Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Мир и политика » №12, 2012

Зинич М.С.
Повседневная жизнь населения СССР в предвоенные годы. 1938–1941 гг.

Исследования по социальной истории – одно из активно развивающихся направлений исторического знания. Среди многообразия ее разделов выделяется история повседневности. В ХХ в. быт людей изменялся под воздействием бурно развивающейся техники, новых тенденций в коммунальном хозяйстве. Изменение традиционных каждодневных практик связывают с процессом модернизации народного хозяйства.

Основные итоги экономического развития страны реализуются в социальном секторе. Рост национального дохода в СССР – наиболее обобщенного показателя уровня развития экономики государства – в предвоенный период характеризовался достаточной интенсивностью. С1928 г. по 1940 г. он увеличился в 5,1 раза и составлял: в 1928 г. – 25 млрд. руб., в 1937 г. – 96,3 млрд. руб. и в 1940 г. – 128,3 млрд. руб. Приэтом жесткий государственный курс на модернизацию четко обусловил тенденцию подчинения задач удовлетворения материальных потребностей людей интересам ускоренного развития индустрии. Для обеспечения быстрого подъема промышленности доля национального дохода, изъятого из потребления и направляемого для накопления, за несколько лет увеличилась с 1/10 до 1/3 – 1/2.

Такая направленность экономического развития, а также возросшие расходы на оборону не могли не отразиться на благосостоянии населения, в том числе работающего; на обыденной жизни граждан. Хотя внешних статистических проявлений проблемы по основному источнику существования горожан – оплате труда не было. Ссередины 1930-х гг. в стране начала внедряться новая, эффективная для того времени система материального стимулирования труда в промышленности. В 1938–1939 гг. с учетом полученного опыта были введены новые тарифные ставки и должностные оклады, пересмотрены нормы выработки и установлен минимум заработной платы, который в 1939 г. составлял 110-115 руб. Причем материалы ежемесячных бюджетных обследований, проводившихся органами Госплана СССР, свидетельствуют о том, что в 1938–1940 гг. в различных регионах страны зарплата продолжала расти. Так, за 1938–1939 гг. среднегодовая зарплата рабочих и служащих на предприятиях Ленинграда увеличилась на 41%, Москвы – более чем на 30%, на Украине – на 28%.

Среднемесячная денежная заработная плата рабочих и служащих в 1940 г. составляла: в целом по народному хозяйству – 331 руб., в промышленности 341 руб., (в т.ч. инженерно-технических работников – 696 руб.), в строительстве – 363 и на транспорте – 348 руб. Денежный заработок имел доминирующую роль в совокупном доходе горожан. Структура доходов семьи промышленного рабочего в 1940 г. выглядела так (в %):

  • – заработная плата членов семьи……………………………… 71,3
  • – выплаты и льготы из общественных фондов потребления
  • (пенсия, пособие, стипендия, включая бесплатное
  • образование и медицинскую помощь)……………………… 14,5
  • – доход от личного подсобного хозяйства…………………… 9,2
  • – доход из других источников………………………………… 5,0.

Однако при относительно общей структуре доходов уровень заработной платы рабочих и темпы ее роста в различных отраслях экономики имели существенные различия. Так, в легкой и пищевой промышленностях, удовлетворявших основной спрос людей, зарплата была ниже средних показателей по всей промышленности. Работники совхозов и подсобных сельхозпредприятий имели заработок около 220руб. в месяц – также значительно ниже, чем в других отраслях материального производства.

Вместе с тем рост дороговизны по большей части товаров народного потребления обгонял увеличение оплаты труда. Государственные розничные цены в 1940 г. в целом были в 6-7 раз выше, чем в 1928 г. Номинальная же зарплата рабочих и служащих за этот период увеличилась примерно в 5 раз. К началу 1940-х гг. заработки горожан позволяли им оплатить примерно то же или чуть большее количество товаров, какое они могли купить на свою зарплату в конце 1920-х гг.

В еще более трудном положении находились работники сельскохозяйственного производства. До войны оплата труда в колхозах состояла из двух частей – натуральной и денежной. Преобладала натуральная оплата трудодней колхозников. В 1938–1940 гг. в среднем колхозный двор получал по 8-9 центнеров зерна, а весь среднемесячный трудовой доход полностью занятого колхозника в сравнительно благополучном 1940 г. равнялся, по официальным данным, примерно 20руб. Правда, в районах выращивания таких интенсивных культур, как, например, хлопок, заготовительные цены на который были достаточно высокими, денежные доходы колхозников значительно превышали средний общесоюзный уровень. Но во многих колхозах страны показатели денежной оплаты труда оставались низкими. Так, в 1940 г. 12,3% колхозов вообще не выдавали денег на трудодни. До 20 коп. на трудодень выдавали 25,3% колхозов; от 20 до 40 коп. – 18,2%; от 40 до 60 коп. – 11,3%; от 60 до 80 коп. – 7,4%; от 80 коп. до 1 руб. – 5,5%.

Такое положение с оплатой труда в аграрном секторе экономики отражалось на структуре доходов сельских жителей, в которой основную долю представляли доходы от личного подсобного хозяйства. Так в 1940 г. эта структура имела следующие показатели (в %):

  • – доход от колхоза………………………………………………… 39,7%
  • – заработная (денежная) плата членов семьи…………………… 5,8%
  • – выплаты и льготы из общественных фондов потребления
  • (пенсия, пособие, стипендия, включая бесплатное
  • образование и медицинскую помощь)……………………….. 4,9%
  • – доход от личного подсобного хозяйства…………………….. 48,3%
  • – доход из других источников………………………………….. 1,3%.

В целом социально-финансовая политика государства вносила серьезную напряженность в материальное положение народа и моральную атмосферу города и деревни. Простым людям приходилось увеличивать денежные платежи в бюджет государства путем приобретения облигаций государственных займов, билетов лотерей и т.п. В 1940 г. общая сумма привлеченных от населения средств составила 18,4 млрд. руб., из них 9млрд. руб. – займы по подписке.

В трудовых отношениях накануне Великой Отечественной войны наметился поворот к принуждению . В течение 1940-го и в начале 1941 г. была принята серия жестких постановлений и указов. Центральным из них был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. «О переходе на 8-часовой рабочий день, семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». В июле была введена уголовная ответственность за выпуск недоброкачественной продукции. В августе 1940 г. эти меры были дополнены указом об усилении уголовной ответственности за мелкие преступления (пьянство, хулиганство, воровство). А это непосредственно касалось отношений на производстве и в бытовой сфере.

Историками уже обращалось внимание на разные позиции советских исследователей и западных и некоторых российских ученых по вопросам трудовых отношений на рубеже 1930–1940-х годов . Первые повороты к принуждению объясняли необходимостью укрепления обороноспособности страны перед лицом внешней угрозы и замалчивали существование ГУЛАГА как сферы принудительного труда. Вторые, напротив, делают упор на насилие и принуждение, следуя логике укрепления тоталитарного государства. Нельзя игнорировать факт сочетания различных методов стимулирования занятости и повышения производительности труда в тот период. Меры принуждения и насилия сопровождались и мерами иного свойства: вознаграждение (премирование); расширенное развитие бытовой сферы и т.д. Существовали льготы для многодетных матерей и студентов.

На основании Указа от 26 июня 1940 г. наибольшее число осужденных за незаконное оставление работы и прогулы наблюдалось в течение года до нападения Германии на Советский Союз. Только в 1940г. среди 3,3 млн обвинительных приговоров, вынесенных народными судами, 2,1 млн (64%) составляли дела о прогулах и самовольном оставлении работы. Иногда помогали обращения в высшие органы власти и управления. Приведем пример – письмо ленинградской школьницы В.Н.Никитиной секретарю Ленинградского обкома и горкома партии, члену Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Жданову с просьбой вернуть домой мать – Никитину Марию Андреевну, осужденную за прогул на заводе «Красный треугольник» в августе 1940г.

«Товарищ Жданов! Обратите внимание на наше положение. Так как у нас забрали мать, мы остались 4 ребят совершенно беспризорными. Мама наша просила у начальника, чтобы ей дали расчет по собственному желанию 28-го мая, до постановления нового закона. Но начальник не обратил на это внимание и дал отпуск за свой счет. Как раз пришел срок выходить на работу во время нового закона. И мама не пошла, потому что не с кем оставить 2-х ребят – одной 2 месяца, а другой 4 года. А мы, ребята, трое учимся все в первую смену. Дело разбиралось в суде на Обводном 173, и маму приговорили на 4 месяца тюремного заключения с грудным ребенком. И теперь мы остались, 4 ребят, совершенно без присмотра, а отец у нас пьет, редко бывает трезвый. И остался среди нас ребенок 4 лет, которого совершенно должны бросить на улицу, когда идти учиться.

Товарищ Жданов! Обратите внимание, так как мама у нас работала на заводе «Красный треугольник» 25 лет, не отходя от производства. Никогда у нее не было ни прогулов, ни замечаний. И за что ее так покарали и отобрали у нас мать?...»

Из Ленинградского обкома ВКП(б) копия письма была направлена секретарю ЦК партии А.А. Андрееву, который наложил резолюцию : «Товарищам Бочкову и Вышинскому. Надо бы осадить ретивых загибщиков и страховщиков из судов, подрывающих своими действиями Указ Верховного Совета от 26.VI». В ответе прокурора Союза ССР В.М.Бочкова на имя А.А. Андреева от 9 сентября 1940 г. сообщается о пересмотре в порядке надзора пересланного в Прокуратуру СССР дела осужденной по Указу Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. М.А.Никитиной. Приговор по протесту прокуратуры был отменен, осужденная 25 августа освобождена от стражи. В деле многодетной матери счастливый конец.

Обратимся к другому письму, присланному председателю Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинину 24 августа 1940 г. Девятнадцатилетний инспектор Норильского полиметаллического комбината, член ВЛКСМ В.В. Закитин рассказал о своей истории: приговорен к 6 месяцам исправительно-трудовых работ с вычетом 25% из заработной платы и без права обжалования приговора. Считая решение суда несправедливым, В.В. Закитин называет уважительные причины его опоздания 3 июля 1940 г. на 40 минут и ссылается на свой добросовестный труд в предшествующий период и активную общественную деятельность.

В ответе на данное письмо, подготовленном заведующим приемной Президиума Верховного Совета СССР Савельевым и консультантом Чигиным 12 сентября 1940 г., сообщается: «Из ознакомления с Вашим заявлением видно, что за нарушение трудовой дисциплины Вы приговорены к 6 месяцам исправительно-трудовых работ с удержанием из заработной платы 25%. Поэтому данное Вам наказание нужно отбыть».

В целом статистика по делам осужденных по Указу от 26 июня 1940 удручает. Всего в 1940–1941 гг. штрафным санкциям подверглись 3,2 млн человек и 633 тыс. – тюремному заключению.

В предвоенную пору повседневная жизнь людей осложнялась происшедшими изменениями в обеспечении населения продовольственными товарами и предметами каждодневного спроса . В стране существовал кризис снабжения, подробно проанализированный Е.А. Осокиной в серии публикаций. Правительство принимало меры по регуляции потребления продовольствия на внутреннем рынке путем искусственного или принудительного снижения спроса на продовольственные товары. В справке «Основные постановления правительства СССР о ценах на предметы личного потребления за 1938–1940 гг.», хранящейся в фонде Госплана СССР, довольно четко прослеживаются изменения в ценовой политике государства. Так, в течение 1940 г. постановлениями Экономсовета от 22 января 1940 г. были повышены цены на мясо, птицу, дичь, мясные консервы, кондитерские изделия, картофель; по постановлению от 8 апреля повысились цены на животное масло, маргарин, рыботовары, мясо и мясопродукты, сыры, майонезы, мороженое, торты, кексы, пирожные, безалкогольные напитки и др.

Низкий уровень эффективности сельскохозяйственного производства в стране не позволял полноценно решать ни стратегические, ни социальные задачи. Питание рабочих и колхозных семей было недостаточным как по ценности пищи, так и по количественным параметрам потребления. Ниже приводятся показатели годового потребления продовольствия на душу населения в предвоенные годы в СССР по сравнению с некоторыми развитыми капиталистическими странами (см. табл. 1). Из приведенных данных видно, насколько жизненный уровень населения рядовых граждан Советского Союза разительно отличался от уровня жизни в ведущих буржуазных государствах.

Об общем обеднении населения свидетельствует и высокий удельный вес расходов на питание из общей суммы доходов. Так, в 1940 г. он составлял : у рабочих – 53,8%, у колхозников – 68,3%. Одной из основных причин такого положения явились изменения в пропорциях распределения продовольствия между рыночными (предназначенными для продажи населению) и внерыночными (для обеспечения армии и др. государственных ведомств) товарными фондами в пользу последних.

В условиях дефицита на многие виды продовольствия для населения были введены нормы отпуска некоторых товаров в одни руки, ограничена продажа из торговой сети предприятиям и учреждениям.

В 1939 г. была введена закрытая форма торговли для работников цветной металлургии, угольной и нефтяной промышленности, электроэнергетики, ряда отраслей машиностроения и металлообработки. Причем главную роль в снабжении рабочих и служащих, их семей играла государственная торговля, которая в общем товарообороте страны составляла 62,7, а на кооперативную торговлю приходилось 23%. Значительное место в снабжении города занимала также колхозная торговля.

Помимо отмеченных трудностей и особенностей в обеспечении населения продовольственными товарами в экономической жизни страны и повседневной реальности имелись и другие серьезные недостатки.

По отчетам наркомторгов союзных республик за 1940 г. видно, что планы розничного товарооборота не выполнялись в РСФСР, Казахстане, Узбекистане, Туркмении, Киргизии, Грузии, Азербайджане. В системе государственной и кооперативной торговли имели место значительные злоупотребления и воровство. Например, в Белоруссии были установлены растраты и хищения на сумму 1,74 млн руб., по Наркомторгу Туркмении они составили 1,56 млн руб., по Наркомторгу РСФСР – 31,8 млн руб. В архивном документе с грифом «совершенно секретно» – докладной записке министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова в Совмин СССР о состоянии преступности в стране (в динамике), датированной 14 апреля 1955 г., приведены следующие данные: количество краж в 1939 г. – 402799, в 1940 г. – 518 270.

Несмотря на то, что за 1938–1940 гг. товарооборот на потребительском рынке СССР возрос на 24% (в ценах 1937 г.) спрос на продовольствие по-прежнему значительно превышал предложения. Особенно неудовлетворительным было выполнение плана реализации по мясу, рыбе, сахару, растительному маслу. В Москве и других крупных городах товары раскупались в магазинах тотчас же по их поступлению. Цены не все сельскохозяйственные продукты на колхозных рынках подскочили на 60–100 и более процентов.

В январе 1940 г. были отмечены серьезные перебои с хлебом в Москве, поскольку с 1935 г. количество хлебных магазинов не увеличивалось, тогда как население города возросло за это время более чем на 1 млн человек, и это не считая повышенного спроса на хлеб жителей пригорода.

Были расширены возможности городских жителей получить дополнительные продукты за счет выделяемых земель. Проводилась значительная работа по созданию вокруг промышленных центров подсобных хозяйств для снабжения овощами и молочной продукцией фабричных столовых. Инициатором этого выступил коллектив Глуховского текстильного комбината. СНК СССР и ЦК ВКП(б) специальным постановлением от 7сентября 1940 г. «Об организации подсобных хозяйств огородно-овощного и животноводческого направления на предприятиях в городах и сельской местности» обязали Сельхозбанк и исполкомы выдавать предприятиям кредит и выделять земельные участки. К концу 1940 г. посевная площадь подсобных хозяйств предприятий составила 1,7 млн га. Немалую роль играли индивидуальные и коллективные огороды. В 1939 г. по данным семи отраслевых ЦК профсоюзов, количество огородников превысило 1млн человек. Железнодорожники Центра собрали со своих огородов 602тыс.т картофеля, 138 тыс.т овощей, шахтеры Донбасса – 27тыс.т картофеля, 22,6 тыс. т овощей и 40,5 тыс. т другой продукции.

Значительным подспорьем в питании рабочих семей, проживавших в небольших городах и поселках, были личные подсобные хозяйства . Доля посевов картофеля, овощей и бахчевых культур и личных подсобных хозяйствах составила 37,6% всех посевов этих культур в стране. В личной собственности граждан (без колхозников) находилось около 30% коров, около 27% свиней, свыше 10% овец от общего их поголовья в стране. Помимо того, что огородническое движение обеспечило разнообразие в рационе домашнего питания, оно являлось своеобразной «отдушиной» для бывших крестьян, пришедших на производство и служило способом поддержания сельского образа жизни.

Неотъемлемой частью жизни и быта советского рабочего стало общественное питание. Большое количество столовых, буфетов, закусочных было открыто на промышленных предприятиях. Сеть предприятий общественного питания значительно расширилась, составив в 1940 г. 87,6 тыс. единиц вместо 50,9 тыс. в 1937 г. Их услугами пользовались примерно 11 млн человек. Развитие службы питания и ее повседневная деятельность имеют большое экономическое и социальное значение. Массовое питание – одна и форм распределения продовольствия, важное звено в организации быта. Его широкое развитие приводит к сбережению значительных трудовых и материальных ресурсов. Освобождение домашних хозяек от излишней затраты времени на обслуживание семьи давало возможность женщинам включиться в сферу производства, в общественно-политическую деятельность.

Болезненной проблемой предвоенной повседневности было обеспечение рядовых граждан промышленными изделиями широкого потребления, одеждой, обувью . Как известно, при государственном централизованном распределении этих материальных средств превалирующее значение имели нужды армии. Естественно, что увеличение военных поставок легкой промышленности остро сказывалось на материальном положении общества. Здесь также ценовая политика правительства была вынужденно всецело подчинена интересам искусственного снижения товародефицита. В январе 1939 г. были введены новые повышенные розничные цены на ткани, нитки, швейные и трикотажные изделия, в марте-декабре были установлены единые по СССР розничные цены по значительному числу непродовольственных товаров (часы, ковры, клеенка, пластмассы, валяная и фетровая обувь и др.). В 1940г. продолжалось повышение цен на такие непродовольственные товары как спички, хозяйственное мыло, электролампы, кожаная и резиновая обувь, шорно-седельные товары, ряд металлоизделий и другие. Рост дороговизны на товары повседневного спроса делал их малодоступными в слоях населения даже со средним заработком. Например, в 1940 г. на приобретение тканей, одежды и обуви тратилось всего около 11,1%, а на культурно-бытовые услуги – 17,5% расходов в бюджет рабочей семьи.

Еще хуже обстояло дело с обеспечением промышленными товарами сельских жителей. В деревне наряду с государственной торговлей одним из основных каналов, по которому шла реализация промышленных изделий, была потребительская кооперация. И хотя за три предвоенных года сеть магазинов и лавок в ней (по сравнимой территории без западных областей Украины и Белоруссии) увеличилась свыше чем на 40%, уровень торговли и ассортимент товара на селе был намного ниже, чем в городе, и не соответствовал росту покупательского спроса. Общий объем промышленных товаров в торговом обороте падал из года в год. Так, в 1940 г. 5 автономных республик и 10 областей РСФСР получили рыночные фонды на ткани, обувь, швейные изделия и мебель ниже 1939 г.

Уровень обеспечения простых тружеников непродовольственными товарами достаточно наглядно характеризует их потребление на душу населения по сравнению с некоторыми развитыми странами.

Разумеется, в условиях постоянного товародефицита и ограниченной распределительной системы деформировались жизнь и быт людей . Много времени тратилось на поиски необходимых вещей, стояние в очередях. Вот письмо матери-одиночки П.Жуковой, направленное председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову 27 августа 1940 г. «Простите меня, что я обращаюсь к Вам с таким пустяковым вопросом, но я не знаю, что дальше делать. Дело в том, что я в течение нескольких воскресных дней хожу по Москве за поиском ботинок для мальчика на 9 лет № 32 и не в состоянии достать, так как их нет даже в магазинах «Люкс». В будни я работаю и не могу попасть в магазин… Я мать-одиночка, мне вообще очень трудно одной воспитывать ребенка, а здесь еще я за свои деньги не в состоянии обуть ребенка». На письме имеется резолюция: «В архив».

Сошлемся еще на один документ-дневник 25-летнего студента истфака ЛГУ Манькова за 1939 г. «Перевалило уже на второй месяц, как через день я гонюсь по магазинам в поисках мануфактуры, либо просто приличных брюк! Полное безтоварье! "Выбросят” 20-30 костюмов, а очередь выстроиться человек в 300.. У нас лучшая в мире конституция, но нет ботинок и сапог…», – зафиксировано в источнике.

Развернулась борьба с очередями в городах . Первые постановления «об упорядочении торговли и ликвидации очередей» (весна 1939 г.) касались столицы и только торговли промышленными изделиями. По мере ухудшения положения они были распространены и на торговлю продовольствием (январь 1940 г.) во многих городах РСФСР. Принятые постановления требовали выселять из городов «наехавших из разных областей спекулянтов и закупщиков на основе строгого соблюдения паспортного режима». Те же постановления запрещали создавать очереди у магазинов. За неподчинение – штраф в размере 100 руб. или привлечение к уголовной ответственности. Очереди разгоняли милицией. Но они не исчезли, а переместились во дворы после новых санкций люди перестали строиться в очереди, а просто «прогуливались» перед магазином.

Если в отношении питания и еще более в отношении промтоваров понижение материального уровня жизни в СССР больше ощущалось деревней, то ухудшение жилищных условий коснулось в первую очередь города.

Жилищное строительство при абсолютном увеличении не успевало за темпами роста городского населения. В 1940 г. в городах проживало свыше 63 млн чел. против 26 млн чел. в 1926 г. И несмотря на то, что за три года предвоенной пятилетки в городах и поселках городского типа было введено в эксплуатацию 42 млн кв. м жилой площади, нарастал острый жилищный кризис. В среднем на одного горожанина в 1940 г. приходилось 6,3 кв. м полезной площади жилищ, то есть примерно столько, сколько до 1917 г., и почти в 1,5 раза меньше, чем в середине 20?хгг., а в ряде городов и поселков и того меньше. Так, в домах Горьковского и Московского автозаводов на одного человека приходилось по 4 кв.м. Массовое распространение в предвоенные годы получило расселение в коммунальные квартиры. Новые пополнения рабочих, прибывающих из деревень, проживали преимущественно в бараках, полуподвальных помещениях и даже в землянках. Жизнь в уплотненных коммуналках, постоянно на глазах у соседей крайне изматывала большинство жильцов морально. Квартирный вопрос портил людей.

Реально отдельную квартиру могли получить только представители партийно-государственной номенклатуры, высококвалифицированные специалисты, деятели науки и культуры и отдельные стахановцы.

Обострение жилищного кризиса в предвоенное время было прямым следствием распределения материальных и финансовых ресурсов в интересах технической модернизации: плановые задания в жилищно-коммунальном строительстве имели второстепенное значение. Поэтому нередко финансовые средства, материалы и рабочие снимались с объектов жилищного строительства и направлялись на возведение заводов, транспортных магистралей и т.п. Вот одно из характерных распоряжений СНК СССР того времени: «Совнарком СССР разрешает Главлесоспирту при СНК СССР уменьшить объем капвложений на жилищное строительство с 9,3 млн руб. до 5,5 млн руб. с соответствующим увеличением капвложений на промышленное строительство».

Одновременно замедлялось и развитие жилищно-коммунального хозяйства. Во многих городах России, Украины и Белоруссии замораживалось строительство водопроводов, бань, прачечных и других коммунальных объектов. По данным Госплана СССР, в 1940 г. план жилищного строительства в системе Наркомхоза РСФСР в целом был выполнен лишь на 54%, строительства водопровода – на 95%, канализации – на 50%.

За 1938–1940 гг. были построены водопроводы в 28 городах Союза, канализация – в 12 городах. Водопроводами в стране было обеспечено 512 городов, канализацией – 193. Началась теплофикация и газификация городов. 81 город имел трамвайное сообщение.

Изменения в облике городов, рабочих поселков отразились и в изменении интерьера рабочего жилища. Постепенно в интерьере, характерном для начала 30-х годов, появляются новые черты. Из комнат и общежитий рабочих, недавно пришедших из деревни, удаляется мебель кустарной работы, в частности сундуки, баулы, табуреты и топчаны, и появляются стулья и кровати. В семьях потомственных рабочих деревянные кровати заменялись металлическими, появились клеенчатые диваны, шифоньеры с зеркалами. Из убранства исчезли домокатные шерстяные одеяла и полосатые половики, особенно распространенные в начале 30-х годов. Кровати застилали пикейными, байковыми и реже шерстяными одеялами фабричного производства. Женщины украшали жилище диванными подушками, вышитыми салфетками, дорожками. Появились и безделушки. Нередко рабочие, их семьи, отдыхая в Крыму, на Кавказе и в других местах, привозили оттуда сувениры. Жилища рабочих Предуралья, Урала и Зауралья нередко украшали изделия художественного чугунного литья каслинских мастеров и умельцев-каменотесов.

В эти годы больше стало домашних библиотек художественной, общественно-политической и технической литературы. Репродуктор, патефоны, милые рабочему человеку балалайка, гитара и гармонь прочно вошли в быт городов и рабочих поселков. Комнатные цветы оживляли интерьер рабочей квартиры. В какой бы тесноте не жили семьи, они выделяли уголок для детей младшего возраста, уголок для школьника.

В сельской местности преобладающим типом жилища был отдельный деревянный дом для каждой семьи. Однако эти дома были лишены простейших коммунальных удобств, а большинство из них – электричества. Благоустройство сел и деревень накануне войны только начиналось.

В решении проблем каждодневной жизни все большее значение стал иметь блат, который простые люди считали скрытой формой мошенничества. Это явление нашло отражение в обращениях граждан, направленных в высшие государственные инстанции. Приведем отрывок из письма рабочего П.Г.Гайтцука из г. Новгорода от 2 июля 1940 г. адресованное в СНК СССР А.Ф. Вышинскому. «В лексиконе русского языка появилось слово «блат». Я не могу Вам буквально перевести это слово, так как оно, может быть, происходит от какого-либо иностранного слова. Но зато на русском языке я его хорошо понимаю и могу перевести буквально точно… Слово «блат» означает – жульничество, мошенничество, воровство, спекуляция, разгильдяйство и т.д. … Не иметь блата это равносильно тому, что вы везде всего лишены. В магазине вы ничего не достанете. На ваши законные требования вам дадут ясный ответ. Обратитесь с просьбой – к вам будут слепы, глухи и немы. Если вам нужно достать, т.е. купить в магазине товар–нужен блат. Если пассажиру трудно или нельзя достать железнодорожного билета, то легко и просто достать по блату. Если вы живете без квартиры, то никогда не обращайтесь в жилуправление, в прокуратуру, а лучше заведите хотя бы маленький блат и сразу найдется квартира.

Если хотите отлично устроить свои личные дела по службе, за счет кого-либо другого, нарушая при этом всякую справедливость и законность, опять же обратитесь к блату. И, наконец, обратитесь вы к представителю или работнику государственной, общественной или кооперативной организации за разъяснением какого-либо личного вопроса. Попробуйте без блата чего-либо добиться. Вы разобьетесь но ничего не добьетесь». Привилегии имели работники центрального аппарата, местные партийные и советские руководители, номенклатурные кадры. Самоснабжение местных руководителей достигалось ценой ухудшения положения народных масс. Но советская элита по уровню жизни уступала богатым людям западного общества.

Привилегированное положение ответственных партийных и советских работников в закрытой системе снабжения отмечалось в архивных документах, в том числе докладных записках наркома торговли СССР А.В. Любимова в СНК СССР.

В прямой зависимости от развития одной из важнейших социальных областей – здравоохранения – находилось медицинское обеспечение населения . Общая больничная сеть в СССР к 1941 г. достигала 500 тыс. коек, из них около 170 тыс. находилось в сельской местности. В стране насчитывалось более 141 тыс. врачей (не считая зубных врачей) и 460 тыс. средних медицинских работников. Подготовка врачей и среднего медицинского персонала осуществлялась в 72 медицинских институтах и 985 медицинских школах и училищах. Однако, если абсолютные показатели развития здравоохранения в стране за последние предвоенные годы прогрессировали, то по уровню медицинских услуг населению частные показатели были довольно низкими. В среднем по СССР на 1 тыс. человек приходилось 8,2 больничных коек, а на 10 тыс. человек – 7врачей. Отсюда и начинались сложности с медицинским обслуживанием жителей городов и сел на случай военного времени и военно-медицинской подготовки Красной Армии, основу которой составляла мобилизационная готовность специалистов запаса.

В 1937 г. на предприятиях были учреждены комиссии по охране труда при профкомах и введен институт инспекторов по охране труда . Привлекались специалисты научно-исследовательских организаций по охране труда, гигиене и психологии. В 1940 г. в системе ВЦСПС было 9 институтов и 23 лаборатории охраны труда. При предприятиях создавались здравпункты, при крупных заводах – собственные амбулатории и поликлиники, а на наиболее крупных – медико-санитарные части. Они действовали на таких гигантах индустрии, как Челябинский, Сталинградский и Харьковский тракторные заводы, на Московском и Горьковском автозаводах. Вместе с тем в медицинском обслуживании рабочих строительства, транспорта, лесосплава имелись немалые трудности и упущения. Наркомздрав СССР в декабре 1938 г. принял ряд мер по улучшению медицинского обслуживания рабочих лесосплава в районных лечебных учреждениях. Повышение качества медицинского обслуживания граждан, поднятие эффективности работы лечебных учреждений оставались важнейшей задачей.

Рабочие и служащие имели право на регулярные отпуска . Женщинам-работницам до и после родов предоставлялись оплачиваемые отпуска. Только в 1940 г. многодетным и одиноким матерям были выплачены пособия на сумму 123 млн руб. Накануне войны в стране было 1838 санаторием и 1270 домов отдыха. Для летнего отдыха детей возникла широкая сеть пионерских лагерей. В 1940 г. предприятия оказывали материальную помощь и выделяли денежные средства на содержание 12тыс. пионерских лагерей.

Подводя итог разнонаправленным мерам, принятым накануне войны, следует согласиться с мнением профессора А.К. Соколова, «что они определялись не целями и задачами тоталитарного государства, а осуществлялись в порядке реакции на возникающие в стране проблемы, имеющие объективные и субъективные причины…»

В предвоенный период в СССР налицо противоречия социального характера. Для понимания политики руководства страны в социальной сфере и реалий советской действительности представляет интерес анализ общественных настроений того времени, зафиксированный в ряде источников, в том числе информационных сводках и докладах, служебных записках, сообщениях политорганов, рассекреченных и опубликованных в последние годы; письмах и жалобах в высшие эшелоны власти. Несмотря на наличие в обществе антисталинских настроений и трудности довоенной жизни, советские люди в массе своей поддерживали политику государства и в случае военной угрозы были готовы защищать свою Родину.

Архив журнала
№3, 2014№4, 2014№5, 2014№6, 2014№7, 2014№8, 2014№9, 2014№10, 2014№11, 2014№12, 2014№1-2, 2015№3, 2015№4, 2015№12-1, 2013№11, 2013№10, 2013№9, 2013№8, 2013№2, 2013№12, 2012№11, 2012№10, 2012№9, 2012№7, 2012№6, 2012№5, 2012№1, 2012№12, 2011№2, 2013
Поддержите нас
Журналы клуба