О мамах обычно не пишут в научных журналах и на общественно-политических сайтах. Но я пишу. Пишу, ибо из жизни ушел человек, чья жизнь отразила лучшие стороны мира настоящих коммунистов, подобно тому, как в капле воды отражается океан.

Нина Ивановна Бузгалина родилась 16 апреля 1932 года в большой советской семье Шаповаловых. Ее бабушка по материнской линии после смерти деда – революционера, начинавшего свою борьбу еще народовольцем и затем ставшего одним из активнейших большевиков, борцов за советскую власть в Средней Азии, – была центром огромной семьи, скорее коммуны, где жили ее многочисленные дети и их семьи. А в 1941 все мамины дядья и тетки – все как один – ушли на фронт добровольцами и почти все погибли.

Ее мать и отец были кадровыми военными. Ее мама была тяжело ранена в боях под Москвой 1941 года и умерла после нескольких лет болезни на руках у Нины Ивановны. Ее отец – Ян Адамович Роткевич – был репрессирован и лишь с началом войны вернулся в строй, а в 1944 г. стал офицером Войска Польского. Но семье сообщили, что он пропал без вести, и только после Победы мама узнала, что ее отец жив…

В 10 лет Нина Ивановна осталась одна на руках с больной мамой и парализованной бабушкой. Приписав себе несколько лет, пошла работать сначала на завод, а потом в госпиталь санитаркой. И как она рассказывала об этих годах – с теплом к людям, не скрывая противоречий, погружая меня с детства в мир, где главные люди – это те, для кого служение Родине, коммунизму, настоящее товарищество и чувство долга, человеческое тепло и самопожертвование – не пустые слова, а жизнь. И еще ее рассказы – это всегда видение и оборотной стороны медали – тупого мещанского безразличия…

После войны она вместе с отцом уехала в Польшу, где, не раздумывая, стала одной из тех, кто бился с остатками фашистских, бандеровских и других сволочей и поднимал страну из руин вместе с товарищами из боевой и агитационной группы польской комсомольской организации, членом которой она стала сразу после приезда в Польшу. Плечом к плечу с удивительным человеком – Романом Коном, внуком известного польского революционера Феликса Кона, участником антифашистского подполья в годы войны, примером которого она вдохновлялась. Они созидали ростки нового мира: «Мы наш, мы новый мир построим…» – это и о них. Тех, кто шел через ад, через смерть товарищей, зная, что они правы. И я знаю, что они были правы и боролись не зря. И на заветах этой борьбы живут мои товарищи. Живу я.

Потом было возвращение в СССР, блестящая учеба в течение года в Первом Медицинском (она всю жизнь была для дальних и близких и нянечкой, и медсестрой, и врачом) и далее на биофаке МГУ. Из Университета мама ушла с последнего курса, влюбившись в моего папу – Владимира Николаевича Бузгалина. И уже вместе с ним – офицером, одним из многих строителей специальных объектов и боевых ракетных комплексов, – в самых разных регионах нашей страны работала по новой специальности (строительное образование она получила заочно). Работала и жила, как всегда, с энтузиазмом и талантом, становясь центром, душой маленьких очагов культуры «Площадок» (ими же создаваемых военных городков), где – и это уже моя память – всегда были и стихи, и рок-н-ролл, и романсы, и очень откровенные разговоры обо всем: о смысле жизни, о любви, о политике.

И всегда – дух романтики и товарищества. Не идеализма и сусальных мечтаний, но реальных, не скрывающих противоречий, ошибок и трагедий отношений солидарности и взаимопомощи. Простой и скромной. Но настоящей. В основе которой лежат поступок и дело.

И неприятие мещанства, стяжательства, карьеризма.

И нейтральное отношение к деньгам – всего лишь средству для того, чтобы делать дело и интересно жить.

Позже, в Москве, куда отца перевели в Главное управление Минобороны, моя мама работала в профсоюзном комитете Министерства строительства. И она опять была душой этого коллектива, где я, подростком, вместе с ней понял и то, что такое общественная работа, и то, что она может быть по-настоящему интересна и нужна людям.

Уже после инфаркта, вынудившего ее уйти с работы, мы вместе с ней учились на экономическом факультете МГУ, куда она же посоветовала мне поступить. Именно вместе – вместе думая над проблемами будущего Человечества (для нас это не «высокие слова», а вызов нашей жизни). Вместе, вслух, даже на пляже, читая экономико-философские рукописи Маркса и «Науку логики» Гегеля, фантастические книги Ефремова и стихи Лермонтова…

Вместе с ней я первый раз пришел в Эрмитаж и в Большой зал Ленинградской филармонии, вместе с ней понял красоту классической музыки и тишины балтийских закатов.

И радость говорить о самом важном, жуя в московском трамвае краюху свежего хлеба, запивая его молоком.

И счастье вместе петь революционные песни, на которых я вырос с младенчества: «Щорс идет под знаменем, красный командир…»

Она была очень интеллигентным человеком, моя мама. Очень чутким. Очень сложным. Очень требовательным. И твердым. У нее всегда была своя позиция, и на ней она стояла до конца.

Рядом с ней всегда были те, кому нужен совет, помощь, поддержка. И те, кто сам несет свет. Ее друзьями были артисты и ученые, рабочие и военные, подростки и старики.

Мама помогла мне обрести Друга. На первом курсе МГУ мы стали настоящими товарищами, друзьями с Андреем Колгановым, и он очень быстро стал членом нашей семьи. Мои родители приняли его как родного, и с тех пор он мне и друг, и брат. И для мамы он был очень близким человеком.

Она очень радовалась нашим успехам – успехам моего друга Андрея Колганова, моей жены Людмилы Булавки, моим, всего нашего альтернативского товарищества. Радовалась тому, что мы продолжаем дело ее родных, друзей, ушедших товарищей – дело, которому они с моим отцом посвятили всю свою жизнь. Дело коммунизма.

Она очень любила нас. Очень. Мы десятилетия жили в атмосфере заботы, тепла и любви. Тепла и любви, которые нам дарят мама и папа.

Но я всегда знал и другое: что в моем мире и в моей стране есть недруги. Есть равнодушные. Есть никакие. И моя жизнь и судьба, долг и счастье продолжить в меру своих сил борьбу за Царство Свободы: строки о нем из III тома «Капитала» мы вместе открыли для себя во время моих первых студенческих летних каникул в парке под Ленинградом. (Мама очень любила этот город и все последние годы, прикованная к постели, мечтала, как мы вместе с ней туда обязательно еще раз поедем…)

Моя мама тяжело болела более 20 лет. Голод военной поры, раны, полученные в Польше, инфаркт, инсульт – она почти не могла двигаться, но она жила и вдохновляла на жизнь всех нас. Дом моих родителей стал штаб-квартирой «Альтернатив», домом Постсоветской школы критического марксизма. И он останется таким, потому моя мама – жива.

Она навсегда рядом с нами.