Колганов Андрей Иванович – д.э.н., профессор, зав. лабораторией по изучению рыночной экономики эконом. ф-та МГУ им. М.В. Ломоносова

Статья Ильи Пономарева «Киевская проверка», посвящённая выработке позиции левых по отношению к ситуации на Украине, о многом заставляет задуматься.

Разброд и шатания в среде левых, как российских, так и украинских, – это долговременный факт. Поэтому стремление найти чёткие ориентиры для левых в потоке непростых событий можно только приветствовать. Критические замечания автора в адрес левых и в России, и на Украине не лишены некоторых оснований. Однако не покидает ощущение, что главные позиции автора сформированы в лучшем случае на основе крайне невнимательного отношения к фактам и неумения разбираться в сложных теоретических вопросах. А ведь для выработки надёжной политической платформы левых по украинским проблемам нужно основываться на тщательном анализе фактов при помощи марксистской теории, а не заниматься подгонкой того и другого под предвзятые выводы. Увы, Илья Пономарев не смог избежать искушения пойти по последнему пути.

«Радикальным националистам невольно подыграла Россия, создав ситуацию «или-или» – либо дружить с нами в рамках Таможенного Союза, либо идти дальше с европейцами, и надо выбирать», – пишет Пономарев. Но ведь ситуацию «или-или» вовсе не Москва придумала. Это вытекает из содержания соглашений о Таможенном союзе или об ассоциации с ЕС. Либо Украина открывает границы для товаров из Европы – и тогда членство Украины в Таможенном союзе превращает её в площадку для реэкспорта европейских товаров в страны ТС. Либо Украина вступает в ТС – но тогда её вступление в ассоциацию с ЕС создаёт аналогичные проблемы для европейского рынка. И именно ЕС, а вовсе не Путин, наотрез отказался от идеи переговоров в трёхстороннем формате, которые призваны были урегулировать эти объективные противоречия. Правда, потом ЕС все же согласился на трёхсторонние переговоры – но уже после подписания соглашения об ассоциации Украины с ЕС, когда они потеряли практический смысл.

«Широкой общественности интеграция с Россией сулила разнообразные «скрепы» и дальнейшее сворачивание гражданских прав и свобод, на что украинское общество явно было не готово», – утверждается в статье «Киевская проверка». Где же Пономарев углядел на Украине «права и свободы», развёрнутые шире, чем в России? В киевских майданах? В избиениях ветеранов войны на 9 мая? В разгуле вооружённых банд, убивающих несогласных? В погромах офисов оппозиционных партий и открытом терроре против оппозиционных политиков и журналистов? И ведь все это было ещё до 21 февраля 2014 года. Спасибо, не надо!

Илья вполне справедливо упрекает российскую политику на Украине в том, что она пыталась решать проблемы путём подкупа тех или иных олигархических группировок. При этом не было никакого позитивного взаимодействия с демократическими организациями, отражавшими интересы русского населения Украины. Однако рецепты, которые он выписывает российскому руководству, более чем странны, особенно для человека, считающего себя левым: «…ключом к интеграции были не посулы миллиардов правящей верхушке Украины, а инструменты «мягкой силы» плюс демократизация, европеизация самой России». Писать о демократизации и европеизации через запятую, тем самым чуть ли не отождествляя эти два понятия, по меньшей мере некорректно. Термин «европеизация» весьма сомнителен, ибо допускает неоднозначные толкования. Ориентация на «европейские ценности»? Но какие? На ценности транснационального капитала, правящего бал в объединённой Европе? Извините, не по пути…

Пономарев с упорством, заслуживающим лучшего применения, доказывает, что киевская власть – не фашистская. Кто же из вменяемых левых будет с этим спорить? Не фашистская, и не хунта. Но не пристало левым ограничиваться стыдливой скороговоркой об усилении правых тенденций. Киевские власти открыли дорогу открытой пропаганде нацистских идей, подготовке отрядов нацистских боевиков и политической организации нацистов задолго до переворота 21 февраля 2014 года. А в ходе этого переворота и особенно после него нацисты получили ещё больше возможностей для поощряемой правительством и спонсируемой олигархами организации вооружённых банд и террора против инакомыслящих при полном попустительстве властей. Нацисты стали прямым инструментом правительственной политики. И сама система власти на Украине приобретает многие черты фашистской, хотя этот процесс далеко ещё не завершён. В конце концов, и при Гитлере некоторое время существовала парламентская система, а Сомоса так вообще был регулярно избираемым президентом с многопартийным парламентом. Но Украина явно идёт по известному пути становления фашизма – проект чрезвычайных законов, позволяющих исполнительной власти без судебных процедур закрывать средства массовой информации, распускать политические партии, применять к физическим и юридическим лицам многообразные меры экономических репрессий, ясно демонстрирует это.

Обвинение, которое Пономарев бросает российским левым, – «вместо поддержки украинских левых организаций, находящихся в глубоком кризисе, начинают поддерживать «своих» ультраправых, орудующих на востоке страны», – действительно относится к некоторым партиям, называющим себя левыми (зюгановцам и мироновцам). Но реальные левые поддерживают как левое антифашистское подполье на Центральной и Западной Украине, так и левые организации в Новороссии, действующие в условиях легальности. И я бы на месте Пономарева постыдился относить к «настоящим левым» Сергея Удальцова, который не без успеха превращал левый протест в массовку для деятелей праволиберальной оппозиции.

«…Поддержкой сепаратистских движений на Востоке мы ставим для многих украинцев знак равенства между советской идеей и российским империализмом». Прежде, чем утверждать такое, следовало бы доказать, что: а) движение Юго-Востока сводится к сепаратизму; б) движение Юго-Востока происходит в интересах российского империализма на Украине. И Пономарев берётся за такое доказательство.

Сначала он довольно подробно цитирует Ленина, не говоря при этом практически ничего о том, как сказанное в начале ХХ века соотносится с нынешней ситуацией на Украине. Поэтому толковать приведённые цитаты каждый может по своему разумению – ни подтвердить, ни опровергнуть позиции, заявленные в статье Пономарева, такое цитирование в принципе не может. Есть ли поддержка русского населения Юго-Востока «безусловная обязанность для марксиста отстаивать самый решительный и самый последовательный демократизм во всех частях национального вопроса», или же, напротив, это поддержка буржуазного национализма и российского империализма? Разъяснений нет.

Зато имеется следующее заявление: «…Актив так называемых Донецкой и Луганской народных республик на 10% состоит из приехавших из России ультраправых боевиков, составивших верхушку движения (РНЕ, НБП, Славянский Союз, радикальные православные группы, чеченские и осетинские добровольцы и т. п.), а на 90% – местные ополченцы, выходцы из социально дезадаптированных, люмпенизированных и криминализированных слоёв общества». Никаких доказательств, что приехавшие из России добровольцы – это сплошь ультраправые, а местные ополченцы – это сплошь люмпены и криминал, разумеется, не приводится. А ведь по существу – это выраженное так называемым политкорректным, «европеизированным» языком утверждение, что на Юго-Востоке воюют «колорады» и «ватники». Обличая русский национализм, переходим на позиции украинского нацизма, так, что ли? Приехали!

Дальше Пономарев начинает все дальше и дальше отходить от фактов, придумывая удобную для себя картинку происходящего, которая, однако, имеет мало что общего с действительностью: «Выйдя сначала на защиту своего регионального олигархата, но оставшись без руководства со стороны испугавшихся магнатов, люди примкнули к пассионарным и криминализированным группам приехавших из России повстанцев, создав свою собственную власть». Здесь что ни слово, то искажение действительности. Люди вышли не на защиту олигархата. Правдой является то, что при помощи массового протеста часть олигархата Юго-Востока, опираясь на прикормленную политическую силу в виде Партии регионов, решила вступить в торг с новой киевской властью. Но именно тот факт, что массовое движение не обнаружило склонности стать разменной монетой в играх олигархата, и привёл к политической импотенции Партии регионов, большинство актива которой оказалось вне движения. Массы ни к кому не примыкали – большинство политических и военных лидеров движения на Юго-Востоке представляют собой граждан Украины, а тех из них, которые действительно являются ставленниками российских правящих кругов (А. Ю. Бородай, В. Ю. Антюфеев, И. В. Стрелков…), уж никак не отнесёшь к «пассионарным и криминализированным группам приехавших из России повстанцев».

Чем дальше, тем сильнее искажается действительная картина происходящего: «Настоящий пролетариат – шахтёры и металлурги – остались при этом нейтральны, а в ситуации настоящего обострения обстановки (как произошло в Мариуполе) рабочие выступили на стороне единства Украины». Чтобы оценить это высказывание, надо принять во внимание, что самостоятельная классовая организация пролетариата на Украине фактически отсутствует – и в профсоюзном, и в политическом смысле. Поэтому говорить о пассивности или активности пролетариата как организованной силы просто не приходится. Что же касается позиций пролетариата просто как социального слоя, то она была примерно такова же, как и у большинства жителей Юго-Востока: активное меньшинство примкнуло к движению за автономию, пассивное большинство осталось в стороне.

Сказка же, рассказанная про выступление мариупольских рабочих на стороне «единой Украины», просто не выдерживает сопоставления с фактами. Или Пономарев хочет выдать выступление по указке миллиардера Ахметова нескольких сотен работников заводоуправлений и охранных структур за выступление рабочих? Фактом является то, что, несмотря на давление со стороны Ахметова, как раз рабочие его заводов за «едину краину» так и не вышли. А вот массовый приток шахтёров в ряды ополчения при реальном обострении ситуации в Донбассе уже опровергнуть невозможно.

Экономический якобы анализ, который приводит в подтверждение своих тезисов Пономарев, не выдерживает никакой критики. «…Промышленный пролетариат занят на реальном производстве, которое будет закрыто, если состоится присоединение зоны конфликта к Российской Федерации. Это совершенно чёткое понимание, присутствующее у всех сторон противостояния». Честно говоря, большего противоречия с действительностью трудно измыслить. Пролетариат Юго-Востока работает в основном на российский рынок, и в этом был корень оппозиции вступлению Украины в ассоциацию с ЕС. Промышленность Юго-Востока не может сохранить существование вне связки с российским рынком – и осознание этой реальности толкает Юго-Восток к сближению с Россией. Реальное производство действительно может быть закрыто, если националистические и шовинистические политические силы, выступающие как марионетки западного транснационального капитала, получат полный контроль над Украиной, – и против такого исхода восстала Новороссия.

Попытка анализа роли внешних факторов в событиях на Украине поражает своей беспомощностью, очень напоминающей риторику горбачёвских времён: «Интересов на Украине у Америки никаких особых нет…» – и далее – «В любом случае, нет сценария управляемого давления, без которого ресурс давления теряет смысл…». Извините, а какие такие особые интересы были у Америки в Косово? А что сценарий управляемого давления не единственный и все чаще заменяется сценарием управляемого хаоса, об этом Илья Пономарев хоть что-нибудь слышал? И если нет, то не надо и браться за анализ политики США на Украине. Не обязательно искать за рубежом преференций для себя. Можно осложнить жизнь партнёрам и соперникам и этот фактор использовать как фактор давления.

Поражает отношение Пономарева и к военным аспектам противостояния. «Что касается «наёмников», якобы воюющих на Украине. Я понимаю, что многие мои коллеги по левому флангу чужды бизнесу и всяческой коммерции. Но я призываю обратиться к здравому смыслу: зачем украинскому правительству платить за то, что можно взять совершенно бесплатно?» – картинно удивляется он, и добавляет: «Зачем нужны ещё и американцы, к боевым «доблестям» которых украинцы относятся ровно так же, как и русские?». Разумеется, американцы, поддерживающие карательную операцию Киева, формально не наёмники. И, кстати, достались они Киеву совершенно бесплатно, так что недоумение по этому поводу повисает в воздухе. Это не нанятые Киевом бойцы, а инструкторы и советники, посланные США за свой счёт.

Ну, а фраза – «В Киеве огромный патриотический подъем – вербуй солдат не хочу», – вообще потрясает своей фантастичностью. Да, в Киеве широко распространилась тщательно подогреваемая истерия против «сепаратистов» и «агрессоров-москалей». Вот только не вяжется картинка «огромного патриотического подъёма» с массовым дезертирством, с массовыми увольнениями из силовых структур, с отказом выезжать в зону боевых действий, с постоянными выступлениями солдатских матерей против посылки сыновей на войну. Желающих участвовать в «антитеррористической операции» в военкоматах вполне можно встретить – но не в Киеве. В третью волну мобилизации как раз из Киева не удалось призвать ни одного человека! А уличные облавы на призывников и принятие Верховной Радой закона о повышении призывного возраста рядовых, сержантов и старшин до 60 лет, офицеров – до 65, видимо, вызваны огромным притоком добровольцев…

Об организуемых Киевом и местными олигархами воинских формированиях Пономарев пишет чуть ли не с теплотой: «На месте распущенных внутренних войск формируется национальная гвардия, которая по своей природе становится той самой милицией, ополчением, которым внутренние войска по-хорошему и должны быть». Ну, во-первых, внутренние войска никто не распускал. Их просто переименовали в Национальную гвардию, дополнив активистами националистических организаций. А, во-вторых, как связать столь лестные слова со следующим буквально через несколько строк утверждением: «слабость организованных вооружённых формирований порождает десятки отдельных полубандитских групп с обеих сторон противостояния». Так что же мы имеем – ополчение или отдельные полубандитские группы?

Рост враждебности к России на Украине является фактом, и в этом смысле вполне можно согласиться со словами Пономарева, что сделан «шаг назад от мечты о восстановлении связей, когда-то объединявших наши страны». Но утверждение, что «с точки зрения геополитических интересов России мы наблюдаем очевидную катастрофу в постсоветском пространстве», вовсе не является характеристикой современных украинских событий, которые на геополитическую катастрофу для России никак не тянут. Такой катастрофой является развитие событий всех последних 23 лет.

Крайне настораживает утверждение Пономарева: «Для нас враг не Путин, для нас враг – путинская система, и любой политик, который готов сохранить (и даже слегка модернизировать, очистить от коррупции, наладить, восстановить действие ельцинской конституции) систему – наш противник, так же, как любой политик, желающий её демонтировать – союзник». Любой? И правый либерал? И даже откровенный фашист?! Куда это вас понесло, позвольте спросить?

Ну вот, после всех этих рассуждений мы и дошли, наконец, до определения собственной позиции левых по Украине. При этом нам предлагается руководствоваться довольно странной логикой. Сначала выдвигается тезис: «Наши левые союзники там де-факто выбирают из двух вариантов: быть со сторонниками Майдана либо быть со сторонниками ДНР/ЛНР. Мне этот выбор непонятен и представляется совершенно ложным». И тут же Пономарев делает этот самый выбор, который он только что обозвал «совершенно ложным»: «…Для меня как для россиянина те националисты, кто воюет сейчас в составе ДНР, безусловно, опаснее, чем националисты в Киеве».

Почему опаснее? Потому что киевские националисты маленькие и слабенькие, их всего-то несколько миллионов, опирающихся на государственную власть, Вооружённые силы Украины и отряды националистических активистов, а русские представляют собой огромную армию аж в несколько сотен (пусть даже тысяч) человек, которая, получив на Украине оружие и боевой опыт, пойдёт в Москву свергать путинскую власть. А как же тогда быть со словами: «любой политик, желающий её демонтировать, – союзник»? Или проамериканские правые либералы – те да, союзники, а русские националисты – ни в коем случае? Или как ещё прикажете это понимать?

Я вовсе не призываю обниматься с русскими националистами. Но поставленные проблемы от этого никуда не денутся. Пономарев вполне резонно спрашивает: «…Я не понимаю, почему левые не хотят выстроить свою линию на Востоке и вместо этого ложатся под националистов? Разве в ситуации махновщины и военного хаоса нельзя создать образец собственной модели?». А затем он обрисовывает позицию, которую левые заняли в 2004 году, и которую он называет абсолютно правильной: «в споре двух олигархических кланов, условно-пророссийского и условно-националистического, мы не участвуем и ведём свою линию».

И что же нам даёт такая абсолютно правильная позиция? Пономарев элегически констатирует: «Прошло время, оказалось, что левые благодаря такой позиции выпали из актуальной политической повестки и потеряли все влияние». Да, с советами такого политконсультанта никаких врагов не надо – сами с собой справимся. Не участвовать в споре – правильно, но провально, участвовать на той или иной стороне – ложный выбор… А что надо-то? Не даёт ответа…

Я не буду здесь разбирать ни туманные конспирологические намёки насчёт Одессы, Мариуполя, Басаева и т. д., где Пономарев приписывает все произошедшее воле всемогущих и вездесущих спецслужб с обеих сторон, ни объявление украинских левых прислужниками российского империализма. Давайте посмотрим, что же, в конце концов, предлагается в качестве позитивной программы? Процитирую полностью:

«Сторонам противостояния на Украине сегодня необходимо делать шаги навстречу друг другу. Чётко и громко заявить об общей платформе урегулирования: о единой и неделимой Украине. На этой основе прекратить боевые действия, отвести войска и провести дискуссию о параметрах новой конституции страны – сбалансированной парламентской модели, федеративном устройстве, правах местного самоуправления, гарантиях национальным и языковым меньшинствам. На этой же базе объявить всестороннюю амнистию и заключить гражданский пакт всех противостоящих сторон, в котором закрепить возврат политической борьбы в ненасильственное русло».

Извините, если бы ставленники украинских олигархов в Киеве, ведущие себя как марионетки США и ЕС, хотели «сбалансированной парламентской модели, федеративного устройства, права местного самоуправления, гарантий национальным и языковым меньшинствам», никто не мешал им провести «дискуссию о параметрах новой конституции страны» в «ненасильственном русле». Однако как раз Киев отказался от этого наотрез, и если такая дискуссия станет когда-либо возможной, то только в результате отпора террористической операции Киева, который дадут нехорошие «русские националисты», возглавившие ополчение «люмпенов». Так что без их прямой помощи ваши предложения, Илья Пономарев, просто не реализуемы. Как, примете эту помощь, или предпочтёте, чтобы эти тезисы остались в статусе пустого разговора ни о чем и ни для кого?

В своих поучениях российским левым Пономарев на ходу творит новую мифологию: «…Левые в ходе событий на Болотной и в ходе ОккупайАбай показали, что способны быть организационным стержнем оппозиционного движения». Извините, если левые что-то и доказали в ходе этих событий, то лишь то, что, что становиться охвостьем либеральной оппозиции – значит все проиграть. Чтобы стать стержнем протеста, левые должны были выступать со своей платформой, со своими лозунгами, а не приводить своих сторонников в качестве массовки на либеральные митинги, продавая красные знамёна ставленникам крупного капитала.

Объявляя российскую власть бонапартистской, Пономарев выдаёт за марксистское определение бонапартизма формулу, которая к марксистской никак отнесена быть не может, ибо игнорирует главное в классовой природе бонапартизма – балансирование между борющимися классами с опорой на пассивные социальные слои, заинтересованные в стабильности. Где Пономарев углядел у нас классы, борьба между которыми достигла такого накала, что требует принудительного примирения?

И не надо пугать нас близящимся крахом режима в результате профашистского переворота, выдавая свои фантазии за анализ реальности. Путинскому режиму близкий крах никак не угрожает, даже в случае неудачи в украинских делах. Точно так же плодом собственного воображения Пономарева является утверждение: «Как показал украинский опыт, даже подлинное стихийное народное восстание, особенно сконцентрированное исключительно в столице, легко перехватывается буржуазными группами и используется в собственных интересах». Да, такое вполне возможно, вот только украинский опыт здесь ни при чем. Не было на Украине «подлинно стихийного народного восстания» ни в 2004, ни в 2014 годах, хотя элемент стихийного массового протеста присутствовал, особенно в первом Майдане. Однако это стихийное недовольство с самого начала умело канализировалось и организовывалось отнюдь не народными силами. Да и сам Пономарев несколькими абзацами ниже пишет про «контролируемый старыми олигархическими структурами украинский протест». Так какой же он был – подлинно стихийный или контролируемый старыми олигархическими элитами?

Пономарев при этом упорно именует государственный переворот 21 февраля 2014 года «восстанием», распространяя иллюзии, будто в нем содержалась потенциальная возможность каких-то реформ. Ах, какая заманчивая идея – провести на деньги олигархов (много денег!) антиолигархическую революцию!

Выдвинув абстрактно верный лозунг – «Верхушечным союзам мы должны противопоставить низовую солидарность с шахтёрами Донецка, металлургами Мариуполя, нефтяниками Одессы и крестьянами Львова», – Пономарев не может сказать ничего конкретного о том, как этот лозунг может воплотиться в жизнь. А ведь абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. «Сферического коня в вакууме» нарисовать легко, реальную политику делать гораздо труднее.

Ну, и один из последних перлов Пономарева выжимает прямо-таки слезу умиления: «Благодаря действиям Путина у антиимпериалистического движения появилось 40 миллионов союзников на Украине, политизированных и мотивированных на борьбу за те же идеалы, что разделяем все мы». Будем вместе «душить ватников и колорадов»? Конечно, под этими лозунгами выступает не 40 миллионов, да и вообще 40 миллионов политизированного населения на Украине не найдёшь даже при самой буйной фантазии. Или имелся в виду крик «панду геть»? Будем кричать вместе, с тем же результатом, что и на незалежной?

Однако следует не ограничиваться только метанием критических стрел, но и разобраться в том, что же на самом деле следует делать левым в ситуации, сложившейся на Украине.

Несомненно, что левые должны поддерживать демократическое стремление русского населения Украины к самоопределению и защите своих интересов, да и самой жизни, от наступления шовинистических правящих кругов Киева, открыто использующих нацистские банды как своих союзников.

Точно так же несомненно, что левые не могут переходить при этом на позиции тех русских националистов, которые объявляют Украину и украинство искусственным русофобским проектом, и должны прямо бороться против пропаганды подобной идеологии.

В условиях отсутствия революционной ситуации и подъёма организованного рабочего движения левые вынуждены пока ограничиваться борьбой за общедемократические реформы – как в конструкции власти, так и по части защиты социальных прав трудящихся, выступая с антиолигархических позиций на всей территории как Украины, так и Новороссии. В ходе этой борьбы надо стремиться укрепить свои организации и распространить своё влияние в рабочей среде, упорно работая на классовое просвещение народа.

Следует ясно отдавать себе отчёт, что внешняя политика держав, где у власти находится капитал, может быть только империалистической, содержанием которой является борьба за раздел и передел рынков сбыта и источников топлива и сырья. Разумеется, левым нисколько не пристало поддерживать «свой» империализм, но более чем странно было бы искать лекарство против него в поддержке империализма «чужого». Наша задача – разоблачать империалистическую подоплёку политики правящих классов как России, так и других держав, стремясь использовать межипериалистические противоречия для борьбы за интересы трудящихся классов, за демократические права и свободы. В данном конкретном случае открытое наступление на эти права и свободы ведут прежде всего правящие классы Украины, ускоренно разрушающие, под диктовку транснационального капитала, собственную экономику и прибегающие к массовым убийствам мирного населения на Юго-Востоке.

Наиболее сложной задачей является борьба за восстановление интернациональной солидарности наёмных работников, которых удалось расколоть и противопоставить друг другу по национальному признаку. Здесь необходимо постоянное, терпеливое и настойчивое разъяснение общности интересов рабочего класса разных национальностей и выгоды солидарной борьбы русских и украинских рабочих за эти общие интересы против гнёта капитала.

В этих тезисах нет ничего нового и оригинального. Сформулировать задачи более конкретно, глядя из Москвы, попросту невозможно. Тем не менее, общая рамка, в которой необходимо действовать, очерчена.