Журнальный клуб Интелрос » Альтернативы » №3, 2014
Смолин Олег Николаевич – д.ф.н., профессор, чл.-корр. РАО, первый зам.председателя Комитета по образованию Государственной Думы РФ
Крым воссоединился с Россией. Однако накал дискуссий по этому поводу в обществе, культурных и политических элитах не убывает.
Одни проводят конгрессы интеллигенции против войны в Москве и Киеве и при этом фактически поддерживают карательные операции киевских властей при участии украинских нацистов против сторонников федерализации.
Другие радуются, словно дети на празднике непослушания. И даже сочиняют позитивные политические анекдоты – едва ли не впервые после крушения Советского Союза. Вот лишь один.
Президент США приходит к гадалке.
– Барак Хуссейнович! Вы хотите узнать, кто будет следующим президентом США?
– Нет, скажи мне, сколько в 2020 г. будет стоить чизбургер на Бродвее?
– 48 рублей 20 копеек…
Короче, эмоции преобладают над серьёзным анализом, хотя его время явно пришло.
Без вариантов
Для меня вопроса о том, поддерживать или нет воссоединение Крыма с Россией, просто не существовало. Не для того мы столько лет выступали против разрушения Советского Союза, чтобы теперь, когда появилась возможность собрать хотя бы некоторые его осколки, устрашиться последствий. Но это не значит, что на них следует закрывать глаза.
Напомню:
1. 12 июня 1990 г. в числе немногих народных депутатов России я не голосовал за Декларацию о так называемом государственном суверенитете РСФСР (позднее её стали называть Декларацией о независимости). Именно эта декларация резко подтолкнула процесс, который впоследствии привёл к тому, что иностранцами оказались 30 млн. русских и около 60 млн. русскоязычных граждан в бывших республиках СССР.
2. Между I и X Съездами народных депутатов России я многократно предлагал поправки к решениям этих съездов, смысл которых состоял в следующем: если Россия признает право на самоопределение так называемых титульных наций в бывших республиках СССР, демократический подход требует, чтобы она точно так же признала и право на самоопределение национальных меньшинств в этих республиках. Понятно, что это относилось к Крыму, Абхазии, Южной Осетии, Северному Казахстану и даже русскоязычным областям в прибалтийских государствах.
Убеждён: если бы Борис Ельцин занял такую позицию и заключил соглашение с Михаилом Горбачёвым ради сохранения СССР (Большой России), национальные элиты много раз подумали бы, прежде чем разваливать страну. Однако вместо этого Ельцин сам положил начало, так сказать, великодержавному сепаратизму с его характерной идеологией: мы от Союза отделимся, но от себя никого отпускать не намерены.
3. В декабре 1991 г., когда руками Бориса Ельцина, Владислава Шушкевича и Леонида Кравчука фактически был реализован план «Барбаросса» (разделение СССР по национальному принципу), причём спустя ровно 50 лет после разгрома гитлеровцев под Москвой, я, естественно, не поддержал Беловежских соглашений, хотя, не будучи членом Верховного Совета, голосовать против их ратификации возможности не имел.
4. 15 марта 1996 г. во Второй Государственной думе вместе с её большинством голосовал за постановление о признании Беловежских соглашений недействительными с самого начала. Хотя это решение было выражением моральной позиции Госдумы и не означало разрыв соглашения, оно едва не привело к очередной попытке государственного переворота со стороны Бориса Ельцина.
5. В 1997 г. голосовал против Договора о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между нашими странами (подписан в Киеве 31 мая 1997 г.), которым признавалась принадлежность Крыма Украине. Тогда же получил письмо от представителей русской общины города Севастополя, которые объявили, что считают меня почётным гостем.
Менять позицию в такой ситуации было бы абсурдом.
Обретая Крым, теряем Украину?
Именно так ставят вопрос мои коллеги по думской оппозиции, не голосовавшие за воссоединение Крыма с Россией. И, полагаю, глубоко ошибаются. Россия сделала едва ли не все, что могла, для того чтобы сохранить позиции на Украине в целом, но проиграла.
Во-первых, в отличие от 2004 г., когда наше топорное вмешательство помешало выиграть выборы Виктору Януковичу и фактически сыграло на Виктора Ющенко, на сей раз российское руководство долгое время демонстративно не вмешивалось в украинские события. Если на Майдане можно было видеть толпы официальных лиц из США, Германии, Польши и других стран, то на «антимайданах» отсутствовали не только российские официальные лица, но и деятели культуры. Однако Януковичу это не помогло.
Кстати, примитивные (или считающие нас примитивными) официальные российские электронные СМИ объясняют Майдан исключительно заговорами иностранных спецслужб. Однако на самом деле проблема много глубже. Не случайно Владимир Путин дважды публично выразил понимание и сочувствие тем, кто вышел на Майдан, будучи возмущён невиданным уровнем коррупции на Украине. Прибавим к этому удивительную непоследовательность самого Януковича, администрация которого, по словам Глеба Павловского, последовательно реализовала лишь один принцип «будемо петляти». Качания украинского экс-президента то в сторону России и Юго-Востока Украины, то в сторону Евросоюза и Центро-Запада страны не только не создали для него никакой опоры, но привели к утрате даже той политической базы, которая сделала его президентом.
Во-вторых, в решающий момент Россия попыталась купить лояльность украинской политической элиты за 15 млрд. долларов, причём в то время, когда Евросоюз не давал ничего и принуждал страну подписать крайне невыгодное и унизительное для неё экономическое соглашение.
Но и деньги не помогли. Первое же решение новой власти продемонстрировало основной вектор будущей политики. Напомню: это было решение об отмене закона о региональных языках, другими словами, об отмене языковых прав русских. Огненное колесо буржуазно-националистической революции набрало необратимую инерцию.
Таким образом, российское руководство не имело альтернативы «Крым или Украина». Перед ним стоял совершенно иной выбор: потерять Украину вместе с Крымом либо потерять её, сохранив хотя бы Крым.
Право нации на самоопределение или суверенитет государства:
смена ролей
Как известно, история повторяется. Если сравнить то, что говорили российские политики об отделении Косова от Сербии, с тем, что говорят про Крым политики Запада, аргументация будет один в один, включая ссылки на одни и те же международные правовые документы, в том числе на Устав ООН. И наоборот: современные российские политики говорят про Крым примерно то же самое, что западные доказывали относительно Косова.
Это не случайно: международные нормативные правовые акты защищают как право нации на самоопределение, так и суверенитет государства. На практике же вопрос решается силой: иногда политической (так называемой мягкой), иногда – вооружённой.
Любой хоть сколько-нибудь объективный наблюдатель не может не признать: действия России в Крыму были никак не менее правовыми и справедливыми, чем аналогичные действия западных политиков.
Во-первых, в отличие от военного насилия в Сербии, Афганистане, Ираке и Ливии, Россия никого не бомбила и не вела военных действий. Вся операция прошла без единого погибшего.
Во-вторых, США и НАТО не прощают России как раз того, что она воспроизвела логику их собственного поведения. Суть этой модели – защищать собственные государственные интересы, не слишком обращая внимание на то, как это воспринимается другими участниками политического процесса.
Заметим при этом, что США считают зоной своих национальных интересов весь мир, тогда как Россия включает в такую зону лишь часть исторически принадлежавших ей территорий.
Точно так же слабыми и беспомощными представляются мне аргументы против легитимности крымского референдума.
1. Стандартный штамп: референдум проводился под дулами автоматов. Однако никто из международных наблюдателей этих автоматов ни на избирательных участках, ни на подступах к ним не заметил. Напротив, все отмечали необычайный энтузиазм населения. Полагаю, если бы референдум был проведён в любое время, начиная с 1991 г., большинство крымчан высказались бы за воссоединение с Россией.
Что же касается роли «вежливых зелёных человечков», то их присутствие на полуострове как раз и позволило крымчанам свободно, без давления выразить свою волю. В противном случае в Крыму наверняка появились бы боевики «Правого сектора», а возможно – и таинственные снайперы, стрелявшие в Киеве по обеим сторонам конфликта.
2. Экс-правозащитник интересов крымско-татарского народа, а ныне депутат Украинской рады Мустафа Джемилев заявил на весь мир, что в референдуме участвовало не 82%, но лишь 32% крымского населения. Не верю ни минуты. Судя по всему, своим правом действительно воспользовалось меньшинство крымских татар, однако их доля в составе крымского населения – около 12%. Доля русских – около 60%.
Член Госсовета Крыма, директор крупного керченского предприятия, использующего труд инвалидов по зрению, Владимир Лютиков рассказывал мне, как в день референдума за полчаса до голосования явился на своё предприятие, где был избирательный участок. Пришедшие к тому времени примерно 300 человек отказались пропустить директора, как они считали, голосовать без очереди. Пришлось идти через другие ворота. История частная, но показательная.
Кстати, надо отдать должное крымским и российским властям, которые делают едва ли не все возможное для укрепления отношений с крымскими татарами: вводят три государственных языка, включая крымско-татарский; предлагают квоту для крымских татар в органах власти на уровне 15% (т.е. больше их доли в составе населения); легализуют право крымских татар на занятые ими земельные участки и т. п.
Помимо правозащитной стороны, такая политика необходима для национальной безопасности: ведь многие ангажированные аналитики пугали нас очередным очагом вооружённого сопротивления мусульманских радикалов. К счастью, не подтверждается.
3. Один из лидеров крымских татар, председатель Меджлиса крымско-татарского народа Рефат Чубаров выступил с заявлением, что право на самоопределение в Крыму принадлежит только коренному народу. А поскольку коренной народ – это крымские татары, референдум недействителен. На том же основании он потребовал создания отдельной крымско-татарской автономии.
Вообще-то всем известно: коренной народ – это предпоследние завоеватели. До того, как татары появились в Крыму в ХIII веке, там были замечены и скифы, и греки, и славяне. Пожалуй, все они с большим основанием могли бы претендовать на статус коренного народа.
Кстати, похожие аргументы использовались в бывших прибалтийских республиках СССР для того, чтобы нарушать права русских и ввести уникальное для современной цивилизации понятие «неграждане». Между прочим, Евросоюз неоднократно делал вид, что этих грубейших нарушений не замечает. Реакции видных западных политиков на заявление Чубарова в прессе пока не встречал, но вряд ли даже ими оно будет воспринято всерьёз.
Формальная законность или революционная целесообразность
Помимо норм международного права, самое прямое отношение к ситуации в Крыму имеет также законность (или незаконность) украинская и советская. При этом и в данном случае ситуация не столь очевидна, как представляется украинским властям предержащим и их российским защитникам.
Разумеется, украинская Конституция и законодательство не предусматривают ни возможности отделения одного из регионов, ни возможности проведения референдума по этому поводу. Однако существуют как минимум три обстоятельства, осложняющие, казалось бы, очевидную ситуацию.
Первое из них – вопрос о законности присоединения Крыма и Севастополя к Украине. Вот фрагмент Постановления Верховного Совета России от 21 мая 1992 г. № 2809-1, того самого Верховного Совета, который в декабре 1991 г. ратифицировал Беловежские соглашения:
«1. Постановление Президиума Верховного Совета РСФСР от 5 февраля 1954 года «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР» как принятое с нарушением Конституции (Основного Закона) РСФСР и законодательной процедуры признать не имевшим юридической силы с момента принятия.
2. Ввиду конституирования последующим законодательством РСФСР данного факта и заключения между Украиной и Россией двустороннего договора от 19 ноября 1990 года, в котором стороны отказываются от территориальных притязаний, и закрепления данного принципа в договорах и соглашениях между государствами СНГ, считать необходимым урегулирование вопроса о Крыме путём межгосударственных переговоров России и Украины с участием Крыма и на основе волеизъявления его населения».
Помимо этого, специальное изучение вопроса депутатами Верховного Совета России в 1990-х показало, что решение о передаче Севастополя как города общесоюзного подчинения Украине вообще никогда не принималось.
Обстоятельство второе – вопрос о законности разрушения Советского Союза и выхода из него Украины.
Совершенно очевидно: разрушение СССР противоречило если не его Конституции, то федеральному законодательству. Вряд ли в рамках нашей темы следует обсуждать, как и почему Конституция СССР предусматривала возможность выхода из него союзных республик. Но не все помнят: 3 апреля 1990 г. союзный парламент принял Закон «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР». Этот закон предусматривал, в частности:
– проведение референдума в республике, на котором за выход из состава СССР должно было проголосовать не менее двух третей граждан СССР, постоянно проживающих на территории республики;
– переходный период до пяти лет;
– возможное повторное проведение референдума о выходе по решению высшего органа государственной власти или по требованию не менее 10% граждан СССР, постоянно проживающих на территории соответствующей республики.
Напомню: 17 марта 1991 г. в референдуме о сохранении СССР как обновлённой федерации на Украине приняли участие 83.5% граждан. При этом за Союз из числа голосовавших высказались 70.2%, а из общего числа граждан – 56.8%.
Однако уже 1 декабря того же года в референдуме о независимости Украины участвовали 84.2% от всех граждан, и поддержали эту идею 90.32% из числа участников, или 76% от общего числа граждан Украины. В Севастополе за независимость Украины проголосовали 57% жителей, а в Крыму в целом 54.19%.
Очевидно: подобные «чудеса» возможны только во времена революции как исторической ситуации, причём как следствие сразу нескольких её ситуационных особенностей.
От одного из российских либералов-«яблочников», занимавших высокие посты во властных структурах, недавно услышал, что, когда ему рассказали про Беловежскую Пущу, он задал единственный вопрос: и что, Горбачёв их не арестовал? Вопрос не случайный, ибо разрушение СССР, несомненно, не имело ничего общего с законностью.
Иначе говоря, легальность нахождения Крыма в составе Украины оказалась сомнительной дважды: с одной стороны, по причине незаконности отделения самой Украины от СССР, а с другой – вследствие решения Верховного Совета РСФСР (правопреемника Верховного Совета СССР) о незаконности решения о передаче Крыма с самого начала.
Наконец, третье обстоятельство – революция и, как следствие, нелегальность власти на самой Украине. Фактическое свержение законно избранного президента страны (каким бы он ни был), прямое запугивание части депутатов от Партии регионов, отчёты вновь назначенных министров на Майдане, изгнание нескольких региональных губернаторов, приглашение во власть крайних националистов, которые в Европе находились бы в лучшем случае под политическим запретом, а в худшем – в тюрьме, и т. д., и т. п. – все это свидетельствует о типичной для любой революции подмене законности революционной целесообразностью.
Кстати, президенту России вряд ли следовало называть новую украинскую власть хунтой. И не потому, что она того не заслужила. Но, во-первых, Владимир Путин – прямой преемник Бориса Ельцина, который в 1993 г. удержал власть с помощью государственного переворота (по заключению Конституционного суда на его Указ № 1400), а в 1996 г. – путём прямой фальсификации результатов президентских выборов. В обоих случаях – под восторженные крики наших либералов. В этом смысле команда Ельцина мало чем отличалась от и.о. президента Украины Александра Турчинова и секретаря Совета национальной безопасности и обороны Андрея Парубия. Во-вторых, президенту России предстоит рано или поздно вести переговоры с «хунтой», а подобная риторика их не облегчает.
Каждый, кто подменил формальную законность целесообразностью, не может не понимать, что открыл ящик Пандоры, и его примеру могут последовать все другие, как внутри страны, так и вне её. Именно так и произошло: вслед за киевским Майданом власть примерно тем же способом поменяли в Крыму и попытались поменять в нескольких регионах Юго-Восточной Украины.
Хотели русские войны?
Популярный пост в интернете воспроизводит мнимый диалог двух политиков.
Юлия:
– Я верну Крым!..
Владимир:
– Крым ты уже вернула; пора возвращать Юго-Восточную Украину…
Тот же анекдот, но уже в версии фильма ужасов многократно повторяли украинские, западные и немногие оставшиеся либеральные российские СМИ. Ссылались при этом на очередное обращение Приднестровья с просьбой принять его в состав Российской Федерации, на концентрацию российских войск на украинской границе, на трудности в обеспечении Крыма водой и электричеством без контроля над Юго-Восточной Украиной и т. п.
Самое интересное, что три четверти граждан России, если верить социологам, готовы поддержать отечественную власть в военном конфликте с братским украинским народом.
На мой взгляд, власть (т. е. Владимир Путин) с самого начала не была готова воспользоваться поддержкой народа в этом вопросе. Разумеется, это не информация, но интуиция. Достоверной информацией владеют в лучшем случае несколько человек, а скорее всего – один. Причём, как следует из логики предыдущего поведения президента России, он обычно склонен иметь несколько вариантов действий, а окончательное решение принимать в последний момент.
И все же позволю себе предположить: с самого начала основной вариант развития событий в представлении В. Путина предусматривал присоединение исключительно Крыма, но отнюдь не Юго-Восточной Украины в целом либо отдельных её регионов. И это не случайно.
Во-первых, мнения социологов и политологов по поводу позиции граждан в Луганской и Донецкой областях расходятся. По оценкам Станислава Белковского, большинство населения этих областей готово поддержать их присоединение к России, тогда как закрытые опросы, согласно утечкам информации из российских спецслужб, явного большинства не показывают. В любом случае – такого уровня поддержки, как в Крыму, эта идея не имеет даже в народе, не говоря уже о политических элитах.
Во-вторых, одно дело бескровное воссоединение и совсем другое – боевые действия с человеческими жертвами.
В-третьих, понятно, что уровень санкций со стороны Запада в этом случае вырос бы на порядок, тогда как с российской принадлежностью Крыма, если не официально, то негласно, большинство западных стран смирилось.
Что же касается концентрации российских войск и военных учений на украинской границе, то при таком сценарии они имели троякий смысл.
1. Давление на украинские власти, чтобы заставить их отказаться от карательных операций против собственного народа и, напротив, начать переговоры с протестующими на Юго-Востоке. Это удалось лишь временно и, как иногда говорят, «очень частично».
2. Роль отвлекающего манёвра. Эти действия не позволяли Западу и украинскому руководству сконцентрироваться на проблеме Крыма.
3. Создание пространства для мнимых уступок. Когда Россия частично отвела войска от границы, и стало ясно, что дальнейшего движения на украинскую территорию не будет, власти Украины и западных стран вздохнули с облегчением, фактически махнув рукой на Крым. Заодно Запад получил возможность предъявить общественному мнению некоторые результаты: видите, Россия отступила. На самом же деле, согласно основному сценарию, не собиралась наступать.
Скажу больше: вполне правдоподобно выглядят и заявления Владимира Путина о том, что решение о крымской операции также не планировалось изначально, но было принято лишь после того, как закрытые опросы показали: около 80% всех крымчан выступают за воссоединение с Россией. И хотя американские и натовские стратеги очень высоко оценили операцию в Крыму, где без крови были нейтрализованы либо переприсягнули России 22 тыс. украинских моряков, солдат и офицеров, настоящей войны русские, несомненно, не хотели.
Ситуация закачалась после начала на Юго-Востоке малой гражданской войны, особенно после того, как украинские ультрас организовали в Одессе аналог Хатыни. Однако, если отвлечься от естественного для нормального человека чувства гнева и ярости, примечательны и в данном случае три обстоятельства.
Во-первых, реакция «либерально-демократического» Запада, который в очередной раз во всем обвинил Россию.
Во-вторых, решимость киевских властей убивать собственных граждан, которая может служить подтверждением нашей гипотезы: если бы П. Порошенко, А. Турчинов и Ко действительно верили в собственные «пугалки» насчёт того, что Россия спит и видит, как бы начать войну, они бы никогда не решились на карательную операцию, ибо прекрасно знают: украинские войска боестолкновения с российской армией не выдержат.
В-третьих, заявление В. Путина с призывом перенести референдум о независимости Донецкой, Луганской областей с 11 мая на более поздний срок. Смысл заявления прост. В случае неудачи референдума возможности давления России в защиту Юго-Востока резко ослабнут. В случае же успеха референдума и обращения инициаторов с просьбой о введении миротворцев Россия окажется перед тяжелейшим выбором: не вводить – плохо (бросить своих); вводить – ещё хуже (идти на прямой военный конфликт с Украиной). Исходя из предыдущей логики, предполагаю, что В. Путин выберет первый вариант.
Кстати, американские и европейские аналитики, которые прогнозируют для Юго-Востока в этом случае крымский вариант, скорее всего, не правы. В обозримой перспективе более вероятен сценарий абхазский – признание независимости без формального присоединения. Но и его шансы минимальны. В ХХI веке, как никогда прежде, политика остаётся искусством возможного.
Мы за ценой не постоим?..
В условиях глубоких противоречий (антагонизмов) общественного прогресса каждое достижение имеет свою цену. Говоря попросту, в этой жизни за все приходится платить. И чем больше достижение, чем крупнее победа, тем обычно больше бывает цена. Конечно, цена Крыма будет немалой. Но, как когда-то сказал французский король Генрих IV, переходя из протестантства в католичество, «Париж стоит мессы».
Риски для России: действительные и мнимые
Начну с мнимых.
Во-первых, повторю: вопреки запугиванию либералов, из-за Крыма войны не будет. Не будет, со значительной вероятностью, и из-за Юго-Восточной Украины.
Во-вторых, стандартные рассуждения региональных и местных чиновников о том, что все деньги ушли на Крым и потому их не хватает людям в России, действительности в основном не соответствуют. Денег нет главным образом потому, что экономика встала. Экономисты называют это рецессией, стагфляцией и иными учёными словами, но образнее всех выразился Дмитрий Медведев: «Кисляк»!
В-третьих, по данным агентства rbctv.rbc.ru, Крым обошёлся России в 179 млрд. долларов. Из них 83 млрд. потеряли в цене отечественные компании на местном рынке и ещё 63 млрд. – российские резиденты лондонской биржи. В сумме это составляет 136 миллиардов. На мой взгляд, эти цифры не следует принимать всерьёз по следующим причинам.
1. Спекулятивное падение цены акций может точно так же смениться её ростом. Не случайно сенатор Джон Маккейн критиковал Викторию Нуланд за то, что американские санкции против России неэффективны: падение рубля и цен на акции сменилось некоторым ростом.
2. РБК и другие экономические аналитики, на которых агентство ссылается, явно путают потери так называемых олигархов с потерями страны. Последние несравненно меньше.
3. Главное: расчёт не учитывает прямые и потенциальные доходы. Северная страна получила прекрасные южные территории. Страна, почти лишённая выхода к тёплым морям, – одну из лучших в мире курортных зон и бухты для размещения флота, включая военный. Страна с убывающим населением – около 2 млн. граждан, причём в большинстве титульной национальности – русских в этническом или культурном отношении.
4. Не учтены в этом расчёте и потери, которые мы получили бы, отказавшись от воссоединения с Крымом. Одна из главных – реальная опасность появления натовского флота в Севастополе через несколько лет после победы бандеровцев в Киеве.
Редко соглашаюсь с властями, но в данном случае они правы: у Крыма есть все необходимое, чтобы со временем из дотационного региона стать донором российского бюджета и экономики. Так что почти во всех смыслах экономические затраты, связанные с Крымом, нужно воспринимать как долгосрочные инвестиции (капиталовложения).
Не слишком убедительными, по крайней мере пока, выглядят и санкции, наложенные США и другими странами Запада. Касаются они сравнительно узкого круга политиков и олигархов, а также сравнительно небольшого числа компаний, которые, как считают на Западе, возглавляют друзья В. Путина.
Далёк от агитпроповской мысли, что эти санкции благо для России. Однако в данном случае не лишена оснований формула «нет худа без добра». Причём добро может быть двоякого рода: с одной стороны, какая-то часть отечественного компрадорского капитала вынуждена будет вернуться в страну; с другой, – быть может, власть, когда «клюнул жареный петух», станет больше заботиться о развитии отечественного производства и высоких технологий.
Главный вред от санкций – потенциальный.
Во-первых, США попытаются перекрыть для нас те рынки, где Россия выступает их конкурентом, в частности, рынок продажи оружия.
Во-вторых, России ограничат доступ к высоким технологиям. В условиях же глобализации ни одна страна в одиночку не может обеспечить мировой научно-технологический уровень во всех необходимых областях. Придётся получать такие технологии через третьи страны, прибегать к промышленному шпионажу и т. д. В любом случае ущерб будет. Но, перефразируя русскую пословицу, повторю: крымская игра стоит свеч.
Риски для Крыма
Их два вида.
Первый связан с давлением Украины и международными санкциями против региона: перебои с поставками воды и электроэнергии; разрыв связей между предприятиями и бизнес-структурами; отказ крымчанам в американских и европейских визах и т. п. Понятно, что эти риски имеют по преимуществу временный характер и рано или поздно будут преодолены. Их значение уменьшается также тем, что ситуация на Украине в ближайшие годы по причине революционного развала и давления Международного валютного фонда наверняка будет много хуже, чем в Крыму.
Риски второго вида связаны уже с пороками российской экономической и управленческой систем. И здесь сравнение с Украиной не всегда работает в нашу пользу.
Разумеется, российская «стоячая» экономика много лучше «падающей» украинской. Однако многие крымчане рассчитывают на обещанное быстрое процветание и, разобравшись в экономической ситуации на возвращённой родине, могут оказаться разочарованными.
Конечно, средний уровень жизни в России выше. Однако, например, студенческие стипендии, пенсии для учёных и поддержка рабочих мест для инвалидов выше на Украине. Не факт, что поручение президента сохранить все социальные гарантии крымчанам будет исполнено, а если будет, то лишь для тех, кто эти гарантии имеет в настоящее время. Вновь приобретающие право на такие гарантии смогут получить их лишь на российском уровне.
Разумеется, на Украине повышаются пенсии и заработная плата работников бюджетной сферы. Однако все крымчане, с которыми довелось говорить, дружно отмечают, что параллельно растут цены. Некоторые, как и в России, думают, что цены растут из-за повышения доходов. Но это типичная экономическая ошибка.
В международных рейтингах коррупционных ожиданий в последние три года Украина от России отставала. Да и судя по тому, что слышу от крымчан, уровень украинской коррупции нашу превзошёл. Чего не скажешь о бюрократии: здесь мы далеко впереди, и крымчане хлебнут ещё немало горя от наших законов.
Короче: для того чтобы значительная часть крымчан не разочаровалась в своём выборе, Россия в целом должна стать более свободной и более справедливой.
Риски для левой оппозиции
Левопатриотическая оппозиция приветствовала и поддержала воссоединение Крыма с Россией. Иначе и быть не могло, ведь современная власть и её предшественники в лице команды Бориса Ельцина многократно осуждали нас за призывы сначала сохранить Советский Союз, а затем – собирать его осколки, и первый среди них – Крым. Как только нас не клеймили: империалистами, экстремистами и чуть ли не поджигателями войны. В итоге мы оказались правы. Нельзя не радоваться. Но нельзя и не видеть крайне противоречивых последствий этой победы для самой левой оппозиции.
Во-первых, новая политическая ситуация существенно сдвигает влево политику правящей российской политической элиты. Она явно озабочена отсутствием отечественного высокотехнологичного производства. Усилились антифашистские акценты официальной пропаганды. Уменьшились проклятья в адрес советского прошлого – официальные СМИ защищают даже памятники Ленину. Всеми признается, что наиболее последовательную интернационалистическую позицию на Украине заняла Компартия. И т. д., и т. п.
Однако, во-вторых, до небес взлетел рейтинг президента, что позволяет властям проводить прежний социально-экономический курс – примитивного капитализма, крайнего социального неравенства, ограничения политической свободы и нарастания власти бюрократии.
Власть не без оснований рассчитывает на то, что победителей не судят, что под флагом крымского успеха народ легче простит ей «кисляк» в экономике и намерения оплатить олигархам новый кризис за счёт так называемых простых людей.
Учитывая переход к одномандатным избирательным округам на федеральном и региональном уровнях, нетрудно прогнозировать, что в следующей Государственной думе, Мосгордуме и других региональных парламентах представительство левопатриотической оппозиции может уменьшиться. Мажоритарная система в ещё гораздо большей мере, чем пропорциональная, даёт преимущества имеющим власть, деньги и СМИ.
В таких условиях можно предложить четыре составляющих политической тактики левых.
1. Заявить, что Крым для нас – это естественная победа в многолетней борьбе, а для власти – победа во многом вынужденная. Впрочем, последнее фактически признал В. Путин в Послании Федеральному собранию 18 марта 2014 г.: «… я хочу с вами поделиться деталями переговоров, проходивших в начале 2000-х годов. Тогда президент Украины Кучма попросил меня ускорить процесс делимитации российско-украинской границы. До тех пор этот процесс практически не двигался. Россия вроде признала Крым частью Украины, но переговоров о делимитации границы не проводилось. Понимая все сложности этого процесса, я сразу дал указание российским ведомствам активизировать эту работу – работу по оформлению границы, чтобы было понятно всем: соглашаясь на делимитацию, мы фактически и юридически признавали Крым украинской территорией, тем самым окончательно закрывали этот вопрос».
2. Продолжать критику социальной и экономической политики не только правительства, но и президента, не поддаваясь искушению формулой: «царь хороший – бояре плохие».
3. Не принимать участия в радикальных акциях, поскольку вольно или невольно их участники становятся по одну сторону баррикад с инициаторами международных санкций, украинскими властями и наследниками Степана Бандеры.
4. В связи с ограничением возможности участия России в деятельности различных международных организаций потребовать выхода из ВТО и Международного валютного фонда как вредных для российской экономики.
Такая позиция будет явно отличать нас от правящей партии и её союзников, с одной стороны, и от псевдолибералов – фактических союзников Запада – с другой. Повторю: потери весьма вероятны, однако мы не можем ставить конъюнктурные тактические интересы выше геополитических интересов страны.
* * *
Подведём итог. Россия за буржуазную революцию (или контрреволюцию) начала 1990-х годов расплатилась, как справедливо заметил Владимир Путин, величайшей геополитической катастрофой ХХ века. Мы потеряли огромные территории и превратили в иностранцев 30 млн. русских и примерно 60 млн. граждан, признававших русский родным языком. Кстати, сейчас продолжаем расплачиваться огромным наплывом мигрантов из государств Средней Азии.
В свою очередь Украина расплатилась за новейшую буржуазно-националистическую революцию Крымом. Думаю, безвозвратно, по крайней мере, в пределах обозримого исторического будущего.