«В России существует демократия!», – таково было заключение одного из участников международной практической конференции «Активисты всех стран – объединяйтесь!», состоявшейся 21–22 июня 2012 г. в Тель-Авиве, в ответ на представленный мною доклад о гражданских протестах в России последнего полугодия. Вопрос о демократии здесь принципиально важен, поскольку тот процесс, который мы наблюдаем на площадях и улицах Каира и Афин, Мадрида и Нью-Йорка, Лондона, Тель-Авива и, наконец, Москвы, действительно является всемирно-историческим по глубине явных либо еще осмысливающихся требований социальной справедливости. В настоящем очерке мне бы хотелось поговорить как раз о низовых практиках демократии в Израиле, которые, с одной стороны, связывают свою активную деятельность с началом акций протеста на бульваре Ротшильда[1] в Тель-Авиве летом 2011 г., а с другой стороны – развиваются в контексте широкой борьбы за социальные права и права человека.

В первую очередь хотелось бы подчеркнуть, что описание и анализ социальных движений в Израиле является непростой задачей в силу острых проблем, связанных с палестино-израильским конфликтом, и авторской солидарности с палестинцами. Поэтому мой очерк, не претендуя на раскрытие истины в последней инстанции, в то же время представляет собой попытку понять и разобраться в том, какие противоречия окружают социальный протест в Израиле и какое место он занимает во всемирном процессе социальной борьбы, а главное – какую прогрессивную и гуманистическую роль он может сыграть в преодолении одного из самых напряженных конфликтов современности.

Мое знакомство с социальными движениями в Израиле началось с участия в вышеназванной конференции, организованной Социальной и экономической академией (СЭА)[2] и Фондом Розы Люксембург в Израиле, а также со встреч с активистами различных социальных движений. СЭА представляет собой объединение преподавательской и научной интеллигенции из университетов Тель-Авива, Иерусалима, Хайфы и университета им. Бен-Гуриона Негева, ставящее целью распространение знаний и навыков, связанных с защитой социально-экономических прав граждан. Основание академии в 2004 г. стало своего рода общественной реакцией на растущую численность занятого населения, живущего за чертой бедности. В 2004 г. эта цифра в Израиле составила более 40%, а в 2009 г. – 49%, или 435 тысяч работающих семей.

Благодаря диалогу и общению с организаторами и участниками конференции, а по сути – с наиболее прогрессивной частью общественных движений в Израиле, автору, а также Мигелю Арана Катания из движения M15[3], которое наряду с другими движениями впервые захватило 15 мая 2011 г. центральную площадь Мадрида, и Мэтью Реннеру из Нью-Йорка, участнику независимого журналистского проекта «Truthout»[4] и активисту движения «Оккупируй Уолл-Стрит», удалось не только воспроизвести картину зарождения социального протеста, но и познакомиться с его активными субъектами.

Волна социальных протестов охватила Израиль 14 июля 2011 г., когда тысячи граждан вышли на улицы Тель-Авива с лозунгом «Люди требуют социальной справедливости!». Одной из непосредственных причин взрыва социального недовольства стало прогрессирующее повышение цен на жилье, особенно ударившее по материальному положению студентов и молодых семей. Именно студенты Тель-Авива, осознав, что более не в состоянии осилить плату за аренду жилья, установили палатки в центре города на бульваре Ротшильда. Только в течение лета 2011 г. на бульваре было установлено около 2500 палаток. Однако основные причины начала акций гражданского протеста были связаны с продолжающимися в течение последних 30 лет процессами неолиберальной трансформации социальной политики по образцу американской модели капитализма, затронувшими в том числе и Израиль.

В социальных протестах принимали и принимают активное участие молодежь, творческая интеллигенция, квалифицированные рабочие в области коммуникаций, масс-медиа и журналистики. По словам самих участников, именно «средний класс» стал движущей силой протестных акций. Но, распространившись по периферийным южным и северным окраинам Израиля, протесты стали включать не только наиболее активную часть «среднего класса», но и бедные «социальные низы».

Ключевая новизна этих выступлений, по мнению профессоров социологии и политических наук Ури Рама и Дани Филька из Университета Бен-Гуриона Негева[5], состоит в том, что они впервые позиционировали себя как протест «всего народа» – притом что в Израиле, как правило, объединяющая идентичность соотносится с понятием «нации в ее этнонациональном смысле» (например, еврейская нация, или палестинская нация и т. п.). Но когда в 2011 г. более 88% населения поддержало протесты – это означало беспрецедентную степень обретения понятием «народ» «транснационального и трансэтнического смысла»[6].

В то же время нельзя не заметить, что протестные акции на бульваре Ротшильда ограничивали себя тем, что следовали логике: «если мы служим государству (прохождение военной службы и выплата налогов), то оно обязано взамен предоставлять социальные услуги». Символичным выражением этой логики стало изображение слез на государственном флаге Израиля. Поэтому, опираясь на идею «новых израильтян», протест исключал немало социальных групп и на самом деле не репрезентировал «весь народ».

В этой связи для пяти важнейших социальных слоев Израиля социальный протест, зародившийся в Тель-Авиве, не стал объектом выражения их интересов. К примеру, для палестинских граждан Израиля он был «слишком израильский в еврейском смысле»; еврейские иммигранты из России считали его слишком ориентированным на коренных израильтян; ортодоксальные евреи считали, что протест слишком светский; религиозно-националистически настроенные евреи полагали, что протест слишком левый, придающий социальному обеспечению больший приоритет по сравнению с расходами, предназначенными для еврейских поселений на оккупированных территориях; наконец, для профсоюзов в протесте слишком доминировали «образованные горожане».

У. Рам перечисляет и другие, не менее серьезные недостатки протестных акций: отказ от выдвижения радикальных альтернатив в пользу «решения насущных сиюминутных проблем», неспособность встать на позиции жесткого сопротивления неолиберальной гегемонии; протестные акции не привели к созданию организационной структуры, в которую можно было бы направить энергию протеста; несмотря на новаторскую попытку сформировать такую идентичность, как «народ», социальный протест в центре Израиля не смог установить устойчивые связи с его периферией и арабским сообществом (также не было представлено позиции в отношении оккупированных территорий); протестные акции не смогли преодолеть потребительского подхода к социальной политике и тем самым упустили возможность привлечь на свою сторону организованное рабочее движение.

В то же время прогрессивная сторона уличных акций протеста включала в себя их позиционирование как неполитических, что означало не только возможность не выражать свою поддержку какой-либо политической силе, одним словом, не участвовать в политической игре, которая напрямую способна привести к разногласиям с палестинцами по вопросам будущего оккупированных территорий, но и осмысление всеобщего кризиса модели парламентского представительства, неспособности политических партий реализовать интересы тех слоев общества, которые их избрали. Это – всеобщая черта глобальных протестов, пока еще пытающихся найти альтернативные формы осуществления прямой демократии на основе публичного и открытого диалога.

Эти моменты, в частности, отмечались на встрече с активистами кооперативов Тель-Авива, с которыми мы встретились в почти пустом пятиэтажном доме, расположенном на одной из главных улиц столицы – проспекте Ротшильда. Как позже выяснилось, этот дом, пустовавший долгое время, в сентябре 2011 г. был занят организаторами кооперативов. Именно здесь они устраивают свои встречи, различные протестные группы проводят оргкомитеты и совещания. Свою речь одна из активисток потребительского кооператива начала с того, что Израиль основывался, в частности, как сообщество кооперативов. Однако неолиберальная волна глобализации привела либо к коммерциализации кооперативного капитала, либо к их окончательному роспуску. Поэтому создание потребительского и пенсионного кооперативов его участники рассматривают как одно из решений проблемы социальной справедливости, а также как возможность влиться в мировое кооперативное движение, насчитывающее на данный момент более 300 млн. кооперативов. После более чем года работы потребительский кооператив включает 124 члена, пенсионный – 250. Но, как отметили сами активисты, вопрос заключается не в том, сколько человек в сообществе, а в том, какое количество капитала концентрируется в их правлении. Их основная цель состоит в том, чтобы построить сообщество людей и показать, что такие формы сотрудничества действительно работают и способны выстроить культуру совместной деятельности.

Прогрессивность протестных акций, начавшихся на бульваре Ротшильда в Тель-Авиве и нашедших отклик в периферийных частях Израиля, выражается (по крайней мере, на данный момент) в открытых публичных дискуссиях, в возможности людей поверить в свои силы и понять, что государство является социальным в той степени, в какой оно выражает интересы не узких правящих кругов, а всех социальных слоев. Осознание того, что государство способно «оказаться» по ту сторону общества, а значит – отказаться от своих социальных обязанностей, особенно часто подчеркивалось среди активистов протеста.

На мой взгляд, в той мере, в какой социальный протест в Израиле продвинется к более всеобъемлющим социальным позициям, преодолевающим этнонациональные разногласия, мы можем говорить о необратимом прогрессе в борьбе за социальные права и эмансипацию. В противном случае проблема взаимосвязи расизма и социальной политики будет выступать все более жестко, проявляясь в росте числа исключенных, «лишних людей», проживающих на территории Израиля.

На этот момент мне бы хотелось обратить больше внимания. Помимо участия в конференции, мне и уже упоминавшимся активистам из США и Испании удалось напрямую пообщаться с людьми, так или иначе испытывающими на себе дискриминацию, но активно отстаивающими свои права на достойное существование и признание.

В частности, 23 июня состоялась встреча с жителями окраин Тель-Авива, которые уже 10 лет рассматриваются как исключенные из общества «иностранцы». Более того, именно в окраинных районах обитают в прямом смысле слова без жилья и элементарных санитарных условий беженцы из Эритреи, ждущие на улицах любую временную работу, чтобы обеспечить себе минимальное существование. Контраст усиливается еще и тем, что рядом с «лагерем» бездомных беженцев расположено несколько зданий, изначально предназначенных для социальных нужд, но занятых бюрократическими или бизнес-структурами. Статус беженца в Израиле не только не стабилен, т. к. каждые 3 месяца он должен продлеваться, но и получить его становиться все затруднительнее, поскольку государство пытается избежать оказания соответствующей помощи.

На следующий день, совершая поездку на юг Израиля в места традиционного поселения арабских бедуинов, а именно в деревню Аль-Аракиб в пустыне Негев (по-арабски – Накаб), мы своими глазами увидели, как ее жители наравне с другими непризнанными поселками (Вади Аль-Наам, Альсира, Абу-Тлул)[7] пытаются остоять свое право на проживание в этих местах. В наше время довольно-таки «всеобщими» стали факты незаконного лишения людей права проживания в том месте, которое им принадлежит на справедливых основаниях – как правовых, так и относящихся к культуре и традиции и не имеющих отношения к праву и государству и даже к многоголосому международному сообществу, якобы пытающемуся защитить права всех одновременно, не ущемляя чьих-либо интересов. Но интересы на самом деле ущемляются – особенно интересы тех, кто менее всего владеет властным или иным ресурсом, тех, кто в глазах притесняющих не является людьми, имеющими право определять свою жизнь так, как они сами считают нужным.

Так, буквально изо всех сил пытаются вернуть себе право самим определять свою жизнь коренные жители деревни Аль-Аракиб. Приехав туда через пять минут после того, как их палаточные дома в очередной (39-й с 2010 года!) раз были разрушены бульдозерами соответствующими властными органами, исполняющими решения и планы правительства по развитию Негева[8] на 2006–2015 гг., мы были больше всего поражены тем оптимизмом, с которым оставшаяся без крова семья начала выстраивать вновь свой палаточный дом. На самом деле правительственные решения призваны увеличить количество еврейского населения в Негеве[9], в то время как для арабских жителей этих местностей не предлагаются компромиссные варианты, а лишь производится насильственное разрушение их жилых построек в т. н. «непризнанных деревнях».

Пытаясь снять с себя лейбл «белого человека», который особенно ярко проявляется в конкретных ситуациях несправедливости, иначе именуемых «проблемами «третьего мира»», мы постарались принять посильное участие в постройке. Но дело, конечно, не в нас, а в тех людях, которые, несмотря на то, что находятся в условиях отсутствия инфраструктуры поставки пресной воды, канализации, электричества, здравоохранения, образования, – что, казалось бы, должно было вынудить их покинуть места традиционной жизнедеятельности, – в течение двух лет настойчиво отстаивают свое право на эту землю, в том числе – проводя каждое воскресенье демонстрации у дороги, ведущей в город Беэр-Шева.

Борьба жителей «непризнанных деревень» Негева находит поддержку среди общественных движений, стоящих на позициях политического равенства арабского и еврейского населения. Здесь мне бы хотелось отметить деятельность добровольческой организации – Негевского форума сосуществования за гражданское равенство[10]. Форум был основан в 1997 г. еврейскими и арабскими жителями Негева с целью создания системы арабо-еврейского сотрудничества, культивирования толерантности и сосуществования в Негеве и формирования основы для совместной борьбы за равные гражданские права. Форум включает 30 наиболее активных волонтеров, евреев и арабов, которые еженедельно посвящают усилия и время выполнению этих задач. Кроме того, около 200 человек подключается к общественной деятельности по реализации отдельных проектов. Уникальность Негевского форума сосуществования за гражданское равенство состоит в том, что это единственное общественное арабо-еврейское объединение, работающее ради утверждения гражданского равенства, сосредоточивая свою деятельность конкретно на проблемах Негева. Поощрение арабо-еврейского гражданского диалога связано с позицией Форума об ответственности израильского государства в целом за невыполнение своих обязательств и непредоставление равноправия арабскому населению Негева.

Наша поездка по Негеву продолжилась в городе Рахат, основанном израильским правительством в 1972 г. в качестве «признанного» городского поселения (township) арабских бедуинов с численностью населения 50 тысяч человек. Именно культурным центром Рахата (Rahat Community Center), в том числе совместно с Негевским форумом сосуществования за гражданское равенство, осуществляется наиболее активная деятельность по социализации молодежи (60% населения – младше 18 лет), по модернизации общественных отношений – от племенных к современным. К основным направлениям деятельности Центра можно отнести: дополнительную школу для женщин, которую посещает около 100 человек; центр по уходу за грудными детьми; общественную библиотеку; курсы арабского, английского языков и математики; театральные студии и работу со школьниками-старшеклассниками.

На первый взгляд, мы видим две противоположные картины – Аль-Аракиб и другие деревни, где люди борются за право жить, и город Рахат. Они носят разный статус – «непризнанные» и «признанные» поселения. Тем более не очевидна связь деятельности их жителей с глобальными протестами. Возникают закономерные вопросы: кто на самом деле является субъектом признания? Что стоит за названными формальными статусами? Стремятся ли жители регулярно разрушаемых деревень, борясь за то, чтобы оставаться в своих традиционных местах обитания, также и законсервировать традиционный образ жизни? Такими вопросами я задавалась, посещая Аль-Аракиб и Рахат.

Как бы ни выглядели парадоксальными мои ответы, но я в первую очередь считаю, что в той мере, в какой сами граждане участвуют в борьбе за признание, они сами утверждают статус места своей жизнедеятельности как признанного. Почему? Потому что сама их активность не изолирована; та организационная и товарищеская взаимосвязь, которая устанавливается с другими объединениями, ведущими борьбу, их взаимная поддержка, по сути, создают определенную общественную солидарность, которая может способствовать завоеванию прочных позиций в социуме. Тем самым, формируя противостоящую навязанным извне статусам «признанных» и «непризнанных» альтернативу признания, коренные жители утверждают не изоляционистский, а интегрирующий вектор своего развития, предполагающий не только выход за пределы культивирования исключительно традиционного образа жизни (но без разрыва связи с традицией), но и включенность в более широкий спектр общественных связей.

В не менее удручающей и напряженной обстановке проживают палестинские арабы в Восточном Иерусалиме, где я и мои товарищи из других стран приняли участие в лекции, организованной Информационным центром Вади Хильва – Сильван[11]. Лекция была посвящена конкретным реалиям палестино-израильского конфликта на конкретной местности, в Сильване.

Сильван – это деревенское поселение в Восточном Иерусалиме, где живет почти 40 тысяч палестинцев; в центре которого находится важный археологический памятник – Город Давида, почитаемый местными жителями. Но именно этот факт частная организация (фонд) «Элад», выступая «экспертом по археологическим раскопкам», использует в качестве повода для притеснения палестинцев и ущемления их прав на проживание в собственных домах, одновременно способствуя созданию еврейских поселений в Восточном Иерусалиме. В частности, на основе неоправданных экспертных заключений «Элад» производит раскопки под палестинскими домами либо объявляет то или иное здание негодным для проживания. Поэтому палестинские семьи не могут даже на короткое время оставлять без присмотра свои дома, опасаясь неправомерного захвата или выселения. Некоторые районы объявляются запретными для посещения палестинцами. К примеру, в деревню Сильван-Пун имеют право на вход только еврейские поселенцы и туристы.

Не только социальное, но и эмоционально-психологическое положение палестинских «резидентов», а не граждан (с 1967 г., после оккупации Израилем всей территории Иерусалима, его палестинское население получило статус резидентов с иорданским гражданством) усугубляется тем, что дети в возрасте от 6 до 12 лет подвергаются допросам со стороны полиции, психологическому давлению, направленному на формирование чувства «вины» за то, что они «не» являются полноценными гражданами государства, в котором проживают.

В этой связи в 2007 году и был основан Центр «Сильван» с целью не только распространения информации о нарушении прав коренного населения, но и социализации и психологической реабилитации подрастающего поколения, наиболее подверженного притеснению. В частности, Центр посещают более 170 подростков, для которых организуются курсы музыки, палестинского танца, театра; языковые курсы, а также спортивные занятия.

После увиденного и услышанного очередные призывы международного квартета по урегулированию палестино-израильского конфликта (ЕС, ООН, России и США) в адрес израильского государства о прекращении строительства новых поселений на оккупированных территориях и нарушения прав палестинцев отдавались слабым эхом. Можно размышлять о том, когда международные переговоры приведут к разрешению конфликта, но с повестки дня не уйдет вопрос: какую роль может сыграть в его преодолении внутристрановая, международная общественная солидарность – солидарность по ту сторону культурных и национальных различий?

В самом Израиле эта солидарность проявляется в поддержке, которую, в частности, коренному населению деревень Негева оказывает Центр «Моссава»[12] по защите прав арабских граждан в Израиле[13]. Наша встреча с активистами центра состоялась в г. Хайфа, где он и расположен. Начав свою деятельность в 1997 г. на некоммерческих основах, коллектив Центра «Моссава» работает с целью всесторонней защиты и развития социальных, экономических, культурных и политических прав палестино-арабских граждан в Израиле. Это связано с ограниченным правовым статусом палестинцев и обусловленной этим необходимостью развития практик, особенно среди молодежи, позволяющих им чувствовать себя полноправными гражданами, членами общества. Если выражаться точнее, то, как отмечали сами активисты Центра «Моссава», мы должны «вернуть» надежду на справедливость. Слово «вернуть» прозвучало неопрометчиво, если обращаться к глубинным основаниям исламской концепции «справедливости», которая мыслит себя как «возвращение» или «восстановление» нарушенного равновесия, баланса противоположностей (т. е. справедливости)[14].

Одна из принципиальных особенностей его деятельности заключается в том, что, участвуя в социальной борьбе, Центр «Моссава» формирует основу солидарности между еврейскими, русскими, эфиопскими сообществами, испытывающими несправедливость. По словам самих активистов, «наша цель и есть солидарность между различными этнонациональными сообществами» – именно теми сообществами, которые проживают в Израиле на окраинах и также сталкиваются с проблемами разрушения и выселения из своего жилья. В частности, в сентябре 2011 г. на волне акций протеста в Израиле при активном участии Центра «Моссава» прошла совместная демонстрация представителей «периферийных» арабских и еврейских сообществ перед Министерством имуществ Израиля в Иерусалиме с требованием соблюдения права на достойное жилье для всех граждан Израиля, прекращения разрушения жилых построек и выселения людей из квартир.

В результате солидарной практики борьбы проделанный Центром «Моссава» мониторинг уровня расизма в Израиле зафиксировал впервые за много лет тенденцию к снижению фактов дискриминации по отношению к палестинскому населению. Более того, по опросам общественного мнения, палестинское сообщество желает быть частью социального протестного движения.

Именно на этой встрече в Центре «Моссава» был озвучен один из центральных вызовов, стоящих сегодня перед протестным движением не только в Израиле, но и в мире. Один из участников беседы на реплику о том, что в борьбе против угнетения, порождаемого современным капитализмом, жизненно необходима объединенная борьба, ответил: «мы, палестинцы, не находимся в равных условиях с активистами протестов других стран, мы, в отличие от них, не являемся полноправными гражданами своих стран, поэтому наши интересы в борьбе могут не совпадать».

Данный тезис обоснован и необоснован в равной мере, поскольку отражает определенную общественную позицию. Он обоснован в силу того, что та реальность дискриминации и попрания достоинства, с которой сталкиваются палестинские арабы в Израиле, даже будучи гражданами этой страны и составляя 20% ее населения, создает на индивидуальном эмоционально-психологическом уровне чувства фрустрации и исключенности, а на общественном – сознание отчуждения и поэтому невозможности (или сложности) диалога с общественными и гражданскими структурами, куда входят полноправные граждане Израиля. И, поскольку сам по себе гражданский диалог между арабским и еврейским населением отягощен этим фактором, протестная социальная борьба (хочу сразу заметить (!), не геополитический фронт борьбы в решении палестино-израильского конфликта) на глобальном уровне осмысливается как нечто нереальное либо малоэффективное.

Автор данных строк придерживается иной точки зрения, считая этот тезис необоснованным в силу нескольких причин. Одним из главных аргументов является тот факт, что палестинские сообщества, в том числе Центр «Моссава» в Хайфе, ведя борьбу против расизма, дискриминации по этнонациональному признаку, по признаку статусного отношения к государству и др., в конечном итоге участвуют в классовой борьбе, которая в большей степени, чем в других регионах мира, детерминирована национальными и культурными противоречиями (отсюда и высокий уровень напряженности), но все-таки не сводима к ним. В этой ситуации возникает закономерный вопрос: каким образом возможна глобальная борьба за справедливость в условиях социально-экономического, «статусного» и других видов неравенства между протестными движениями разных стран и культур? Одним словом, что может объединить людей, ведущих борьбу в городах Испании, США и России, с арабскими палестинцами и (без догматов) с еврейскими, эфиопскими, русскими и др. израильтянами – в Израиле? На мой взгляд, тем всеобщим основанием, которое затрагивает каждого человека и движение, является борьба за признание. За признание, в первую очередь, человеческого достоинства; за признание права определять собственную судьбу своими усилиями в процессе свободного творчества; за признание равноценности культуры, т. е. равной ценности каждой культуры, в которой каждый человек хотел бы жить и развиваться. И именно борьба за признание, а по сути – борьба против доминирующих сегодня несправедливых форм социального порядка, чьи истоки – в современной системе капиталистических отношений, является тем скрепляющим фактором, который способен сформировать не только глобальное общественное сопротивление, а основания для совместного социального творчества.

В такой ситуации становиться намного проще ответить на вопросы о том, кто же все-таки получает выгоду от политики расизма? Левые или правые? Но сложнее – на вопрос, прозвучавший в дискуссии о взаимосвязи марксизма и капитализма: «каким образом двигаться к гражданской альтернативной самоорганизации, что будет со всеми нами дальше, если эта капиталистическая система рухнет, как мы сможем организовать всю нашу жизнь?» При этом стоит добавить, что одним из ключевых на многих семинарах и встречах с активистами социальных объединений в Израиле являлся вопрос о том, как «разбудить» людей, как привлечь к общественной и гражданской активности.

Этот вопрос сегодня стоит перед каждым обществом и каждой страной, а самое главное – перед каждым субъектом преобразующей деятельности. На мой взгляд, преобразующая деятельность способна ответить на поставленные вызовы. Те объединения – центры, кооперативы, ассоциации, движения, независимые академии, которые я попыталась охарактеризовать в общих чертах, – уже являются альтернативной формой деятельности. И в той мере, в какой внутри самой системы социального отчуждения будет количественно нарастать этот социально-преобразующий потенциал общественной работы, капиталистическая система, если даже на первых порах не рухнет, все же потеряет доминирующие позиции в организации жизни.

*    *    *

В целом знакомство с социальным протестом в Израиле привело к постановке самых разных вопросов, без ответа на которых антисистемное движение во всем мире не сможет прогрессировать. Тем не менее, многое стало ясным, а именно, что сам по себе социальный конфликт в Израиле проходит не только между собственно израильским государством и палестинцами, но и внутри самого разноэтничного еврейского общества, где конфликт также приобретает характер борьбы против антисоциальной политики государства. Поэтому и прогресс социального протеста зависит от динамики развития альтернативных социальных практик, которые в основу своей деятельности закладывают требования социальной справедливости для всех, а не для отдельной социальной группы. Именно такой подход может стать одной из альтернативных попыток разрешения палестино-израильского конфликта.

P.S.

Возвращаясь к вопросу о демократии, хотелось бы привести слова, прямо касающиеся вызовов, перед которыми стоит именно наше российское общество, – но озвучены они были одним из организаторов социальной активности на «русской улице» в Тель-Авиве, а именно: «как так получилось, что, приехав из страны, строившей социализм, русскоязычные эмигранты превратились в самое идеалистическое капиталистическое сообщество в Израиле? Почему именно русскоязычное население является самым пассивным в период активных социальных протестов?»

На мой взгляд, если наше общество действительно желает стать частью всемирно-исторического процесса, на эти вопросы необходимо ответить уже сегодня.