Мыслим ли такой хозяйственный строй, в котором трудовые продукты не будут иметь никакой трудовой стоимости? Очевидно, нет. Продукт труда всегда eo ipso имел, имеет и будет иметь трудовую стоимость. Но лишь в товарном хозяйстве трудовой продукт приобретает ценность.

Итак, «ценность» и «стоимость» – два понятия, по учению Маркса совершенно различные и под понятием Werth Маркс разумел именно ценность. Переводить Werth словом «стоимость» – это значит затемнять учение Маркса и даже делать некоторые, весьма важные особенности этого учения совершенно непонятными для читателя. … Но если не путать «стоимости» с «ценностью», то легко понять, что в обществе, где нет обмена, нет и цены, где нет цены, нет и ценности, как внешнего выражения факта трудовой затраты.»[51]

«Итак, – подводит итог Туган-Барановский – терминология г. Струве представляется нам не только правильной, но и единственно правильной. Терминология первого перевода Маркса, несмотря на то, что она имеет за себя право 25-летней давности и до известной степени стала общепринятой, вводит читателя в заблуждение, не передает смысла подлинника, и потому подлежит изменению, как бы ни было такое изменение неудобно для читателя, привыкшего к неправильным терминам первого перевода.

Неправильную передачу немецкого понятия Werth мы считаем самым крупным недостатком первого перевода. …»[52]

Мы позволили себе воспроизвести столь значительные выдержки из предисловия Струве и рецензии Туган-Барановского, чтобы показать преемственность сегодняшних критиков термина «стоимость» с аргументацией более чем столетней давности.

Издание русского перевода первого тома «Капитала» под редакцией Струве было опубликовано достаточно большим тиражом в 5000 экз., в то время как второе и третье издания перевода Даниельсона имели тираж соответственно 3020 и 3530 экземпляров. В годы первой русской революции 1905–1907 гг., когда были сняты цензурные ограничения, издатель Попова выпустила в марте 1906 г. тиражом в 5200 экз. второе, полное издание перевода Гурвич и Зака под редакцией Струве без пропусков, сделанных в прошлых изданиях (речь шла о воспроизведении полного текста предисловия Маркса к первому немецкому изданию первого тома «Капитала» 1867 г., а также предисловия Энгельса к четвертому изданию; текст же самого перевода остался без изменений). Третье издание, вышедшее в 1907 г. тиражом в 5000 экз., представляло собой перепечатку предыдущего издания.[53] В последний раз, уже без предисловия Струве, этот перевод был дважды издан в Петрограде в 1918 г.

С точки зрения рассматриваемой темы имеет смысл принять во внимание также статью «Ценность» А. Мануилова в Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Эфрона, отражающую трактовку этого термина в российской академической науке конца ХIХ – начала ХХ века. «Ценность» определяется как «продукт человеческого сознания, психологический факт; она зависит не от естественных свойств предмета, а от того, как эти свойства сознаются человеком. …Полезность, а не труд служит основанием ценности. … трудовое начало никогда не было обосновано и почти никто из сторонников трудовой ценности, за исключением Маркса, даже и не пытался серьезно обосновать его. … ошибочно … совершенно устранять трудовое начало из теории ценности: нужно только подвести под него психологическое основание. Таким основанием является принцип полезности. Психологический анализ трудового начала сводит все явления оценки хозяйственных благ к одному источнику и тем ведет к устранению двойственности учения классической оценки, признававшей две причины ценности: редкость и труд (Рикардо). В действительности существует единый знак оценки и трудовая ценность представляет только одну из форм его обнаружения.» Далее Мануилов констатирует, что «меновая ценность приобретает господствующее значение и проявляется в форме цены, т. е. определенном количестве денег, получаемых в обмен на продукт». Карл Маркс, в понимании Мануилова, начав с «отождествления понятия ценности с понятием труда … приходит к тому, что в действительности товары не обмениваются пропорционально количествам труда, затраченного на их производство».[54] Отсюда – противоречие между I и III томами «Капитала».

Возвращение к термину «стоимость»

Понятно, что при общепринятом в российском академическом сообществе конца XIX – начала ХХ века понимании категории «ценности» и теории Маркса использование термина «ценность» в русском переводе «Капитала», особенно если принять во внимание острую идейную борьбу с «легальным марксизмом» в эти годы, не могло устроить социал-демократическую аудиторию. Поэтому, как только позволили политические условия, в 1905–1907 гг. новый перевод всех трех томов «Капитала» был предпринят в рядах российских социал-демократов (большевиков). Идея исходила от бежавшего весной 1906 г. из Омской тюрьмы и нелегально приехавшего в Москву члена Харьковского большевистского комитета Н. С. Ангарского, которому удалось договориться об издании «Капитала» с купцом Г. А. Блюменбергом, представителем бумажных фабрик Паллизен, рассчитывавшем нажиться на издании революционной литературы и поручившим подыскать переводчика и редактора. Ангарский обратился с этим предложением к И. И. Скворцову-Степанову, который провел не только большую работу непосредственно по переводу, но по организации издания в целом.[55]

Вначале были переведены и изданы II и III тома (помимо И. И. Скворцова-Степанова в переводе этих томов участвовали М. А. Сильвин и М. Г. Лунц, в работе по редактированию текста приняли участие В.И. Ленин (2-й том) и И.И. Скворцов-Степанов). В конце октября 1908 г. было получено разрешение московской цензуры на выпуск I тома «Капитала» тиражом в 6000 экз. Том вышел в 1909 г. Основным переводчиком этого тома был В. Базаров (литературный псевдоним В. А. Руднева). Редакторами перевода на титульном листе этого издания значились В. Базаров и И. Степанов (литературный псевдоним И. И. Скворцова), общую редакцию осуществил А. Богданов, хотя, как отмечает З. Х. Саралиева, «ни в источниках, ни в литературе не выявлено свидетельств, которые бы помогли характеризовать роль А. Богданова и В. Базарова в качестве редакторов томов «Капитала»».[56] В основу этого перевода первого тома «Капитала» было положено пятое немецкое издание (1903 г.), являвшееся переизданием последнего прижизненного четвертого издания первого тома, подготовленного Ф. Энгельсом. В приложении были опубликованы письмо Энгельса В. Адлеру об изучении II и III томов «Капитала», указатели авторов и работ, цитируемых в I–III томах, а также стран, упоминаемых в I–III томах. Последний должен был показать, что «Капитал» Маркса опирается не только на материалы, связанные с Англией, но и содержит данные о развитии Северной и Южной Америки, Франции, Германии, Бельгии, России, Индостана, Китая и даже Японии.

Предисловие к русскому переводу I–III томов «Капитала» в основном было посвящено отстаиванию правильности термина «стоимость», к которому редакция возвращала читателя.[57] «Как известно, – писали редакторы, – первый русский переводчик I тома «Капитала» передал «Werth» словом «стоимость», отступив от обычного в русской политической экономии термина «ценность». Это нововведение не оказало влияния на академическую науку, но привилось в нашей марксистской литературе 80‑х и 90-х годов, вошло, так сказать, в марксистскую традицию. В конце 90-х годов, в период борьбы русского ревизионизма против «окаменелых догм» ортодоксальных марксистов, не было забыто и об этой терминологической «догме»; были приняты меры к тому, чтобы вернуть заблудшую терминологию ложной, ненаучной, марксистской ортодоксии в лоно истинной, научной, академической ортодоксии. В предпринятом тогда новом переводе «Капитала», под редакцией г. Струве, «стоимость» была замещена «ценностью» и научная необходимость этой реформы пространно изъяснена в предисловии редактора и в некоторых журнальных статьях того времени.

Мы решили восстановить историческое право русской «стоимости» на немецкую «Werth», – по крайней мере на ту Werth, о которой говорит Маркс. И вот этот-то контр-реформаторский шаг мы считаем необходимым здесь мотивировать.»[58] Рассматривая аргументацию Струве о трактовке категории «издержек или стоимости» как аналога термина «Cost» в английском языке и «Kosten» – в немецком, редакторы нового перевода поясняли: «Немецкое слово Kosten, когда оно употребляется без всякого дальнейшего пояснения, означает у Маркса не «стоимость», не затрату труда или затрату «вообще», а затрату капитала, авансированного на производство продукта…; на русском языке вошло в обычай выражать это понятие термином «издержки производства». … Что касается англицизма Kost, употребляемого Марксом крайне редко[59], то в цитированном г. Струве месте он действительно имеет «смысл, обычно присваиваемый русскому слову стоимость». Но следует ли из этого, что «Werth» нельзя передавать словом «стоимость»? Такое заключение было бы верно лишь в том случае, если бы термину Kost Маркс придавал существенно иное значение, чем термину Werth, если бы Kost являлась у Маркса особой, отличной от Werth, экономической категорией. Но стоит лишь продолжить вышеприведенную выдержку из III тома «Капитала», чтобы убедиться в противном. …Kost – не особая экономическая категория, а синоним, подчеркивающий определенную сторону в понятии «Werth», но по своему содержанию отнюдь не выходящий из рамок последнего. А так как синоним этот встречается у Маркса, как мы уже сказали, чрезвычайно редко, то не представляет существенной надобности изобретать для него особый термин, – и уже во всяком случае недопустимо в интересах выражения Kost специальным словом отказаться от передачи Werth тем термином, который ближе всего подходит к значению этого основного понятия.

Но, как мы видели, г. Струве утверждает, что не «стоимость», а «ценность» лучше всего выражает немецкое Werth: «смысл русского слова «ценность» в точности соответствует смыслу немецкого слова Werth». Это фактически не верно. «Werth» значительно шире «ценности». Наряду с субъективно-психологическим ему присущ и строго объективный смысл: Werth – не только «предмет нашей оценки», «то, что мы ценим» или «ценность», но также «объективное значение» данного предмета в данной области. В этом последнем смысле слово Werth обычно употребляется в физико-математических науках. …

В русском языке нет слова, «в точности» передающего смысл немецкого «Werth». «Ценность», как она употребляется в обыденной речи, а также в психологии и философии, соответствует исключительно субъективно-психологическому смыслу слова Werth. «Стоимость» передает только объективный смысл немецкого термина, и притом далеко не во всем его универсальном объеме; стоимость применима лишь к тем сферам, где объективное значение исследуемого предмета качественно определяется и количественно измеряется какими-либо затратами, где «иметь значение» равносильно «чего-нибудь стоить». Таким образом, ни ценность, ни стоимость – даже сложенные вместе – не выражают всех оттенков слова Werth.

Но ведь в рассматриваемом случае вовсе и не требуется, чтобы русский термин был эквивалентен слову Werth во всех возможных областях его применения. Дело идет лишь о наиболее целесообразной передаче Werth в данной специфической области, в политической экономии Маркса. Следовательно, вопрос ставится так: что более соответствует духу экономического учения Маркса, – психологическое истолкование Werth (Werth = «ценность», объект субъективной «оценки») или его объективное истолкование (Werth = «стоимость», результат определенных затрат).»[60]

«В товарном мире основным явлением, подлежащим объяснению всякой теории стоимости, является, как это прекрасно известно и самому г. Струве», «цена». Но только для сторонников одной определенной, а именно психологической теории стоимости, во всех их модификациях …, априори очевидно, что цены включают в себя момент ценности, т. е. слагаются как результат тех или других оценок хозяйственных благ. По Марксу цены товара формируются в процессе, протекающем «за спиною производителей», вне сферы их сознательных целей и ценностей, их индивидуальных или общественных оценок. Цена как «явление», как непосредственный факт опыта, представляется человеку капиталистического общества не ценностью, не чем-то таким, что сознательно и намеренно приписывается данной вещи или вкладывается в нее людьми, а объективным, самою природою созданным свойством вещи-товара. То отмеченное г. Струве «удобство», что русское слово «ценность» одного корня с «ценой», с точки зрения системы Маркса есть величайшее неудобство, лишний аргумент против перевода Werth словом ценность.»[61]

«… Во всех трех томах «Капитала», – резюмируется в предисловии, – нет и намека на феномен «оценки» как проблему политической экономии. Но зато в первой же главе первого тома с ясностью, не допускающей никаких сомнений, устанавливается тот основной тезис, что от всякого рода оценок необходимо отвлечься для того, чтобы правильно приступить к экономическому анализу товара. Таким образом методологическое устранение категории «ценность», отвлечение от нее, является по Марксу необходимым условием верной постановки проблемы. Плохо это или хорошо, но факт тот, что «проблема» политической экономии не только решается, но и ставится Марксом совершенно не так, как сторонниками психологического направления во всех его разновидностях. И поскольку слово «ценность» способно затемнить отправной пункт учения Маркса – а предисловие г. Струве блестяще доказало, что эту роль оно может выполнить очень недурно, – постольку оно не пригодно для передачи термина «Werth» в учении Маркса.

В «Капитале» нет «ценности», как родового понятия, видами которого являлись бы меновая и потребительная ценность. Тому, что в русском языке выражается словом «ценность», вполне соответствует Gebrauchswerth в употреблении Маркса. Поэтому всего логичнее было бы переводить «Werth» и «Tauschwerth» – «стоимость» и «меновая стоимость»; «Gebrauchswerth» – «ценность» или «потребительная ценность». Но от этого пришлось отказаться по техническим соображениям. При употреблении различных слов для выражения меновой и потребительной стоимости пришлось бы не переводить, а излагать многие места, в которых Маркс устанавливает отношение между Werth и Gebrauchswerth, так как в этих случаях самое построение фраз подлинника зачастую определяется наличностью одного термина для обоих понятий. Такие места встречаются преимущественно в 1-ой главе I тома, возможно более близкая передача которой особенно важна для понимания духа и метода политической экономии Маркса. Вот почему мы предпочли пользоваться не совсем удобным термином «потребительная стоимость». Нам это казалось тем более позволительным, что «потребительная стоимость=Gebrauchswerth», несмотря на всю свою физиологическую уязвимость, не способна породить никаких недоразумений по существу, тогда как «ценность=Werth» влечет за собою, как мы только что видели, целую теорию, в корне чуждую Марксу.»[62]

Таковы соображения, по которым переводчики и редакторы перевода издания трех томов «Капитала» 1907–1909 гг. В. Базаров, И. Степанов и А. Богданов восстановили терминологию, построенную на переводе немецкого Werth в первом томе «Капитала» словом «стоимость» и постарались «возможно строже, единообразнее и последовательнее применять вошедшую во всеобщее употребление терминологию на протяжении всех трех томов «Капитала»».[63] Тиражи второго и третьего томов составили по 8000 экземпляров, первый том этого издания имел тираж 6000 экземпляров. Данное издание послужило отправным пунктом для новых редакций русских переводов «Капитала», осуществленных уже после 1917 года.

В 1913 г. П. Б. Струве выпустил книгу «Хозяйство и цена», в которой использовался термин «ценность». В. И. Ленин по этому поводу заметил: «… г-н Струве упорно употребляет неправильную терминологию, говоря «ценность» вместо «стоимость», хотя неправильность эта давно была ему доказана».[64] В этой связи замечу, что замечание В. Я. Чеховского в адрес Ленина как «человека с весьма поверхностным взглядом на проблему», на мой взгляд, вызывает сомнение в достаточном знании цитируемых источников самим В. Я. Чеховским. Чтобы завершить данную тему, считаю необходимым подчеркнуть необходимость использования тех или иных цитат классиков, в данном случае В. И. Ленина, с учетом конкретного контекста, характера работы, в которой фигурирует цитируемое высказывание. Необходима, на мой взгляд, корректность цитирования, недопустимость сказанного по одному конкретному поводу, распространять на взгляды цитируемого автора в целом.

В. Я. Чеховский весьма вольно обошелся с замечанием Ленина по поводу замены редакцией журнала «Научное обозрение» в его статье «Заметка к вопросу о теории рынков. (По поводу полемики гг. Туган-Барановского и Булгакова)»[65] термина «стоимость» на «ценность». В статье «Еще к вопросу о теории реализации» в подстрочной сноске к словам «… продукта по стоимости» Ленин по этому поводу действительно замечает: « …Я не придаю особенно существенного значения вопросу об употреблении того или другого термина, но считаю необходимым заметить, что я употреблял и употребляю всегда термин «стоимость»».[66] Использование термина «ценность» в публикации не имело в данном случае существенного значения, поскольку важным был сам факт опубликования этих статьей, посвященных совершенно другой, важнейшей на тот момент проблеме – реализации. Но выбор терминологии Лениным в его экономических работах 1890-х годов был сделан однозначно в пользу термина «стоимость». При этом Ленина нельзя заподозрить ни в незнании немецкого языка, ни непонимании теории Маркса.

Также обращаю внимание на то, что данная Лениным в опубликованной в 28 томе Энциклопедического словаря Гранат в 1915 г. статье «Карл Маркс» оценка перевода Базарова и Степанова как «лучшего» относилась к русскому изданию II-го и III-его томов «Капитала», но не к первому тому.[67] При этом следовало бы принять во внимание, что Ленину были хорошо знакомы первые русские издания II-го и III-его томов «Капитала» в переводе Даниельсона («менее удовлетворительного», в оценке Ленина), которые он использовал, в частности, в своей работе «Развитие капитализма в России», предпочитая при этом давать цитаты из «Капитала» в собственном переводе. Известно также, что именно благодаря тому, что Ленин глубоко знал тексты всех трех томов «Капитала» на языке подлинника,[68] И. И. Скворцов-Степанов при организации нового издания томов «Капитала» в 1907–1909 гг. предложил ему стать главным редактором перевода и даже заручился его согласием. Участие Ленина, находившегося в это время в эмиграции, из-за трудностей контактов с ним, ограничилось редактированием только первой главы II-го тома «Капитала» (около трех печатных листов).[69] Известно, какое значение Ленин придавал публикации наследия Маркса и Энгельса на русском языке после Октябрьской революции 1917 г. и какую поддержку он оказывал созданному для этих целей в январе 1921 г. Институту К. Маркса и Ф. Энгельса (ИМЭ) и первому директору этого института Д.Б. Рязанову.[70]

Издания первого тома «Капитала» после 1917 г.

На протяжении всего советского периода русский перевод всех трех томов «Капитала» неоднократно перепроверялся, корректировался, и каждая новая редакция занимает в истории издания «Капитала» в нашей стране свое место. В рамках нашей темы ограничимся лишь изданиями первого тома. Принципиальными были новые редакции перевода первого тома «Капитала», осуществленные в 1920, 1933–1934, 1937 и 1960 годах.

В 1920 г. в четвертом томе запланированного Институтом К. Маркса и Ф. Энгельса Собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса в 28 томах, из которых вышли в свет только четыре тома, был опубликован новый перевод первого тома «Капитала» под редакцией В. Базарова и И. Степанова, переработанный Степановым. Этот перевод существенно отличался от издания 1909 г., поскольку в основу его было положено так называемое «Народное издание» первого тома под редакцией К. Каутского.[71] Текст этого «популярного издания» базировался на втором издании первого тома «Капитала» 1872 года, вышедшем при жизни Маркса, в которое Каутский внес изменения, главным образом на основе французского издания первого тома (1872–1875 гг.). В частности, Каутский упростил изложение тех мест, которые в немецком оригинале были, с его точки зрения, слишком сложными для читателя. Он внес и другие изменения, по сравнению с текстом третьего и четвертого изданий I тома «Капитала» в редакции Энгельса. О характере изменений, которые были предприняты в «народном издании», Каутский сообщал в своем редакционном предисловии, которое, наряду с предисловием Степанова к русскому изданию, было полностью опубликовано в томе IV Сочинений Маркса и Энгельса 1920 г.

Это издание I тома ИМЭ выпустил повторно в виде отдельной книги в 1923 г. (в том же году книга вышла и в Харькове). Затем оно многократно с незначительными расхождениями переиздавалось (в 1925, 1928, 1929, дважды в 1930 и 1931 годах, 1932, 1935 и 1936 годах), всего вышло восемь изданий данного перевода. Предисловие Каутского в последних изданиях не воспроизводилось.

В 1920-е годы, когда происходило становление советской экономической науки, большую роль в теоретических дискуссиях вокруг экономической теории Маркса, особенно теории стоимости, играл И. И. Рубин, который с 1926 г. работал в ИМЭ и участвовал в подготовке русских изданий экономических работ Маркса, в том числе «Капитала». Совместно с А. Л. Реуэлем и Е. А. Гурвич Рубин подготовил к печати новое издание работы Маркса «К критике политической экономии», в которой Маркс впервые изложил свое учение о товаре и где, соответственно, фигурируют термины первой главы первого тома «Капитала». При этом был заново отредактирован сам перевод, отработана терминология, построенная на использовании термина «стоимость». В своих «Очерках по теории стоимости Маркса» (1-е изд. 1923 г., 4-е изд. 1929–1930 гг.), получивших широкое распространение, как и в других работах, Рубин также всегда использовал термины «стоимость», «меновая стоимость» и «потребительная стоимость».[72] Таким образом, терминология «Капитала» в переводе Скворцова-Степанова не подвергалась сомнению уже в 1920-е годы.

В 1933–1934 гг. Институт Маркса–Энгельса–Ленина (ИМЭЛ) выпустил принципиально новое издание I тома «Капитала» на русском языке. К этому времени И. И. Скворцова-Степанова (1870–1928) уже не было в живых. Редакторами этого тома являлись Б. Раскин (отделы I–V) и А. Леонтьев (литературный псевдоним известного в будущем экономиста Л.А. Леонтьева, отделы V–VII), общая редакция была проведена В. В. Адоратским. Книга была сдана в печать в конце 1932 г., первые экземпляры тиража вышли в 1933 г., остальная часть – в 1934 г. В основу перевода был положен текст 4-ого немецкого издания первого тома в последней, прижизненной редакции Энгельса. При этом использовался перевод Скворцова-Степанова, но он подвергся тщательному пересмотру. В особо трудных случаях подготовители обращались первому русскому переводу 1872 г.

Подготовка нового издания стала возможной после того, как в процессе работы над томами Второго отдела Marx-Engels-Gesamtausgabe (MEGA) – первом издании МЭГА, выходившем в 1927–1935 гг., – для публикации на языке оригинала трех томов «Капитала» и основных черновых рукописей Маркса первой, второй и третьей книг «Капитала»[73] была проведена уникальная работа по выявлению всех разночтений между вторым (вышедшим при жизни Маркса в 1872 г.) и четвертым (опубликованным Энгельсом в 1890 г.) изданиями первого тома «Капитала», а также между четвертым немецким и французским изданием, которое, как уже говорилось выше, имело самостоятельное значение наряду с немецким изданием.[74] Наиболее важные из этих разночтений, в том числе часть которых была опубликована в издании под редакцией Струве и в «народном» издании Каутского, воспроизводились в виде подстрочных примечаний. В процессе работы над новой редакцией перевода первого тома была проделана тщательная работа по сличению текстов всех четырех немецких изданий первого тома, проведено сопоставление немецкого оригинала с английским изданием, изучены пометки и корректуры Маркса на его собственных экземплярах первых двух немецких изданий, сверка цитат с текстом цитируемых книг в подлинниках. Богатейший к этому времени книжный фонд библиотеки ИМЭЛ позволял проделать эту кропотливую работу.

В результате было выявлено немало ошибок, небрежностей и погрешностей в издании Каутского, о наиболее значимых из них сообщалось в предисловии от редакции.[75] Обнаружились как произвольно включенные в текст места из французского издания, так и исключенные из текста отдельные места из немецкого издания.

Большая работа была проведена по унификации терминологии. При этом учитывалось, что в советской экономической литературе к этому времени уже утвердилась определенная экономическая терминология, поэтому введение каждого нового термина должно было быть очень продумано. Серьезное нововведение в области терминологии касалось серии сложных немецких слов, преимущественно в первой главе первого тома, образованных путем присоединения слова «Wert» к целому ряду существительных. Речь шла о терминах Wertverhältniss, Wertgegenständlichkeit, Wertding, Wertcharakter которые переводились как стоимостное отношение, стоимостная предметность, стоимостная вещь и стоимостной характер. Интересно, что в предыдущих переводах, начиная с редакции Богданова 1909 г., слово «Wertgegenständlichkeit» переводилось как «субстанция стоимости»; во втором издании Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса оба последних термина будут переведены как «стоимость», при этом в каждом случае в квадратных скобках будет сообщаться немецкий оригинал.[76]

Впервые в издании 1933–1934 гг. места, цитированные в работах Ленина в его собственных переводах «Капитала», приводились в переводе Ленина. Если существовало несколько вариантов перевода одних и тех же мест, то принимался последний вариант. Была проведена новая литературная редакция всего текста. Таким образом, поиск адекватной терминологии в переводах «Капитала» и совершенствование перевода текста в целом осуществлялись в каждом новом издании как первого, так второго и третьего томов «Капитала». Отсюда видно, что выбор между терминами «стоимость» и «ценность» имеет значение не только для перевода таких категорий, как Wert, Gebrauchswert и Tauschwert.

Новшеством в издании 1933–1934 гг. был и научно-справочный аппарат. Если ранее в отдельных изданиях первого тома давались указатели важнейших имен и литературных и мифологических персонажей, иногда географических названий, то в этом издании имелись полный указатель имен, указатель литературных и мифологических имен, транскрипция географических названий и обширный указатель цитированных произведений. Последний был вообще сделан впервые, а только в первом томе «Капитала» цитируется и упоминается более 700 произведений и периодических изданий на английском, немецком, французском, итальянском, латинском и русском языках. Отдельным изданием должен был быть издан предметный указатель.

Издание 1933–1934 гг. стало отправным пунктом для последующих публикаций I тома «Капитала» на русском языке. Оно легло в основу следующей редакции I тома в составе ХVII-го тома первого издания Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса. Подготовителем тома был А. Ф. Кон. Эта новая редакция перевода вышла под редакцией В. Адоратского, М. Савельева (заведующего Сектором произведений К. Маркса и Ф. Энгельса в то время) и А. Стецкого в августе 1937 г. и была тут же переиздана Партиздатом в виде специально оформленного издания, приуроченного к 70-летию выхода в свет первого тома «Капитала» Маркса. В конце 1937 г. издание I тома было выпущено Партиздатом повторно, уже без юбилейного оформления. Отметим, что во всех изданиях, вышедших в 1937 г., отсутствовали указатели географических названий и цитированных произведений.

В 1949 г. текст ХVII-го тома Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса с предисловием ИМЭЛ 1937 г. был переиздан вновь в виде отдельного издания I тома, которое без изменений печаталось в 1950, 1951, 1952, 1953 и 1955 годах.

Следующий важный этап в совершенствовании русского перевода I тома «Капитала» связан с подготовкой его издания в томе 23 второго издания Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса. Этот перевод был подготовлен А. И. Малышем под редакцией Я. Б. Турчинса.[77] По свидетельству Малыша, при подготовке нового издания «Капитала» «большой и безусловно необходимой проверке подвергся распространенный перевод всех томов «Капитала», особенно первого … Число всевозможных исправлений в старом переводе под редакцией И.И. Скворцова-Степанова только по первому тому достигает 9 тысяч. В сложных и ответственных случаях обращались к текстам на других языках – французскому авторизованному переводу и английскому переводу, отредактированному Энгельсом. Сличение оригинала с этими именно переводами подсказывало то русское слово или словосочетание, которое полнее и правильнее всего выражало мысль Маркса. В ряде случаев было решено в отдельные формулировки оригинала внести целесообразные исправления на основе французского варианта.»[78]

В издании 1960 г. был сделан существенный шаг вперед в создании научно-справочного аппарата к тексту I тома «Капитала»: впервые к тексту давались редакционные примечания, в первом из них кратко излагалась история работы Маркса над «Капиталом». (Такого рода примечания делались ко всем публикуемым во втором издании произведениям Маркса и Энгельса.) Впервые в томе были даны аннотированные указатели имен и литературных и мифологических персонажей, полный указатель цитируемой и упоминаемой литературы с русским переводом иностранных названий, внутри которого были выделены парламентские отчеты и другие официальные публикации, а также периодические издания, произведения художественной литературы и библия. Был сделан указатель русских переводов цитируемых книг и, наконец, – предметный указатель. При этом следует отметить, что работа над научно-справочным аппаратом была тесно увязана с работой над текстом: унифицировалась транскрипция имен, проверялись по первоисточникам цитируемые в тексте места и, соответственно, их переводы и т. д.

Новая редакция перевода первого тома 1960 г. воспроизводилась в отдельных изданиях Политиздата в 1963, 1967, 1969, 1973, 1978, 1983 и 1988 годах. Некоторые незначительные уточнения в издание всех трех томов «Капитала» были внесены в их публикацию в составе томов 7–9 Избранных сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса в девяти томах, вышедших в 1987–1988 годах.

Таким образом, существующее на сегодняшний день последнее издание «Капитала» на русском языке, в основу которого был положен текст 7-го, 8-го и 9-го томов Избранных сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса,[79] аккумулировало огромную, многолетнюю, разностороннюю, кропотливую и трудоемкую работу нескольких поколений переводчиков, подготовителей и редакторов переводов всех томов «Капитала». Но при этом терминология, построенная на последовательном использовании термина «стоимость», не подвергалась изменениям, представляя собой действительно своего рода «стандарт советской (российской) экономической литературы». Однако, вовсе не потому, что «перевод Струве был заперт в специальных шкафах для ядовитых веществ государственных библиотек» (!! имеется в виду, видимо спецхран[80]), а потому, что принятая в русскоязычной марксистской литературе терминология вытекала из соответствующего понимания экономической теории, прежде всего теории стоимости Маркса.

Подводя итог, хотелось бы сказать следующее: Вопрос о качестве перевода «Капитала» на русский язык не может сводиться к выбору между двумя терминами. «Капитал» – это сложнейший теоретический труд, так и оставшийся автором, к сожалению, не завершенным. Однако главные его идеи Маркс опубликовал в первом томе, и не случайно именно вокруг этого тома в первую очередь идут дискуссии до сих пор. Думается, именно из понимания теории стоимости Маркса должно вытекать и сегодня отношение к терминологии «Капитала». Правда, марксизм в российском обществоведении по сути вытеснен за пределы современной экономической теории, которая исходит из принципиально иного понимания процесса познания и использует совершенно иной категориальный и понятийный аппарат. Поэтому современному читателю может быть непонятна принципиальная сторона ведущегося спора вокруг терминов «стоимость» и «ценность». Однако, решая вопрос о целесообразности нового перевода «Капитала», необходимо, на мой взгляд, хорошо представлять себе всю историю издания «Капитала» на русском языке, особенно первого тома, показывающую, что вопрос о правильности перевода лежит не в области филологии, а напрямую связан с соответствующей интерпретацией теории Маркса.

В заключение мне хотелось бы обратить внимание на то, что в настоящее время в Полном собрании сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на языке оригинала (МЭГА) изданы все прижизненные издания «Капитала», включая французское и английское издания.[81] Во втором отделе МЭГА, завершенном в 2012 г., опубликованы черновые рукописи всех томов «Капитала». Поэтому читатель, не удовлетворенный существующими переводами, имеет возможность ознакомиться с интересующими его текстами «Капитала» и его черновыми вариантами в оригинале.



[1] Чеховский В.Я. О переводе Марксова понятия «Wert» на русский язык // Новые материалы о жизни и деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса и об издании их произведений / Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Сборник. Вып. 5. Москва 1989. С. 218–233.

[2] Tschechowski V. Zur Übersetzung des Marxschen Begriffs Wert ins Russische // Beiträge zur Marx-Engels-Forschung. Neue Folge. 2007. Hamburg: Argument Verlag. S. 165–177; Чеховский В.Я. О переводе Марксова «Wert» на русский язык // Вопросы экономики. Москва. 2008. № 1. С. 154–157.

[3] Цвайнерт Й. История экономической мысли в России. 1805–1905 / Пер. с нем. Л.И. Цедилина; под науч. ред. В.С. Автономова. Гос. ун.т – Высшая школа экономики. – М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2007. С. 224–225

[4] См.: Чеховский В.Я. О переводе Марксова «Wert» на русский язык… С. 154. Чеховский обращает внимание на опубликованные в одном и том же номере журнала статьи П. Клюкина «Ревизия неорикардианской теории ценности и распределения: новые свидетельства и новые горизонты» и М. Бодрикова «Критика неорикардианской теории стоимости и распределения» (Вопросы экономики. 2007. № 5. С. 117–137 и 138–154).

[5] Энгельс Ф. Как не следует переводить Маркса // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 237–245.

[6] Там же. С. 243. О методологическом значении анализа двойственного характера труда как инструмента экономического исследования см.: Афанасьев В.С. Великое открытие Карла Маркса: Методологическая роль учения о двойственном характере труда. М.: Мысль, 1980; он же. Первые системы политической экономии (метод экономической двойственности). 2-е изд., доп. и перераб. М.: ИНФРА-М., 2014. С. 197–307. См. также: Афанасьев В.С., Канке В.А.: Марксова концепция двойственности рабочего времени // Вопросы экономики. 1985. № 12. С. 58–68.

[7] К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 5.

[8] К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 241.

[9] Там же. С. 245.

[10] Имеется в виду авторизованное французское издание первого тома «Капитала», которое выходило отдельными выпусками в 1872–1875 гг.

[11] Кугельман Ф. Несколько штрихов к характеристике великого Маркса // Воспоминания о К. Марксе и Ф. Энгельсе. 2-е, исправл. и доп. изд. Ч. 2. М., 1983. С. 153.

[12] «Выражение «Mehrwerth» мы сначала думали перевести словом «сверхстоимость», построение которого вполне согласно с духом русского языка, и которое также представляет все выгоды одного сложного слова по сравнению с двумя простыми. Но потом мы вынуждены были перевести его словами «прибавочная стоимость», для того, чтобы сохранить этимологическую аналогию со словами «прибавочный труд» (Mehrarbeit), соответствующую той аналогии, которая существует между этими двумя названиями в сфере экономической. – Конечно, было бы лучше перевести Mehrarbeit каким-нибудь одним словом, но, к сожалению, такие слова, как Mehrarbeit, Mehrproduct и т. п., не имеют соответствующих им русских выражений. (Перев.)» См. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. С.-Петербург, 1872. С. 92. Немецкая орфография XIX в. Орфография русского текста современная.

[13] „Wenn wir künftig das Wort „Werth“ ohne weitere Bestimmung brauchen, so handelt es sich immer vom Tauschwerth.“ См. Marx K. Das Kapital. Bd. 1. Hamburg 1867 // Marx-Engels-Gesamtausgabe (MEGA). Bd. II/5. Berlin, 1983. S. 19. Немецкая орфография подлинника. В последующих изданиях первого тома это подстрочное примечание не воспроизводилось.

[14] Ebenda.

[15] К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 47.

[16] Маркс К. Замечания на книгу А. Вагнера «Учебник политической экономии» (2 издание) том I (1879) // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 369–399. Название редакционное. Впервые замечания Маркса были опубликованы Д.Б. Рязановым в 1930 г. См.: Рязанов Д. Критические замечания о книге Адольфа Вагнера. Предисловие // Архив К. Маркса и Ф. Энгельса. Кн. V. М.-Л., 1930. С. 377–379. Текст Марксовых замечаний см. там же. С. 380–408.

[17] К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 372.

[18] Там же. С. 384.

[19] Подробно история издания и распространения «Капитала» в России изложена в работах А.Л. Реуэля, Н.К. Каратаева, Н.В. Уроевой, Ц.И. Грин, О.А. Сайкина и др. Одним из первых подробно историю первого русского перевода первого тома «Капитала» исследовал Н.К. Каратаев. См.: Каратаев Н.К. О «спорных» вопросах истории первого русского перевода «Капитала» К. Маркса // Известия АН СССР. Отделение экономики и права. № 4. М., 1947. С. 253–264; он же. К библиографии русских изданий «Капитала» К. Маркса // Труды Библиотеки Академии наук СССР. Т. 1. М.-Л., 1948. С. 112–141. Следующий шаг в изучении этого вопроса сделала А.В. Уроева. См.: Уроева А.В. Книга, живущая в веках. М., 1967; 2- изд. М., 1972. История второго и последующих изданий русских переводов «Капитала» специально рассматривается в работах З.Х. Саралиевой. См.: Саралиева З.Х. Об изданиях «Капитала» К. Маркса в России // История СССР. 1970. № 5. С. 114–124; она же. «Капитал» К. Маркса и рабочее движение России. (1895–1917 гг.) Распространение и пропаганда. М., 1975. Гл. 2. С. 27–49.

[20] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. С.-Петербург, 1872. С. VII. Орфография современная.

[21] См.: Лопатин Г.А. Каждому свое // Воспоминания о К. Марксе и Ф. Энгельсе. 2-е, исправл. и доп. изд. Ч. 2. М., 1983. С. 17–19. Подробнее об этом см.: Уроева А.В. Книга, живущая в веках. М.: Мысль, 1967. С. 70–88; Саралиева З.Х. «Капитал» К. Маркса и рабочее движение России … С. 28–30.

[22] К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 24.

[23] Г.А. Лопатин о своих встречах с Марксом // Воспоминания о К. Марксе и Ф. Энгельсе. 2-е, исправл. и доп. изд. Ч. 2. М., 1983. С. 11–15.

[24] Маркс осуществил эту переработку во втором издании первого тома. См.: Marx K. Das Kapital. Bd. 1. Hamburg 1872 // Marx-Engels-Gesamtausgabe (MEGA). Bd. II/6. Berlin, 1987. S. 69–112.

[25] Вопрос об оценке роли Г.А. Лопатина в переводе первого тома «Капитала» впервые обстоятельно рассмотрел Н.К. Каратаев в статье «О «спорных» вопросах истории первого русского перевода «Капитала» К. Маркса». (См.: Известия АН СССР. Отделение экономики и права. № 4. М., 1947. С. 253–264.)

[26] Грин Ц.И. Переводчик и издатель «Капитала». Очерк жизни и деятельности Николая Францевича Двниельсона. М., 1985. С. 72.

[27] Маркс К. Конспект «Трудов податной комиссии» // Архив Маркса и Энгельса. Т. XIII. М., 1955. С. 46–47, 60, 65, 67, 80, 82, 83, 87, 88, 195, 197 и др.

[28] Там же. С. 65.

[29] См., например, Итенберг Б.С. Маркс за изучением социально-экономической истории пореформенной России // Маркс – историк. М.: Наука, 1968. С. 370–403; см. также Конюшая Р.П. Карл Маркс и революционная Россия. М., 1975. С. 29–30. К сожалению, в меньшей мере можно доверять современным публикациям, авторы которых зачастую не владеют полнотой информации и достоверными знаниями. В качестве примера см.: Кара-Мурза С.Г. Маркс против русской революции. М.: Эксмо, Яуза, 2008.

[30] См. Маркс – Л. Кугельману, 29 ноября 1869 // Соч. 2-е изд. Т. 32. С. 530.

[31] Там же. С. 357–358.

[32] К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 147.

[33] См.: К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 19–21. На языке оригинала эти места см.: MEGA. Bd. II/6. Berlin, 1987. S. 707–708. Воспроизведение выдержек из статьи Кауфмана по-русски см.: ebenda S. 1624–1626.

[34] См.: Русские книги в библиотеках К. Маркса и Ф. Энгельса / Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. М., 1979.

[35] С.М. Кравчинский – П.Л. Лаврову, [июль–август 1884] // Русские современники о К. Марксе и Ф. Энгельсе. М., 1969. С. 210.

[36] Архив Маркса и Энгельса. Т. XI. [М.,] 1948; Т. XII. [М.,] 1952; Т. XIII. М., 1955; Т. XVI. М., 1982. Весь комплекс материалов этого «русского цикла» на языках оригинала будет издан в томе 22 четвертого отдела МЭГА (IV/22).

[37] Маркс К. [Заметки о реформе 1861 г. и пореформенном развитии России.] // Архив Маркса и Энгельса. Т. ХII. [М.], 1952. С. 3–28. На языке оригинала этот текст будет опубликован в томе МЭГА IV/28.

[38] Маркс – Н.Ф. Даниельсону, 28 мая 1872 г. // Соч. 2-е изд. Т. 33. С. 402.

[39] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Изд. 2-е, исправ. и дополн. по четвертому немецкому изданию. С.-Петербург, 1898. С. XVII–XVIII. Орфография современная.

[40] Ср.: К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 62.

[41] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Изд. 2-е …С.-Петербург, 1898. С. XVIII.

[42] Там же. С. XIX.

[43] Ее переводы драм Генрика Ибсена получили в Англии положительные отзывы и, между прочим, побудили Энгельса к изучению в достаточно солидном возрасте норвежского языка для того, чтобы читать драмы Ибсена и сочинения Александра Келланда в оригинале. См.: Лесснер Ф. Воспоминания рабочего о Фридрихе Энгельсе // Воспоминания о К. Марксе и Ф. Энгельсе. 2‑е … Ч. 1. М., 1983. С. 366.

[44] История издания Аскарханова была впервые изложена в статье Н.К. Каратаева «К библиографии русских изданий «Капитала»» (Труды библиотеки АН СССР. М.-Л., 1948. Т. 1. С. 131–132). См. также Саралиева З.Х. «Капитал» К. Маркса и рабочее движение России… С. 29–30.

[45] См.: Харитонов Ю.Т. Из истории предшествующих изданий и о новом издании II тома «Капитала» на русском языке – 24 тома Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса // Научно-информационный бюллетень Сектора произведений К. Маркса и Ф. Энгельса / Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. № 14. М., 1966. С. 195.

[46] Гурвич Е.А. Из воспоминаний. (Мой перевод «Капитала») // Летописи марксизма. № 1. М.–Л., 1926. С. 91–93.

[47] Там же. С. 92–93.

[48] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Пер. с 4-го нем. изд., провер. Ф. Энгельсом, под ред. П. Струве. Спб., 1899. См. также: Саралиева З.Х. Об изданиях «Капитала» К. Маркса в России // История СССР. 1970. № 5. С. 118; она же. «Капитал» К. Маркса и рабочее движение России… С. 33.

[49] Струве П. Предисловие редактора русского перевода // Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Пер. с 4-го нем. изд., провер. Ф. Энгельсом, под ред. П. Струве. Спб., О.Н. Попова, 1899. С. XXVIII–XIX. Русская орфография современная. Орфография немецких терминов ХIХ в. оставлена без изменения.

[50] Туган-Барановский М. Русские переводы I тома «Капитала» Маркса. (Заметка) // Мiръ Божiй. Февраль 1899. С. 10–16. Русская орфография современная. Орфография немецких терминов ХIХ в. оставлена без изменения.

[51] Там же. С. 11–12.

[52] Там же.

[53] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Полный пер. с 4-го, провер. Ф. Энгельсом, нем. изд., под ред. П. Струве. Изд. 3-е. Спб., О.Н. Попова, 1907. См. также: Саралиева З.Х. «Капитал» К. Маркса и рабочее движение России… С. 35.

[54] Мануилов А. Ценность // Энциклопедический словарь. [изд.] Ф.А. Брокгауз (Лейпциг), И.А. Эфрон (Санкт-Петербург). Т. ХХХVIII. С.-Петербург 1903. С. 326-330.

[55] Подробно см.: Саралиева З.Х. «Капитал» К. Маркса и рабочее движение России… С. 36–40.

[56] Там же. С. 41.

[57] Предисловие к русскому переводу I–III томов «Капитала» // К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1. Полный пер. с 5-го, провер. Ф. Энгельсом, нем. изд. под ред. В. Базарова и И. Степанова. Общая ред. А. Богданова. Москва: Московское книгоиздательство, 1909. С. III–ХII.

[58] Там же. С. III–IV.

[59] К данному месту редакторы дают принципиально важную сноску: *) Точнее говоря, употребляемого Энгельсом, а не Марксом. Каутский, на которого было возложено издание рукописей так называемой четвертой книги «Капитала», оставшихся после Маркса, замечает по этому поводу: «Энгельс в третьем томе обыкновенно пишет «Kostpreis». Маркс в рукописи «К критике» обыкновенно пользуется английской формой costprice. Но один раз, на стр. 753 рукописи, он говорит о «Kostenpreisen». (K. Marx, Theorien über den Mehrwerth. Herausgegeben von K. Kautsky. Stuttgart 1908. Vorrede, p. XVI.).

[60] Там же. С. IV–VI.

[61] Там же. С. VII–VIII.

[62] Там же. С. Х–ХI.

[63] Там же. С. III.

[64] Ленин В.И. Еще одно уничтожение социализма // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т. 25. С. 35. См. также: Саралиева З.Х. «Капитал» К. Маркса и рабочее движение России… С. 41.

[65] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т. 4. С. 44–54.

[66] Там же. С. 68.

[67] Ленин В.И. Карл Маркс // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т. 26. С. 86.

[68] Из воспоминаний родных и свидетельств людей, близко знавших Ленина в молодые годы, известно, что он начал изучать «Капитал» в 1888 г в Казани и продолжил в Самаре. В самарский период I и II тома «Капитала» были у него настольной книгой, а III том он изучал уже позднее, в Петербурге. Ленин продолжал изучать «Капитал» в тюрьме и в ссылке в период работы над «Развитием капитализма в России». (См.: Ленин В.И. Избранные сочинения в 10 томах. Т. 2. М., 1984. С. 552, примечание 17. См. также: Уроева А.В.. Книга, живущая в веках. М., 1967. С. 115–117.)

[69] См.: Саралиева З.Х. «Капитал» К. Маркса и рабочее движение России… С. 37–38.

[70] Эта тема также достаточно хорошо изучена и подробно изложена в отечественной литературе. См.: Литературное наследство К. Маркса и Ф. Энгельса. История публикации и изучения в СССР. М., 1969. С. 67–75, 104; Дворкина М.Д. К истории приобретения Д.Б. Рязановым книжных коллекций // Д.Б. Рязанов – ученый, государственный и общественный деятель. М., 2000. С. 124–126; Известный и неизвестный Давид Борисович Рязанов (1970–1938): к 140-летию со дня рождения. Материалы научной конференции. Первые Рязановские чтения. Отв. ред.: И.Б. Цветкова, И.Ю. Новиченко. М., 2011.

[71] Marx K. Das Kapital. Kritik der politischen Oekonomie. Volksausgabe. Hrsg. von Karl Kautsky. Bd. I. Stuttgart, 1914.

[72] См.: Васина Л.Л. И.И. Рубин и его рукопись «Очерки по теории денег Маркса» // Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания. М., 2011. С. 479–487.

[73] Об истории и значении МЭГА см.: Васина Л.Л. Публикация литературного наследия К. Маркса и Ф. Энгельса в международном издании МЭГА (история, современное состояние, значение) // Экономическая история России: Проблемы, поиски, решения. Ежегодник. Выпуск 4. Волгоград, 2002. С. 119–152.

[74] Составленные в 1930-х гг. подготовителями томов Второго отдела первой МЭГА, ни один из которых так и не вышел в свет, указатели этих разночтений, насчитывающих сотни и тысячи вариантов, сохранились и использовались для всех последующих изданий «Капитала» и черновых экономических рукописей Маркса как на русском языке, так и на языках оригинала в новом издании МЭГА, начавшем выходить в 1975 г.

[75] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. I. Кн. 1. Процесс производства капитала. М.: Партиздат, 1933. С. III–V.

[76] См.: К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч. Т. 23. С. 56.

[77] Тщательный анализ новой редакции текста I тома «Капитала» в томе 23 второго издания содержится в статье В.П. Касаткина «Перевод «Капитала» Маркса (т. I) в новой редакции». См.: Ученые записки (Ульяновский гос. пед. ин-т им. И.Н. Ульянова). Т. XVIII. Вып. 2. Ульяновск, 1963. С. 65–105.

[78] Малыш А.И. Второе издание сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса // Научно-информационный бюллетень Сектора произведений К. Маркса и Ф. Энгельса / Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. № 14. М., 1966. С. 25–26.

[79] Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. I. [Введ. О.И. Ананьина; предисл. Л.Л. Васиной, В.С. Афанасьева.] Т. II. [Предисл. Л.Л. Васиной, В.С. Афанасьева; послесл. В.И. Маевского.] Т. III. [Предисл. Л.Л. Васиной; послесл. П.Н. Клюкина, К.В. Сорвина.] М.: Эксмо, 2011. Данное издание неоднократно перепечатывалось в последующие годы.

[80] Ср.: Цвайнерт Й. История экономической мысли в России. 1805–1905… С. 225: «По трагикомическому стечению обстоятельств, в то время как перевод Струве хранился в шкафах с запрещенной литературой государственных библиотек, эта грубейшая ошибка утвердилась в советских переводах Маркса». Точности ради отметим, что данное издание «Капитала» находилось, например, в Библиотеке ИМЛ при ЦК КПСС (ныне Центр социально-политической истории Государственной публичной исторической библиотеки России) вовсе не в спецхране, а как библиографическая редкость – в отделе редкой книги, т. е. доступ к нему был такой же, как и к другим раритетам. Данное издание активно использовалось при подготовке различных изданий первого тома «Капитала» в ИМЭ, ИМЭЛ и ИМЛ.

[81] Первое немецкое издание см.: Marx K. Das Kapital. Bd. 1. Hamburg 1867 // Marx-Engels-Gesamtausgabe (MEGA). Bd. II/5. Berlin, 1983; второе издание – Marx K. Das Kapital. Bd. 1. Hamburg 1872 // MEGA. Bd. II/6. Berlin, 1987; третье издание – Marx K. Das Kapital. Bd. 1. Hamburg 1883 // MEGA. Bd. II/8. Berlin, 1989; четвертое издание – Marx K. Das Kapital. Bd. 1. Hamburg 1890 // MEGA. Bd. II/10. Berlin, 1991; французское издание – Marx K. Le Capital. Paris 1872–1875 // MEGA. Bd. II/7. Berlin, 1989.; английское издание – Marx K. Capital. A Critical Analysis of Capitalist Production. London 1887 // MEGA. Bd. II/9. Berlin, 1990. Русское издание не попало в издание МЭГА, так как к этому переводу ни Маркс, ни Энгельс не имели отношения.

Архив журнала
№3, 2016№2, 2016№3, 2015№2, 2015№4, 2014№3, 2014№2, 2014№1, 2014№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010
Поддержите нас
Журналы клуба