Елена Тверская (США)

 

Родилась и выросла в Москве, на Арбате. Получила математическое образование, работала инженером-программистом. В 1990 году переехала в США, Калифорния, где работала переводчиком в агентстве. Автор двух поэтических книг: «Еврейская ёлка» (Иерусалим-Москва, 2005) и «Расширение пространства» («Водолей», Москва, 2007). Заняла первое место на конкурсе поэзии «Заблудившийся Трамвай» (2007). Печаталась в журналах «Крещатик», «Новый берег», «Интерпоэзия». Издала две книжки стихов для детей. Готовит к печати третью книгу стихов и сборник стихотворений для детей «Азбука зверей». Переводы Елены Тверской из Уистена Хью Одена вошли в антологии «Век перевода» и «Семь веков английской поэзии» под редакцией Евгения Витковского.

Елена Тверская обладает своим, только ей присущим, характером стихотворной речи. Она бывает смешлива, бывает грустна, а стихи точно отражают её состоянье души – неравнодушной души поэта. О чём бы ни завела она свою речь, с первых строк завоёвывается внимание читателя, и оно сохраняется до конца стихотворения. Эта нечаянность стиха придаёт ему свежесть и вызывает живой читательский отклик.

 

Д. Ч.

 

На солнечной энергии

 

Куда-то мы плыли...

 

Куда-то мы плыли в байдарке «Салют».

Теперь на таких далеко не плывут.

Ты плыл за мечтой, ну а я – за тобой,

Махала, махала веслом, как рукой.

И быстро куда-то бежала река,

И мимо мелькали реки берега.

На левом – чернели домишки села.

На правом, на низком – поляна была.

Устали, пристали к ней отдыха для ,

А там – земляникой покрыта земля!

А там – разбегаются просто глаза!

Бидоны набрали за четверть часа.

И дальше поплыли вдоль странной земли,

И радость с собою в бидонах везли.

И годы проплыли, но в лодке «Салют»

Июньской порою те двое плывут

По памяти – быстрой, неверной реке –

С бидонами радости в каждой руке.

 

 

* * *

 

Пока живут твои родители,

пока, как маленький, опять

ты можешь – «хорошо, не видели» –

под нос себе же пробурчать,

закуривая поздним вечером;

ещё возможно впопыхах

выслушивать вопросы вечные

и сообщать о пустяках.

 

А смерть родителей случается

с тобой – и больше никогда

тебя не покидает. Знается

с тобой на «ты» теперь беда.

И что бы в окруженье ни было –

хоть ад, хоть райские места –

в полку осиротевших прибыло:

как мальчик Мотл,

ты сирота.

 

 

МЫШЬ

 

Услышу шум дождя по крыше и думаю о жизни мыши – как она прячется, как пьёт, переживает это вот. Я с ней себя сопоставляю, поскольку крыша протекает, и постоянно гаснет свет, и от судеб защиты нет. 
Наутро высохнет, и солнце глядит в восточное оконце, и сад промыт, и день промыт, и кофе дразнит аппетит. И думаю, что надо срочно трубу проверить водосточну, и разных множество вещей, и – да! ловушки на мышей!

 

 

К МОРЮ

 

Когда меня с сестрой родители везли на поезде к родне,

Вернее – к морю, что мы видели сквозь окна, чистые вполне?

Мелькали станции вокзальные, и жёлтых фабрик корпуса,

Реки какой-то нереальная вдали блестела полоса.

Потом – стаканов дребезжание и запах жареных котлет,

Оберток вкусное шуршание и очереди в туалет.

Потом – закрыли занавесочки, но можно сверху битый час

Глядеть на лес, на перелесочки, что пролетали мимо нас.

Я помню это ощущение: переселения в мечту,

Как поезд, избегая трения, не вдаль летит, а в высоту.

Огромное пространство тянется, перед глазами – зеленя,

На верхней полке всё качается, качает сонную меня.

Но я борюсь со сном отчаянно, тяну последней мысли нить,

Не сплю, не сплю, боюсь нечаянно уснуть – и море пропустить.

 

* * *

 

Не первый раз, прищурив глаз,

Смотрю за горизонт,

А там – дождит, как и у нас,

И явно нужен зонт.

 

Вдали – размыто, и сквозит

Печаль – и портит вид.

Потеря розовых очков

Не красит дурачков.

 

А сожаление – оно

Сознанью свойственно.

И что на аверсе найдёшь,

На реверсе – оно ж.

 

Повсюду разлита печаль.

Поймут меня едва ль,

Кому терять не довелось

Последнее авось.

 

 

* * *

 

Чайная ложка древесной золы –

и изменяются свойства земли,

словно волшебное слово шепнут,

и орхидеи цветут.

Дерево, даже сгорая дотла,

что-нибудь жизни даёт для тепла –

в стружке, в опилках, в углях и в золе,

даже сгнивая в земле.

Любит природа искусство своё,

ценит вторичное это сырьё,

даже и пластик с течением лет

будет кому-то обед.

Чем ты послужишь природе своей?

песней ли, словом? а может, верней –

малой щепоткою серой золы,

чтоб орхидеи цвели?

 

 

* * *

 

Двигаться по жизни назад,

Где ещё не скоро закат,

Где, пока не скажут: «отбой!»,

Можно обниматься с тобой.

 

А поток несёт и несёт,

Всё равно относит вперёд,

И лежит вчерашнего тень,

Омрачая солнечный день.

 

Двигаться по времени вплавь,

Принимая грёзы за явь,

Крепко прижимая к груди

Тех, у кого всё впереди.

 

 

SOLAR ENERGY

 

Крутили музыку на площади

В те дни, которых больше нет,

Летали бабочки молочные,

Неуловимые как свет,

 

И я на солнечной энергии

Летала по небу легко

Над плошадью с домами пегими,

Над магазином «Молоко».

 

Незабываемо приварены

Открытки памяти ко мне.

Детали, временем состарены

И различимы не вполне,

 

Но ощущение знакомое

Я повторю, лишь захочу,

Когда в ночи, как нaсекомое,

На solar energy лечу.

 

 

 

 

 

Сима Васильева. «Девочка и жираф» – первая картина из серии «Пиросмани снова с нами». Масло, холст, 76 х 61 см.