Мы становимся чувствительны к определенному эффекту преследования. Там, где чистое конкретное кажется недостижимым для интуиции и понятия, оно начинает напоминать собою призрака именно в тот момент, когда нам кажется, что мы можем их разделить. Речь идет о мучительном опыте инверсии знаков. Этот опыт позволяет себе проявиться в навязчивом настаивании [Шмитта] на «конкретном» и на «реальной возможности» в тот самый момент, когда эти ценности были противопоставлены «призрачному» (gespenstrisch).