Журнальный клуб Интелрос » Альтернативы » №3, 2016
Рэймонд Тарас – профессор, Университет Суссекса (Великобритания
The Capitalist Transformation of State Socialism: The Making and Breaking of State Socialist Society, and What Followed. Abingdon&NewYork, NY: Routledge, 2014)[1]
За время существования, но особенно после распада, Советский Союз и созданные им государства-спутники называли по-разному. Серьёзным аргументом является то, что воплощённая система должна быть описана как государственный социализм. Этот термин, обычно нейтральный, согласно Дэвиду Лэйну следует понимать как «общество, характеризуемое государственной собственностью, более или менее централизованно управляемой экономикой, контролируемое доминирующей коммунистической партией, которая стремится, на базе марксистско-ленинской идеологии и через органы государства, к мобилизации населения для создания бесклассового общества» (стр. 6).
Легион суровых критиков советской системы, марксизма и ленинизма, реально существующего социализма, бюрократического партийного государства или выродившегося рабочего государства – как они ещё называли СССР – может почувствовать, что описываемый государственный социализм больше оставляет за своими пределами ключевые атрибуты системы, чем включает. Но этот термин лаконичен и эластичен, и имеет достаточную объяснительную силу, позволяющую провести долговременный межнациональный анализ этой специфической общественной формации, который отделил бы её от концепций диктатуры, тоталитаризма, автократии и социалистической демократии. Важно признать своеобразие этого термина, если читатель ценит значимость эмпирических данных ‑ в первую очередь исторических, социологических и экономических ‑ изложенных Дэвидом Лэйном в таком значительном объёме.
Книга разделена на две части: создание государственного социализма и последующее преобразование его в нечто другое. Центральной темой, затрагиваемой в каждой части, является рыночная экономика, которая рассматривается либо в виде реформ, подрывающих государственный социализм, либо как идеал постсоциалистической системы. Для большей точности во введении автор выделяет четыре других «кризисные области», которые привели к разрушению государственного социализма: «в обществе – упадок чувств лояльности и солидарности; в политической системе отрицательное сальдо политической поддержки и оппозиции; в сфере ценностей ‑ отсутствие легитимности; и, наконец, несовместимость в отношениях с акторами внешней среды "(стр. 13). Но предмет исследования – именно неоднозначный характер рыночных сил.
Следовательно, эта книга наиболее точно характеризуется как исследование в области политической экономии и других сфер, отражающих доминирующие формы и производственные отношения. Например, в главах 8 и 9 акцент делается на роли, которые играют изменяющиеся социальные структуры и конкретные общественные классы в определении судьбы государственного социализма. Стоит отметить интригующее наблюдение Лэйна: «На мой взгляд, группировки номенклатуры и профессиональных слоёв были зарождающейся буржуазией» (стр. 130), со всеми последствиями, которые влияли на устойчивость государственного социализма. Соответственно, «классовые акторы были в центре перехода от государственного социализма к капитализму» (стр. 131).
Это не означает, что экзогенные международные факторы не играют также важную роль. И здесь классовые акторы, действующие в условиях глобального капитализма и охваченные неолиберальной идеологией, оказались более влиятельными, чем обычно признается. В партнёрство с этими акторами вступило агрессивное продвижение Западного гражданского общества, идеологически управляемая сила, предназначенная для продвижения рыночной системы, избирательной демократии и общественных объединений, автономных от государства. Цель состояла в том, чтобы облегчить постсоциалистическим странам вхождение в Европейский Союз: гражданское общество сформировало «частичную легитимацию державы-гегемона ‑ Европейского Союза» (стр. 230.). Цель состоит в ослаблении роли государства, особенно как агента перераспределения и социального обеспечения, в обострении социального неравенства и политической нестабильности. Как ни странно, последствия этой политики сегодня наиболее заметны в странах, в которых никогда не было государственного социализма, например, в Греции.
Автор оценивает различные экономические реформы, проведённые государственным социализмом, который стремился примирить рыночные силы с центральным планированием. Многие радикальные реформаторы экономики в Польше, Чехословакии и в СССР в эпоху перестройки не признают, как утверждает автор, что политическое управление было сильной стороной государственного социализма и плановой экономики, а не слабостью. Лэйн подводит итог в недвусмысленных выражениях, что в случае Советского Союза «перестройка привела не к экономическому возрождению, а к саморазрушению» (стр. 94). Как правило, "рыночный" выбор не может привести к развитию или к инновациям, он может привести к краткосрочной, но не к долгосрочной выгоде" (стр. 63).
В последних шести главах присутствуют данные, указывающие, что во многих ключевых областях, таких как научные исследования и разработки, постсоциалистические государства существенно не продвинулись в мировой экономике. Безусловно, некоторые постсоциалистические черты исчезли в горстке стран, в частности, вступивших в 2004 году в ЕС, хорошо интегрированных в глобальную экономику. Но другие, например, Россия и Украина, по-прежнему борются с наследием государственного социализма. Глава 17, отвечая на вопрос, "Что даёт капитализм", показывает победителей и проигравших 25-летнего перехода после разрушения государственного социализма. В целом, "Вернувшаяся лодка капитализма привезла много незаслуженных богатств некоторым, но не большинству» (стр. 283).
Лэйн мудро воздерживается от фетишизирования важности политики самоидентичности во всех формах при переходе от государственного социализма, которое породило огромное количество литературы. Он убедительно доказывает, что «причины народного недовольства определены в терминах политики «самоидентичности» – основной удар недовольства проецируется на этнические меньшинства и правительственную коррупцию, а не на рыночную систему, основанную на частной собственности» (стр. 283).
Чтобы вернуться туда, где государственный социализм возник – в Россию – автор показывает, как при Владимире Путине было поддержана идея сильного государства с гибридной экономикой. Экономические элиты, возникшие при Борисе Ельцине, были включены в систему конкурентного выборного авторитаризма. Важно, что Россия, как и Китай, не так глубоко пропитана классовыми интересами капиталистической глобализации, как новые государства-члены ЕС. Лэйн считает, что в сочетании с ослаблением «мягкой силы» США корпоративная государственная экономика была оттеснена неолиберальным экономическим проектом: «национальный капитализм является реальной альтернативой неолиберальному капитализму» (стр. 357) и является более вероятным сценарием в бывших странах социалистического мира, чем возвращение к социализму. В России такая модель была бы охарактеризована как патерналистское федеральное государство, стремящиеся к капиталистической модернизации на основе общественного договора, который сделает ведущих капиталистов «акционерами». Его политическая легитимность будет опираться на суверенную демократию, подчёркивая самостоятельность России в мировой системе.
Это футуристическое видение выглядит более реалистичным сегодня, чем одно или два десятилетия назад. Если государственный социализм является анахронической общественной формацией, то его наследие и глубинные структуры в некоторых бывших советских странах по-прежнему достаточно сильны, чтобы направить их в сторону государственного капитализма вместо государственного социализма. Если важнейшая задача политической экономии состоит в решении застаревших проблем глубоких социальных неравенств, не только на Западе, но повсеместно, и мы не отвлекаемся на надуманные, спорные, часто несущественные идеи цивилизационных политик, политик идентичности, то тему государственно-корпоративного руководства экономикой необходимо исследовать дальше – даже если это очень испуганная Россия, которая экспериментирует с ним. Таким образом, последовательное путешествие Лэйна через недостатки как государственного социализма, так и неолиберализма оказывается весьма доказательным.