Население надеется
Завершившийся политический сезон 2005-2006, последний «мирный» сезон до решающих схваток за власть, так и не стал переломным, новые тенденции общественного развития, если и проявлялись, то скорее подспудно. Сила инерции, общественной стабильности, лежащая в основе нынешнего политического режима, оказалась сильнее социальных кризисов и накапливающейся в обществе жажды перемен. Б
ольшая часть вопросов, стоящих перед страной, так и оказалась перенесенной на будущее – ближнее или относительно далекое. Рост социального напряжения, начавшийся в зимние месяцы 2005 года с так называемого «льготного кризиса», так и не перерос в масштабную дестабилизацию. Напротив, населению страны была предложена аппетитная, особенно по началу, «конфетка» в лице «национальных проектов», которые осенью прошлого года породили волну позитивных ожиданий, но потом эти ожидания минимизировались и даже сменились разочарованием.
Сегодня менее десятой части населения ждет от национальных проектов каких-то реальных прорывов, а около половины – вообще ничего не ждет. За обещаниями «золотого дождя», который должен был пролиться на традиционно запущенные социальные сферы, забытыми оказались стратегические ориентиры давно обещанных и вроде бы ведущихся реформ в сфере образования, здравоохранения, ЖКХ, пенсионной системы. Эти социально опасные реформы, вдвойне опасные перед выборами, и идут, и не идут одновременно. Но даже специалисты соответствующих сфер затрудняются ответить на вопрос, в чем именно они состоят.
Не только не прояснилась ситуация с преемственностью власти в предстоящие судьбоносные 2007-2008 годы, но даже и еще сильнее запуталась. Выдвинутые на раскрутку кандидаты в президенты от партии власти так и не смогли сменить свой имидж не слишком удачливых чиновников и превратиться в самостоятельных политиков. Президент продолжает темнить и намекать на возможного кота в мешке, одновременно все сильнее слышны просьбы в адрес царя-батюшки не покидать своих подданных, а если и уйти, то невсерьез и ненадолго.
Несмотря на громко обсуждаемые эксцессы «на почве национальной неприязни», тенденция развития этничности, в том числе растущего запроса на русский национализм, хотя и несколько усилилась, но также не стала доминирующей, по настоящему массовой, осталась уделом социальных и политических маргиналов. Не получил развития и лево-популистский запрос на дальнейшее «раскурочивание» олигархов. Хоть Михаил Ходорковский и получил восемь лет под аплодисменты большей части российского общества, одновременно стало понятно, что другим, «хорошим» олигархам вряд ли что-либо сегодня угрожает.
Продолжался вялотекущий кризис партийно-политической системы, бесконечные слияния и расколы как в стане левой, так и правой оппозиции, происходящие на фоне доминирования беспринципной и безыдейной партии власти. Однако ничего по-настоящему путного из всего партийного мельтешения, включая самые недавние инициативы по формированию второй партии власти, так ничего и не получается. Решения всех этих проблем переносятся на более поздний срок. Общество остается относительно спокойным и равнодушным к играм политиков, зато грызня внутри наших славных элит все чаще перерастает границы политкорректности и выплескивается наружу. Не привлекло большого внимания массового россиянина и построение крупнейшей нефтегазовой монополии вокруг «Газпрома-Роснефти». В общем, сезон как сезон – где-то между «четверкой» и «тройкой». Что же касается оценки социального и экономического положения, как в стране, так и своего собственного, то оно, согласно августовскому опросу ВЦИОМ, только у 14% россиян дотягивает до «четверки», а подавляющее большинство – около 80% - оценивает его на «тройку» или даже «двойку».
|
Оценка россиянами социального и экономического положения |
В стране |
Своего собственного |
|
очень хорошее |
1,3 |
1,1 |
|
хорошее |
10,9 |
13,0 |
|
среднее |
57,1 |
56,5 |
|
плохое |
22,8 |
25,9 |
|
очень плохое |
2,9 |
3,4 |
|
Затруднились ответить |
5,0 |
0,2 |
Впрочем, ожидания от будущего направлены скорее в сторону роста, хотя и незначительного. Не вполне удачное развитие событий в первой половине 2005 года, которое проявилось не только в массовых акциях протеста, но и в не всегда уверенных действиях властей, сменилось более удачной второй половиной, разбудившей в обществе позитивные надежды на лучшее будущее. Эта тенденция, хотя и в довольно вялой форме, продолжилась и в первой половине нынешнего года. Возможно, дело в том, что власть постаралась повернуться, наконец, к обществу лицом, провозгласив приоритет значимых для общества национальных программ. Были обещаны повышение зарплат значительной части бюджетников, дополнительное финансирование социальной сферы, что
позволило сломить традиционное недоверие россиян к любым обещаниям властей. А вдруг, в самом деле, станет лучше? Впрочем, возможно, дело не в национальных программах, а просто в том, что людям скорее свойственно быть оптимистами. Сегодня, когда блеск «национальных проектов» несколько потускнел, соприкоснувшись с традиционным российским административным бардаком, оптимизма снова чуть поубавилось, но и не сказать, что он исчез совсем. Так в августе около 30% россиян считали, что через год они будут жить лучше, чем сейчас, хотя из них 24,5% полагали, что ненамного лучше. 10,6%, напротив, были уверены, что через год будут жить хуже.
Нет слишком большой уверенности в обществе и в том, что дела в стране идут в правильном направлении. В конце девяностых до 70% считали, что «страна идут не туда», в 2001-2002 годах оптимизм, охвативший россиян, напротив, сдвинул этот показатель - почти 60% считали, что наконец-то страна начала выгребать в правильном направлении. Сегодня наблюдается не очень существенный сдвиг баланса в положительном направлении. 26,5% считают, что страна точно или, скорее всего, идет в правильном направлении, а 21,0% - что - скорее всего - в неправильном. Остальные не готовы дать каких-либо определенных оценок. Не внушает чрезмерного оптимизма и оценка нынешней политической ситуации в России – большинство в 56,5% оценивает ее как среднюю, оценки выше среднего ставят 14,8% опрошенных, а ниже – 29,3%.
Главными событиями последних полутора лет стали для россиян рост тарифов на электроэнергию, газ и ЖКХ, рост цен на бензин, монетизация льгот, юбилей Победы, гибель губернатора Алтая Михаила Евдокимова и развод Аллы Пугачевой с Филиппом Киркоровым, эпидемия птичьего гриппа в некоторых регионах страны, и, конечно, страшные авиакатастрофы. Эти события явно затмили своим значением суд над Ходорковским, создание Общественной палаты, переход к партийным спискам на выборах представительной власти, выборы в Законодательные собрания регионов, Саммит «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге и другие события, которыми был отмечен еще прошлый, 2005 год. Явно как должное приняло общество и обещанные национальные проекты, и продолжавшийся рост зарплат и пенсий, и рост золотовалютных резервов, не считая это какими-то особыми событиями, о которых стоит вспоминать, подводя итоги минувшему политическому сезону. Здесь картина, обратная оптимистичным ожиданиям от будущего года: плохое запоминается, а хорошее воспринимается как должное, быстро забывается. Рост цен на бензин и коммунальные услуги откладываются в памяти, а рост зарплат и пенсий, по официальным данным проходивший ускоренными темпами даже по сравнению с ценами на бензин, быстро стирается из сознания. В то же время россияне все меньше интересуются политикой, выборами, борьбой партий, интригами в высших сферах страны. Преобладает в «меню» событий вполне обывательский набор, характерный для стабильных стран, когда скандалы и происшествия оказываются важнее выборов и заявлений высшего руководства страны.
|
Какие общероссийские события привлекли Ваше внимание за последние год-полтора |
|
Авиакатастрофы последних месяцев |
31,7 |
|
Рост золотовалютных резервов России в результате роста цен на нефть |
11,3 |
|
Рост цен на бензин |
45,9 |
|
Динамика валютных курсов |
5,9 |
|
Переход от выборности губернаторов населением к их выборам |
11,8 |
|
Выборы в Законодательные собрания в ряде регионов страны (март, 2006) |
9,0 |
|
Саммит «Большой восьмерки» в Санкт-Петербурге |
9,7 |
|
Переход к выборам в представительные органы власти по партийным спискам |
4,3 |
|
Создание Общественной палаты |
6,8 |
|
Празднование 60-летия победы в Великой Отечественной войне |
34,5 |
|
Продажа Сибнефти Газпрому |
8,8 |
|
Суд над М. Ходорковским |
22,2 |
|
Развод Ф. Киркорова и А.Пугачевой |
31,9 |
|
Скандал вокруг Большого театра (постановка оперы «Дети Розенталя» и др.) |
4,6 |
|
Кинопремьеры («9 рота», «Турецкий гамбит», «Статский советник») |
14,5 |
|
Успешные выступления российских теннисисток на международных турнирах |
7,8 |
|
Неудачное выступление российских футболистов на отборочном турнире ЧМ |
12,9 |
|
Парламентские выборы в Чечне |
6,4 |
|
Появление нового праздника – Дня народного единства |
8,4 |
|
Монетизация льгот |
33,8 |
|
Рост заработной платы и доходов граждан |
10,9 |
|
Повышение тарифов на электроэнергию, газ и ЖКХ |
46,6 |
|
Национальные проекты в социальной сфере (образование, здравоохранение, сельское хозяйство, жилье) |
16,9 |
|
Слияние «Родины» и «Партии жизни» |
1,6 |
|
Перестановки в руководстве страны (назначения С.Собянина, Д. Медведева, С. Иванова) |
5,9 |
|
Энергетический кризис в Москве(май 2005 года) |
11,9 |
|
Птичий грипп |
25,7 |
|
Гибель в автомобильной катастрофе губернатора Алтайского края М. Евдокимова |
31,0 |
|
Освобождение из-под стражи О. Щербинского |
8,6 |
Политики подсчитывают
Прошлый год начинался плохо. Казалось бы, в январе 2005 режим начал делать то, что многим показалось попыткой самоубийства – имеется в виду пресловутый закон о монетизации льгот. Действия властей болезненно затрагивали интересы самых простых людей, составляющих главную опору режима – и ничего, все сходило с рук. Рейтинг доверия Владимиру Путину падает в тот период с примерно 67-68% одобряющих его деятельность до 61-62%. Но уже в феврале 2005 растет до 65%. К лету того же года возвращается до уровня 68%. По данным ВЦИОМа, к концу лета 2005 он снова уверенно перевалил отметку в 70%, а в декабре повысился еще на два пункта.
В августе 2006 года он уже вплотную приблизился к отметке в 80%. По данным Фонда «Общественное мнение», снова выбрать Путина в середине февраля 2005 были готовы 42% россиян, к середине прошлого года эта цифра выросла до 48%, а еще год спустя – в августе 2006 года - составила почти 60%. Все это говорит о том, что запрос общества на стабильность, поддерживавший режим Путина с самого его начала, столкнувшись с первыми серьезными испытаниями, выстоял и даже в какой-то мере смог нарастить качество своей общественной поддержки.
Сегодня, перед началом политического сезона-2006-2007, те же аналитики-алармисты говорят о нем как возможной «точке Х». Дескать, власти замахнулись на все категории граждан – у пенсионеров отняли льготы, у среднего класса – дешевый бензин, у студентов – отсрочки от армии, у всех – дешевое ЖКХ. Однако пока не видно никаких объективных симптомов краха. Из всего этого вырисовывается достаточно парадоксальная ситуация. Значительная часть экспертного сообщества единодушно говорит о бесперспективности режима Путина, во многом справедливо указывает пороки, создаваемые его административной системой, отмечает появление симптомов затягивания страны в системный кризис. Ему предъявляется суровый счет как в вопросах внешней и внутренней политики, так и во взаимоотношениях с бизнесом, и особенно – в нарушениях политических и информационных свобод. И в то же время – постоянное противоречие с результатами социологических исследований, которые неизменно говорят о том, что в целом вроде бы все благополучно, путинский режим обладает столь большим запасом прочности, что события типа «льготного кризиса»-2005 его всерьез не в состоянии поколебать. Главным фактором стабильности режима является быстрое формирование нового российского среднего класса, осваивающего свою роль в конфигурации общества, во многом навязывающего всем свои ценности и взгляд на мир.
Но если социального кризиса ожидать явно не приходится, то другие проблемы все-таки стоят достаточно остро. Видимо ключевой проблемой открывающегося политического сезона станет проблема преемственности – в самом широком смысле слова.
Для путинской России это сложная тема, которая не исчерпывается проблемой подбора той или иной персоналии, хотя такой ракурс является, судя по состояния общественного мнения, также сложным и острым. Это проблема преемственности политической системы в России, которая выстроена под Путина, но в предстоящий период будет неизбежно трансформироваться. Она сосредоточена вокруг Кремля, точнее отдельных всем известных кремлевских кабинетов. Подпитка ее как со стороны общества, так и иных, некремлевских групп элит (региональных и хозяйственно-финансовых), крайне слаба. Все последние годы мы наблюдали деградацию политической оппозиции, удаление региональных элит от влияния на федеральную политику, уничтожение политических амбиций большинства финансовых групп. Структура власти, по сути, остается монархической, в стране возникла «президентская монархия», когда президент является не только высшим должностным лицом, но и одним из важнейших факторов национально-государственной идентичности.
Другая составляющая проблемы преемственности – попытки выстроить новый социально-политический курс, скорректировать его в ответ на лево-государственнические ожидания большей части общества. Предыдущий «новый курс», начавшийся реализовываться после переизбрания Путина, был связан со скорее правыми реформами, во всяком случае, он так воспринимался обществом – как желание государства снять с себя по максимуму все социальные обязательства. Этот курс ущемлял многие социальные гарантии – здесь дело не только в монетизации льгот. Он вызвал существенный рост социального напряжения, не смертельный для режима, безусловно. Но в контексте проблемы преемственности он был чрезвычайно опасен. Складывается впечатление, что Путин уже к осени 2005 года оказался готов переместить акценты социально-экономической политики в центр общественных ожиданий, что во многом и определило начавшееся укрепление режима, несмотря на пробуксовывание конкретных социальных ожиданий и планов реформирования.
Если вернуться к главной проблеме, - преемственности - то очевидно, что Кремль пока не принимает окончательного решения, несмотря на разного рода многозначительные заявления, исходящие, в том числе, от самого президента. Но стратегия преемственности будет наверняка очерчена. Эти решения принимаются в крайне затруднительных условиях, принимаются сложно. Для них отсутствует реальная подпитка. К тому же различные кремлевские группировки разрабатывают собственные стратегии проблемы преемственности. Произойдет ли публичное столкновение этих стратегий? Возможна ли консолидация власти вокруг какой-то иной фигуры кроме нынешнего президента?
Представляется, что заявление о третьем сроке, точнее об его невозможности, все же не окончательное. Давление на президента будет продолжаться, и мы вправе ожидать, что и здесь возможны какие-то изменения. Но проблема заключается в том, что очевидных преемников не видно и вряд ли можно надеяться, что они появятся в ближайшее время. Тех, кого называют, или кто на виду в этом качестве, не пользуются необходимой поддержкой общества, более того, они воспринимаются как технические фигуры, помощники президента, но никак не самостоятельные политики, которым можно доверить страну. Пребывание в качестве официальных или полуофициальных преемников, показало, что ни одному из них не удалось консолидировать вокруг себя кремлевские элиты, победа любого из них неизбежно станет катастрофой для других. Похоже, что повторение «фокуса» с никому неизвестным в 1999 году Путиным, выскочившим как черт из табакерки, повторить будет крайне сложно – ведь помимо усилий политтехнологов, нынешний президент оказался и сам по себе на редкость одаренным политиком, чего не скажешь ни об одной из фигур его ближайшего круга.
Оппозиция в стране остается крайне слабой, она не влияет на власть, не участвует в генерировании новых политических идей и новых политических элит. Она занимается исключительно проблемой собственного выживания, причем как левая, так и, тем более, правая оппозиция. А в этом качестве она не слишком интересна для общества, в том числе и для той его части, которая в принципе разделяет идеи оппозиции. Общество хочет жить, а не выживать вместе с оппозицией, поэтому стремится прислониться к власти, неважно хорошей или плохой.
Сильные региональные лидеры неизвестны широкой общественности. Исследования ВЦИОМ показали, что о деятельности новых губернаторов, в том числе, судя по всему успешных, ничего не известно за пределами подведомственных им регионов, населению не интересна информация об их деятельности, да ее и нет. В списке наиболее успешных губернаторов – преимущественно те, кто успел запомниться еще в девяностые, – А. Тулеев, Ю. Лужков, М. Шаймиев, а среди относительно нового поколения губернаторов – только разве что А. Ткачев и С. Собянин, ныне тихо, без собственного PR, возглавляющий кремлевскую администрацию. Кремль явно переборщил с равноудалением региональных лидеров, которые в большинстве развитых стран представляют собой основной резерв власти. Экономические элиты после дела Ходорковского деморализованы, не берут на себя ответственность, да и всячески отстраняются от принятия решений. Разговорам о готовящемся «новом заговоре олигархов» верится с трудом. Таким образом, получается, что проблема преемственности целиком и полностью лежит на аппарате Кремля. Никто не будет помогать в ее решении. Неизбежно, что она будет решаться кулуарно, в узком кругу. Пока инструментов для ее решения нет, а борьба между претендующими на наследство группировками разгорается все сильнее.
Бюрократия живет
В стремлениях Кремля отстроить эффективную вертикаль власти, мы наблюдаем пока результат половинчатый, не окончательный. Есть свои плюсы и минусы. У Кремля есть свои успехи. Новый порядок назначения губернаторов вроде бы не хуже прежнего. Общество после сомнений, начало высказываться в его пользу, впрочем, как временной меры. Однако сама по себе эта реформа не решает главного –
выстраивания российской бюрократии вокруг общенациональных целей. Она ничем не подкреплена снизу – как не была подкреплена и при прямых выборах глав субъектов федерации. В тяжелом положении остается местное самоуправление, которое в некоторых регионах все последние годы просто деградирует. Путинская бюрократия так и не стала общенациональным субъектом, обслуживает пока частные интересы. Это ясно показало недавно проведенное в ИКСИ РАН исследование о российской бюрократии. Несмотря на сохраняющееся высокое доверие лично к президенту, россияне склонны достаточно критично смотреть на вводимые им меры. Пожалуй, лишь создание Общественной палаты одобряется относительным большинством опрошенных – 46,9% поддерживают это нововведение, 7,7% - нет, правда, при этом 45,4% опрошенных сомневаются, что создание Общественной палаты хоть как-то повлияет на работу органов власти и государственного аппарата, чью деятельность и призвана контролировать Общественная палата. Деятельность этого органа не добавила оптимизма в его оценке – ничем значимым Общественная палата себя так и не проявила.
Зато определенное неприятие населения вызывает отмена выборов депутатов Государственной думы по одномандатным округам, то есть полный переход к пропорциональной системе. Здесь перевес, хотя и не столь значительный, не в пользу реформы (25,1% против, 17,4% - за). Эта оценка совпадает и с мнением ряда аналитиков, полагающих, что такой подход приведет к еще большей дискредитации самого института Государственной думы, так как возможность простых граждан хоть как-то оказывать влияние на ее состав будет сведена практически к нулю. Не в пользу чисто партийного представительства в Государственной думе и нынешнее состояние политических партий, которым россияне все сильнее отказывают в доверии. Тем более в сочетании с повышением избирательного барьера до 7% (в некоторых регионах и выше), усилением административного давления на процедуру регистрации и перерегистрации политических партий, партийный состав Государственной думы оказывается все более предсказуемым, а сама Государственная дума все более зависимой от административных кабинетов. При этом, как полагают некоторые, при реализации подобного новшества число «потерянных голосов», не представленных в будущей Думе, может дойти до 40%.
Еще одно нововведение, связанное с административной реформой Путина, отмена прямых выборов губернаторов, также оценивается весьма неоднозначно, хотя ее плюсы все-таки, пожалуй, преобладают над минусами (31,9% против 21,8%). Встреченная поначалу скорее негативно, эта реформа в ряде регионов показала и свои преимущества, в результате мнение населения стало несколько более позитивным. Тем более что федеральная власть действует пока довольно-таки осторожно и взвешенно.
И, наконец, идея укрупнения субъектов федерации оценивается «половина на половину». Так, ее одобряют 26,9% опрошенных россиян, по мнению которых она улучшит работу органов власти, при этом 27,5% считают, что напротив, произойдет ухудшение их работы. Очевидно, что укрупнение может быть административно эффективно в случае «матрешечных» регионов, где часть субъекта федерации одновременно является другим, самостоятельным субъектом федерации. Также это касается случаев, когда столица области и сама область образуют разные субъекты федерации (Московская, Ленинградская области). Однако результативность и последствия этой меры в других случаях носят достаточно сомнительный характер. Ведь столица субъекта федерации – это не только фрагмент административной вертикали, это социальные и культурные связи, инфраструктура, административная работа с населением субъекта. И укрупнение, то есть концентрация столичных функций в меньшем количестве городов может привести к существенному затруднению управления регионом, культурной и социальной деградации значительных территорий.
Однако самый главный недостаток путинской административной реформы – это даже не сомнительность отдельных ее фрагментов. Как показывает опрос, от 45% до 57% населения сомневаются в том, что эта реформа хоть как-то, в ту или иную сторону, на что-то существенное повлияет. Взялись явно не за то, что действительно необходимо, а за то, что способно создать видимость административной деятельности. Неужели в современной России, терзаемой бесчисленным числом проблем, в том числе прямо связанных с неэффективностью деятельности государства, нет забот более важных, чем переход к пропорциональной системе? Или за этим, как подозревают многие, стоит не столько забота об эффективности государства, сколько политические интриги? По крайней мере, административная реформа заслуживает того, чтобы охарактеризовать ее как «ищут не там где потеряли, а там где светло».
Регионы развиваются
Не удалась путинской административной реформе и задача воссоздания в России единого правового и социокультурного пространства, необходимой предпосылки для формирования национального государства. Территориальный распад России при Путине немного «подморожен», но объективные предпосылки для его продолжения остаются. Социологи последние годы с тревогой отмечают лавинообразный рост сепаратистских настроений уже, главным образом, в русских окраинах страны – на Дальнем Востоке и в Калининградской области. Одним из последних фактов, иллюстрирующих эту тему, стали следующие цифры из исследования ВЦИОМ весной 2006 года: 43,1% жителей Приморья предпочитают этническую идентификацию («русские») общегражданской («россияне», 23,6%). То есть русская идентичность становится в удаленных регионах фактором скорее сепаратистским, чем цементирующим нацию и национальное государство.
Спорны и другие аспекты политреформы Путина, направленные скорее на выравнивание политического ландшафта, что бы на словах ни говорилось о принципиальной ставке на многопартийность и политический плюрализм. Общество не до конца понимает необходимости этих действий, в результате которых следующая Государственная дума может оказаться фактически однопартийной.
Чем больше у нас разговоров о многопартийности, как основе политической демократии, тем меньше самой многопартийности. Фактически, в современной России, многопартийность выродилась, будучи «съеденной» партией власти в лице «Единой России», которая как пылесос, втягивает себя голоса избирателей, ранее голосовавших как за левую, так и за правую оппозицию. Если на региональных выборах еще нет-нет, да и всплывет какая-то партия из второго политического эшелона, то на федеральных выборах картина складывается все более уныло. Как показывают опросы, в следующую Государственную Думу, вероятнее всего пройдут лишь три партии – ЕР, КПРФ и ЛДПР, причем двум последним придется изрядно попотеть, чтобы взять семипроцентный барьер. И КПРФ, и ЛДПР в реальной системе власти носят скорее декоративный характер, так как не обладают ни реальным влиянием на принятие решений, ни амбициями «брать власть» в свои руки.
Шансы каких-либо других партий, даже слитых воедино, сегодня представляются более чем сомнительными. Монополизация политической жизни «партий власти» налицо, обсуждаются лишь причины данного обстоятельства – лежат ли они в плоскости политических технологий и прямого давления административной вертикали, «зачищающих» политическое пространство, или же в плоскости менталитета россиян, их запроса на сильную и единую власть, неприятие политической оппозиции как таковой. По мере приближения выборов ситуация скорее усугубляется – рейтинг «Единой России» продолжает, пусть и медленно, но расти, а рейтинг оппозиции – падать. Аналогичная картина наблюдается и с приближением президентских выборов, когда по данным разных опросов, до 45% россиян уже сегодня готовы проголосовать за единого «кандидата Кремля», даже не зная его конкретной фамилии.
Параллельно снижению фактического политического веса партий, растет их номинальная роль в политической системе страны. Следующие выборы Государственной Думы пройдут исключительно по пропорциональной системе, исключающей независимых депутатов, эта же участь уже постигла большую часть региональных законодательных собраний. Партийная поддержка или даже членство в партии (понятно, какой) стала необходимой атрибутикой губернаторской власти. В то же время, значительная часть россиян вообще сомневается в действенности многопартийности как института в современной России. Согласно последним данным ВЦИОМ, только 24,0% россиян полагают, что политические партии играют важную роль в жизни страны, а 64,5% считают роль партий не существенной, или же вообще не видят за партиями никакой значимой роли. Лишь 17,0% опрошенных считают, что в России сформировалась реальная многопартийность, тогда как 41,6% видят только одну сильную партию - «Единую Россию», и еще 24,5% вообще не видят в стране сильных политических партий.
Впрочем, в отличие от публицистов «демократической направленности», большая часть россиян отнюдь не сожалеет о многопартийности и политическом плюрализме «без границ» эпохи первой половины девяностых годов. Только 16,4% опрошенных готовы поставить нынешней политической системе в пример демократию образца пятнадцатилетней давности. А по мнению 57,6% россиян, ситуация с демократией и многопартийностью сегодня, по крайней мере, не хуже, а то и лучше, чем в те годы. Впрочем, это тоже тенденция, и, по мнению россиян, предстоящие общефедеральные выборы будут носить не менее грязный характер, чем те, которые происходили в некоторых регионах страны в декабре-марте нынешнего года. Сезон 2005-2006 явно не стал в России годом торжества демократии. Не предвидится этого торжества и в ближайшем будущем. И дело тут не столько а авторитаристских наклонностях власти, сколько в системе ценностей россиян и их современном «проблемном поле».
Демократия ожидается
Дискуссия о том, какая в стране должна быть демократия – суверенная или несуверенная – не способна скрыть тот факт, что с демократией в стране дела обстоят неважно. Общество в целом согласно с отрицательным отношением к «несуверенной» демократии, пышно расцветавшей в стране в начале девяностых, но что такое настоящая, «наша» демократия – так остается неясным, ни народу, ни властям. А те политические силы, которые у нас по традиции называются «демократическими», терпят поражение за поражением. Не стало началом возрождения демократов и объединение двух партий – «Яблока» и СПС – на основе единого «яблочного» списка – на выборах в Мосгордуму в декабре 2005 года. Хотя демократы добились на них важного успеха, впервые за последние два года сумев преодолеть избирательный барьер. Большинство россиян не видят перспектив в подобном объединении, полагая, что «Яблоко» и СПС, даже объединившись, вряд ли смогут повторить успешный результат при общефедеральном голосовании, учитывая далеко не либеральные настроения российской провинции. Социологические опросы подтверждают эти неутешительные для демократов выводы.
Еще более запутала обстановку в демократическом лагере недавняя активность бывшего премьера Михаила Касьянова, сделавшего ставку на объединение демократов к выборам 2007-2008 годов вокруг него. Пока уровень рейтинга и самого Касьянова, и примкнувшей к нему Ирины Хакамады, мало отличается от статистической погрешности, а перспективы устойчивого объединения демократических сил маловероятны – уж слишком очевидно амбиции лидеров демократического движения несовместимы с их реальным сегодняшним положением аутсайдеров политического театра. Ведь общий вектор политического запроса россиян – отнюдь не в направлении традиционной демократии. «
Демократия не пользуется таким успехом, как патриотическая тема. Сейчас демократия воспринимается как что-то минусовое. У них нет реальных лидеров и дел»
(женщина, 45 лет, Москва, одна из фокус-групп). Сложившееся в Москве ситуативное объединение «Яблока» и СПС, по мнению многих опрошенных, не имеет долгосрочных перспектив. И в Москве они добились относительного успеха за счет того, что список «Яблока» возглавляли не дискредитировавшие себя партийные лидеры, а уже известные москвичам депутаты прежнего состава Мосгордумы И. Новицкий и Е. Бунимович. В то же время на общефедеральном уровне обновление этих партий – и кадровое, и идейное – идет достаточно туго.
Значительное повышение рейтинга и соответственно шансов на победу вызовет не верхушечный союз, который произошел на московских выборах, а качественное изменение демократического блока, его принципиальное обновление. Как показывают данные всероссийских опросов, рейтинг и «Яблока», и СПС по отдельности уже давно не превышает 1,5-2%. Судя по всему, этим партиям так и не удалось преодолеть системный кризис, связанный с поражением на парламентских выборах 2003 года. И сегодня только чудо способно обеспечить им позитивный результат на общероссийских выборах 2007-2008 годов. Если в 2003 году неудача либеральных сил казалась случайной, то сейчас становится ясно, что утраченные позиции вернуть в ближайшем будущем не удастся. Все попытки создать что-то дееспособное на правом фланге провалились, и похоже, что это уже окончательный диагноз.
Главные причины в том, что либеральные партии не выработали новых взглядов на современный политический процесс, а полностью законсервировались в стилистике девяностых годов. Лидеры либералов – это лидеры прошедшего времени, даже если они относительно молоды по возрасту. Общество не разделяет их приоритетов – судьба Ходорковского, судьба независимых телеканалов, права Чечни волнуют только небольшую часть интеллигенции. А главная проблема – бесправия обычных граждан – ее либеральные партии не в состоянии ни сформулировать, ни решить. Они привыкли ориентироваться только на достаточно узкие элитные группы общества.
По мнению большинства россиян, демократический путь развития России, избранный в начале девяностых годов, оказался в целом несостоятельным. Не случайно только 3,1% участников опроса полностью удовлетворены тем как «работает» демократия в новой России, еще 29,6% удовлетворены частично. Вдвое больше тех, кто не очень удовлетворен демократическими преобразованиями (35,7%), либо не удовлетворен совсем (23,5%). А среди последних не только сторонники КПРФ или «Родины», но и «яблочники», 71,9% которых также не удовлетворены «работой» демократии.
Почему же судьба российской демократии оказалась столь печальной? По мнению почти половины опрошенных (49,7%), полноценная демократия в России так и не состоялась. Простые люди в «демократической» России остаются безгласными и бессильными воздействовать на власть, их мнение никак не влияет на принятие решений. То есть дело не в самой демократии, а в том, что ее исполнение в России оказалось выхолощенным, неполноценным.
Между тем на еще более прямой вопрос об особенностях российской демократии, 80,1% опрошенных выражает в целом негативное к ней отношение, заключающееся в том, что «эта демократия мало влияет на нашу повседневную жизнь, все равно нами правят те, у кого больше денег и связей». Намного меньше людей - всего 11,5% - считает нашу демократию реальной, позволяющей простым людям влиять на будущее страны. По сути, речь идет о том, что в России создана не столько демократия, сколько ее фасад, с такими формальными атрибутами как избираемые населением президент, Государственная дума, органы представительной власти на местах, многопартийность.
Фасадная демократия является лишь ширмой, за которой скрывается весьма антидемократическая реальность нашей жизни. Более того, с точки зрения национального представления о демократии, за пятнадцать лет «демократических реформ» произошел значительный откат даже от той весьма ограниченной демократии, которая имела место в позднесоветский период. 66,5% опрошенных полагают, что по сравнению с теми временами, мнение простых людей стало учитываться меньше, а демократические выборы не оказывают существенного влияния на нашу жизнь.
Ненамного лучше обстоят дела и с реализацией национальных интересов. По мнению 51,6% россиян, политика России во времена «демократии» стала в меньшей степени соответствовать ее национальным интересам, чем в додемократические времена. Во многом подобное противоречие между демократической практикой и национальными интересами связывается и с тем, что модель демократии, внедренная в российскую политическую систему, является слепком с универсальной политической системы, характерной для современных западных стран и не зависящей от конкретных национальных особенностей. Такая универсальная модель, по мнению 54,8% россиян и не может работать в российских условиях без учета национальных особенностей и традиций России.
В современном российском обществе, особенно на его левом и лево-центристском флангах нарастает все большее неприятие и наших «демократов», и тех ценностей и политической практики, которая ассоциируется с этим словом. Подобная демократия не является для граждан России «сверхценностью», которой нельзя пожертвовать ни при каких обстоятельствах. Не случайно лишь 35,7% опрошенных россиян полагают, что
«ни в коем случае не следует отказываться от демократических принципов в нашей стране», в то время как 45,7% считают, что «необходимо сплочение общества вокруг национальных интересов, жесткое наведение порядка, а с демократией можно и подождать». Согласно их логике,
национальную модель демократии могут породить только общенациональные субъекты, а для их формирования необходима политическая нация. Поэтому формирование нации, формулирование и отстаивание национальных интересов воспринимается как более актуальная, первостепенная задача, чем демократия. Альтернативой «несуверенной демократии», сформировавшейся в России, является национальная модель демократии. В чем же она состоит или может состоять?
Конкретная модель, подходящая для нынешней России, пока никем предложена не была, однако население воспринимает ее как форму, способную аккумулировать активность общества, его наиболее дееспособных членов. Именно такая «низовая» демократия, включающая механизмы самоуправления и самоорганизации граждан и должна стать со временем основой национальной демократической модели. 51,4% россиян считают в демократии именно эти составляющие главными, тогда как 26,9% считают главными составляющие верхушечной демократии – свободные выборы руководства страны, многопартийность, политическую оппозицию.
Именно эта часть населения страны – те же 26,9% - воспринимают как значимые для себя угрозы демократическим завоеваниям, правам и свободам личности, опасения в отношении установления в стране жесткого военно-полицейского режима, о чем неустанно повторят политики и СМИ традиционно демократической ориентации. 47,3% россиян такой угрозы не видят. В первую очередь, потому, что нельзя потерять то, чего фактически нет.
Задача демократического развития этой частью общества воспринимается как задача будущего, а не как сохранение завоеваний прошлого – итогов развития страны за последние пятнадцать лет. Угроза демократии, по мнению этого большинства, проявляется отнюдь не в сосредоточении власти в руках президента страны (7,2%), не в отсутствии реальной думской оппозиции (14,5%), не в потери независимости СМИ (6,6%), а в
совершенно ином. На первое место выходят такие угрозы, как
большой разрыв между богатством и бедностью (45,2%), отсутствие равенства всех граждан перед законом (28,8%), сращивание власти и капитала (25,2%). Эти угрозы невозможно преодолеть в рамках той модели демократии, которая развивалась в стране последние пятнадцать лет, скорее наоборот, именно данная модель во многом и породила подобные угрозы.
Самыми важными атрибутами реальной, а не фасадной демократии общественное мнение признает равенство всех граждан перед законом (44,9%) и равные для всех граждан права в социальной и экономической сфере (33,3%). Именно с достижения этих целей и начинает формироваться политическая нация. Что же касается «верхушечных» атрибутов демократии, то значимым признается только всенародное избрание главы государства (32,0%), что также является важнейшим фактором сплочения нации, возвышение верховной государственной власти над разного рода группами элит. Не придается большого значения выборам парламента (9,3%), а также различного рода формам гражданской активности – участию в жизни партий, политических и общественных объединений (4,9%), участию в митингах, пикетах, забастовках, иных акциях протеста (4,4%). В установлении реальной демократии само общество пока не видит места для своего собственного участия, запрос на новую демократию обращен к властям, к верховной власти, к президенту.
Люди тревожатся
Следующая таблица отражает ответы россиян на вопрос, что в жизни страны вызывает у них тревогу. Мы нарочно дали в разнобой общежитейские, социально-экономические проблемы и «демократические фобии», на которых делают упор наши либералы. Вот что волнует реально людей: рост алкоголизма, наркомании; кризис системы ЖКХ; рост числа детей-сирот; рост цен на товары и услуги; низкий уровень жизни большей части населения. Что же касается «фобий» из политического арсенала, то они, безусловно, находятся на периферии общественного мнения, Собственно никто не отрицает «авторитарной тенденции» нынешних властей, но серьезной обеспокоенности это не вызывает. Особенно показательна обеспокоенность 1,1% опрошенных «зажимом» свободы слова, который наши демократы делают едва ли не краеугольным камнем своей борьбы. Понятно, что с такой проблематикой отечественным либералам и демократам вряд ли светит приход к власти в обозримой перспективе.
|
Какие события, процессы, происходящие в последнее время в жизни страны, вызывают у Вас тревогу? (март, 2006) |
|
|
Рост алкоголизма, наркомании |
61,9 |
|
сохранение напряженной ситуации в Чечне и вокруг нее |
17,4 |
|
снижение роли оппозиции в политической жизни страны |
3,2 |
|
кризис системы ЖКХ, рост жилищно-коммунальных платежей |
41,7 |
|
процесс над М.Ходорковским |
3,1 |
|
возможность новых террористических актов |
23,5 |
|
рост числа детей-сирот, большое количество беспризорных и безнадзорных детей |
31,8 |
|
нестабильность отношений со странами СНГ – Грузией, Молдавией, Украиной и др. |
6,8 |
|
рост цен на товары и услуги |
50,6 |
|
снижение морали и нравственности, падение семейных ценностей |
18,9 |
|
реформирование пенсионной системы, системы льгот |
11,4 |
|
охлаждение отношений России с Западом |
0,9 |
|
рост нерусского населения в традиционно русских областях |
14,2 |
|
ограничение свободы слова в центральных и региональных СМИ |
1,1 |
|
рост преступности, в том числе среди детей и подростков |
20,8 |
|
низкая гражданская и правовая культура людей, неумение бороться за свои права |
6,3 |
|
сокращение доступа к бесплатному образованию, медицинскому обеспечению |
22,1 |
|
коррупция, засилье бюрократии |
14,7 |
|
низкий уровень жизни значительной части населения |
32,2 |
Обеспокоенность подавляющего большинства нашего общества житейскими проблемами социально-экономического ряда не является каким-то приговором курсу властей. Ведь рост цен занимает первое место среди тревог и волне сытых, благополучных западных стран. И население в них намного нетерпимее нашего даже при малейшем с нашей точки зрения ущемлении своих экономических и социальных прав. Поэтому можно предположить, что рост социального недовольства вряд ли перерастет в какие-то политические катаклизмы.
Российское общество в целом ценностно унифицировано, но при этом крайне атомизировано. Мы все похожи по своим ценностям и устремлениям, но нас ничто не объединяет, мы погружены в частную жизнь. Актуальная задача – как из разрозненного общества сделать целостное. Этого нельзя добиться, игнорируя общественный микроуровень, на котором, по сути, и решается будущее страны. Это проблема наших ежедневных коммуникаций, социальных связей, микрообщностей. Что в этой сфере происходит, неизвестно никому, традиционная социология с трудом проникает на этот уровень. Пока прогнозы скорее пессимистичны. Реально лишь одно: основная часть элиты живет сегодняшним днем, впрочем, как и общество. Пока мы – несостоявшаяся нация временщиков.
