На протяжении более чем 10 лет я выстраиваю проект социологии философской практики, который в последние годы приобрел замечательное коллективное измерение. Хронологически можно расположить его между двумя точками отсчета. В 2004 году я опубликовал статью, первоначально — доклад на ФФ МГУ, где зафиксировал исторически повторяющиеся от Боэция до Делеза паттерны интеллектуальных притязаний и механизмы самоцензуры в философской речи1. Я объяснил эти повторяющиеся формы субъективности — неотъемлемый диспозитив самой дисциплины — привилегированным местом посредника, которое философия исторически занимает в университете и, более широко, в диалоге между научными дисциплинами. В 2014 вместе с группой молодых исследователей, сту-дентов и выпускников ФФ МГУ, я приступил к изучению долгого послевоенного периода философии, который охва-тывает последнее сталинское десятилетие с его ожесточен-ными доктринальными войнами и гротескными формами рецепции западной философии; последующее десятилетие бурного обновления дисциплины, когда вместе с введением нового философского словаря, по сути, переучре- ждаются целые философские направления; период бюрократизации философской дискуссии и одновременно все большей ее профессионализации; наконец, отрезок от 1991 года до настоящего дня. Для последнего этапа характерна диверсификация философской практики, когда возникают не только новые грамматики теоретической рецепции и работы с понятиями, но и новые профессиональные фигуры, такие, например, как медиа-философы, чья известность почти не зависит от их признания академическими институтами . Вместе со мной ядро исследовательской группы — это Вера Гусейнова, Мария Дубовик, Георгий Коновалов, Мария Меньшикова, Амалия Пртавян и Егор Соколов