Журнальный клуб Интелрос » Философская антропология » №1, 2015
Раиса Алейник
доктор философских наук,
профессор кафедры философии.
Российский химико-технологический университет им. Д.И. Менделеева.
125047, Российская Федерация, Москва, Миусская пл., д. 9;
e-mail: raleynik@yandex.ru
В статье обсуждаются причины неослабного интереса к философскому наследию М. Хайдеггера и ставится вопрос: было ли его творчество непрерывным и целостным и в какой степени можно интерпретировать его фундаментальную онтологию как антропологию и экзистенциализм. Причина успеха хайдеггеровской книги «Бытие и время» в её критическом аффекте, выражающем протест против нивелирования всех форм индивидуальной жизни, ощущающегося современниками через рост и развитие индустриального общества с его манипулированием общественным мнением. Обращается внимание на то, что работа «Бытие и время» осталась незавершённой, а то, что автор успел сделать, можно счесть за экзистенциально истолкованную антропологию. Dasein и изолированный индивид классической традиции, занятый процессом познания, – абсолютные антиподы. Индивидуальная жизнь наполнена заботой о собственном бытии и выражается в страхе – это лейтмотив, позволяющий человеку пристроиться к аналитике времени, – организующем человеческое существование. Человеческое бытие связано с заботой. Смысл бытия в горизонте времени – движение-ксмерти. Смерть – возможность экзистенции, аннигилирующая её. Ощущать подлинную экзистенцию – ощущать в себе страх «бытия-к-смерти». Таким образом, фундаментальная онтология оказалась антропологией. Её терапевтическое воздействие разрабатывали швейцарские психиатры Л. Бинсвангер и М. Босс