Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Мир и политика » №9, 2012

Базанов С.Н.
Крестьянская армия после первых поражений в ноябре 1917 – марте 1918 г.

Прежде всего необходимо пояснить, что в соответствии со сложившейся в военной науке терминологией под общей демобилизацией понимается перевод вооруженных сил и народного хозяйства с военного положения на мирное, а демобилизация собственно вооруженных сил заключается в их сокращении до штатов мирного времени путем расформирования воинских частей и соединений, штабов и учреждений, созданных в военное время, увольнении излишнего личного состава в запас и возвращении в народное хозяйство техники и имущества, изъятых при мобилизации.

Характерными чертами демобилизации действующей армии в указанный период являются, во-первых, то, что она началась еще во время войны, даже до заключения перемирия с противником, во-вторых, конечной ее целью был полный роспуск вооруженных сил. Причинами же этого радикального шага стали бурные события 1917 г. в России, в результате которых произошел развал армии.

Каким образом Советской власти удалось менее чем за четыре месяца (с середины ноября 1917 г. до весны 1918 г.) демобилизовать миллионы фронтовиков? Надо сказать, что процесс демобилизации, развернувшийся в действующей армии к середине ноября, был неразрывно связан с декретом о мире. Как известно, на фронте он начал воплощаться в жизнь с ленинского призыва выбирать «тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем», переданного 9 ноября по радиотелеграфу и адресованного солдатам. В телеграмме указывалось, что Совнарком дал солдатам на это права. Поводом к такому неординарному шагу явился отказ временно исполняющего должность Верховного главнокомандующего генерал-лейтенанта Н.Н.Духонина выполнить распоряжение СНК о немедленном вступлении в переговоры о перемирии с противником.

Следует напомнить, что привлечение солдат к выполнению этой несвойственной им задачи сильно подорвало и без того уже едва державшуюся дисциплину на фронте. После ленинского обращения отношение к заключению перемирия стало главным признаком, по которому вся армия разделилась на два лагеря. Противники заключения перемирия относились к лагерю «врагов» (практически весь офицерский корпус и руководство эсеро-меньшевистских солдатских комитетов), сторонники же составили большинство рядового состава, который в условиях начавшейся демократизации перестал подчиняться командованию.

В создавшейся обстановке Совнарком 10 ноября принял декрет «О постепенном сокращении численности армии». Согласно ему в бессрочный запас увольнялись солдаты призыва 1899 г. В тот же день декрет по радиотелеграфу был передан в штабы всех фронтов и армий. Он сильно взбудоражил солдатские массы и породил множество недоразумений из-за своей расплывчатости и нечеткости. Главное, в декрете не было указано, кто должен был отвечать за проведение демобилизации.

Поспешность в проведении демобилизации (буквально на следующий день после ленинского обращения к солдатам), несомненно, была вызвана не просто проблемой дезертирства, а массовым самовольным уходом солдат с фронта после объявления декретов, особенно о земле. Крестьяне, одетые в солдатские шинели, торопились успеть к земельному дележу. Так, в сводке сведений, отправленной 11 ноября из штаба 1-й армии Северного фронта в Ставку, сообщалось: «Количество дезертиров увеличивается, отпускные во многих случаях совершенно не возвращаются». С другого фланга театра военных действий - Румынского фронта из штаба 8-й армии в тот же день в Ставку пришло сообщение, в котором также отмечалось, что количество дезертиров непрерывно растет и что «письма из тыла о страшной дороговизне, отсутствии многих продуктов, почти голод вызывают у солдат сильное беспокойство за свои семьи и создают стихийную тягу в тыл, которая выливается в форму дезертирства и постановлений комитетов о разрешении отпусков по уважительным причинам».

Ставка, регулярно получая из штабов фронтов и армий сводки сведений о настроении, требовала обязательно указывать данные о количестве дезертиров. Тревожные сводки, направленные в Ставку в ноябре, постоянно содержали сведения о значительном количестве дезертиров. В целом за ноябрь и первую декаду декабря только на Северном и Западном фронтах число солдат уменьшилось более чем на 26 процентов. Из них не более 11 процентов приходилось на демобилизованных, следовательно, не менее 15 процентов фронтовиков дезертировали или не возвратилось из отпусков.

Остановить дезертирство в этот период было, по сути, некому: офицерский корпус в связи с проведением демократизации повсеместно отстранялся от командования, большевистские ревкомы и большевизированные солдатские комитеты боролись за власть, одновременно проводя и демократизацию и заключение локальных перемирий с противником.

В этой связи заслуживает внимания оценка деятельности большевистских ревкомов, данная 27 ноября начальником штаба главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерал-лейтенантом Н.Н.Стоговым в разговоре по прямому проводу с начальником штаба Ставки генерал-майором М.Д.Бонч-Бруевичем: «...мы стоим перед неизбежным следствием, что корпус офицеров и командный состав, терроризированный и фактически лишенный всяких прав, так или иначе вынужден будет оставить армию и последняя будет самоуправляема выборными лицами, которые, как показывает жизнь, далеко не всегда являются подготовленными... Между тем мы стоим перед самочинной демобилизацией, которая, на мой взгляд, опаснее для Родины, чем нашествие грозной армии противника». Далее генерал заключил, что «более или менее безболезненное осуществление демобилизации возможно только при наличии (в войсках и штабах. - С.Б.) лучших сил офицерского состава... Если не будут приняты какие-либо чрезвычайные меры, то при настоящем течении жизни мы идем с каждым днем все ближе и ближе к ужасной развязке, когда дезорганизованная голодная армия двинется в тыл и уничтожит свое же Отечество».

Фактически создавшаяся в послеоктябрьский период обстановка гражданской войны в действующей армии не только усилила никем не пресекавшееся массовое дезертирство, но и породила процесс самочинной демобилизации, то есть проходящей вне общего плана, незаконно, по собственной инициативе местных солдатских организаций. Обстановку накалял разразившийся в конце октября - ноябре острый продовольственный кризис на фронте, вызванный, во-первых, всероссийской железнодорожной забастовкой, объявленной Викжелем (Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза), как известно, в связи с Октябрьским вооруженным восстанием в Петрограде, а во-вторых, усилением разрухи на транспорте вследствие ухудшения общей экономической ситуации в стране.

Эти обстоятельства заставили Совнарком вплотную заняться проблемой демобилизации армии. На 26 ноября в Петрограде был назначен Всероссийский съезд по продовольствию, снабжению и демобилизации армии. Но так как фронтовых представителей собралось мало, он объявил себя совещанием по продовольствию. Совещание открыл нарком по военным делам Н.И.Подвойский и поставил перед делегатами две задачи: обеспечить продовольствием армию и выработать условия и порядок ее демобилизации. Этим совещание и ограничилось. В конце его работы был сформирован Центральный комитет по снабжению и продовольствию армии.

На 28 ноября в Петрограде вновь было назначено открытие съезда по демобилизации армии, однако опять ввиду недостаточного числа делегатов было проведено совещание. Председателем избрали заместителя наркома по военным делам, комиссара по демобилизации армии М.С.Кедрова. Совещание посчитало себя неправомочным решать сложные вопросы демобилизации и приняло решение созвать 15 декабря общеармейский съезд, посвященный этой проблеме. Для подготовки съезда делегаты избрали из своего состава организационное бюро. В заключение совещание приняло достаточно расплывчатую резолюцию, в которой подчеркивалась необходимость еще до начала общей демобилизации приступить к увольнению в запас военнослужащих возможно большего числа сроков призыва. Таким образом, оба совещания так и не приступили к выработке программных документов о планомерной демобилизации, а перепоручили это важное дело назначенному на середину декабря общеармейскому съезду.

Обстановка на фронте тем временем продолжала ухудшаться. Не имея от СНК конкретных указаний по проведению демобилизации, действующая армия вынуждена была решать этот вопрос самостоятельно. В этот период (конец ноября - первая половина декабря) в действующей армии проходили фронтовые и армейские съезды, не последнее место в повестке дня которых занимали вопросы демобилизации. Так, на состоявшемся в Пскове 28 ноября - 2 декабря 1-м съезде солдатских депутатов армий Северного фронта была принята резолюция о демобилизации армии, определившая ее организационные основы. Подчеркивалось, что ее следует проводить строго по срокам призыва, начиная со старших годов (1900 г.). Особо указывалось на необходимость создания комиссии по демобилизации при фронтовом солдатском комитете, которая должна руководить деятельностью демобилизационных комиссий. В ряде частей и соединений фронта, согласно этой резолюции, к тому времени большевизированными солдатскими и военно-революционными комитетами были образованы демобилизационные комиссии. Однако их деятельность часто сопровождалась неразберихой и проявлением местничества. Например, на заседании ВРК 1-го Кавказского стрелкового полка (1-я армия), состоявшемся 1 декабря, была избрана полковая демобилизационная комиссия, сразу приступившая к работе. Вскоре при исполкоме этой армии была создана армейская демобилизационная комиссия, и между двумя комиссиями начались неизбежные трения. Состоявшийся 14 декабря малый съезд солдатских депутатов 1-й армии вынужден был отметить, что «если начатые работы комиссией будут расстраиваться самочинной демобилизацией отдельных частей на местах, то этой работы демобилизационной комиссии привести в исполнение не придется, а поэтому малый съезд обращается с призывом к товарищам солдатам выждать терпеливо на местах общих распоряжений от армейской демобилизационной комиссии». Кроме того, съезд призвал корпусные и дивизионные солдатские комитеты «организовать у себя демобилизационные комиссии, чтобы приступить к проведению в жизнь всех постановлений армейской демобилизационной комиссии и отнюдь не заниматься демобилизацией сепаратным образом».

Такие съезды с той же повесткой дня вскоре состоялись на соседних - Западном и Юго-Западном фронтах. В Могилеве с 11 по 16 декабря работал общеармейский съезд при Ставке, на котором присутствовали 46 делегатов от частей и соединений действующей армии. Среди других в повестке дня стоял вопрос о демобилизации. Съездом было принято постановление о создании во всех частях и соединениях демобилизационных комиссий для осуществления практических мер по демобилизации армии.

Таким образом, в период с конца ноября по середину декабря действующая армия сама приступила к решению проблемы демобилизации, создавая в различных частях и соединениях демобилизационные комиссии. Но единого координационного центра, ведающего вопросами демобилизации, так и не было образовано. Созданные же демобилизационные комиссии (далеко не повсеместно) еще только разворачивали свою деятельность, руководствуясь разработанными на местах нормативными документами. Этим комиссиям приходилось прилагать значительные усилия для борьбы с захлестывающей действующую армию волной самочинной демобилизации. В многочисленных сводках сведений о настроении на фронте, поступавших в Ставку в этот период, постоянно отмечались участившиеся случаи этого тревожного явления.

Следует напомнить, что параллельно с малоуправляемой демобилизацией шел процесс перемирия с противником. Как известно, после подписания локальных соглашений на всех пяти фронтах советской делегацией была достигнута договоренность об общем перемирии с противником, вступившим в силу 4 декабря. Для процесса демобилизации это событие имело немаловажное значение, так как у большевизированных солдатских комитетов и большевистских ревкомов, занятых до этого в основном борьбой за власть и вопросами достижения перемирия, высвободилось время и появились возможности для более четкого руководства процессом демобилизации, хотя как было сказано ранее, ни опыта, ни единых нормативных документов они не имели и действовали на свой страх и риск, нередко внося разброд и сумятицу в солдатские умы и фактически провоцируя рядовой состав на противоречащие понятию о воинском долге поступки.

Таким образом, в начале декабря вопрос о перемирии с противником на фронте был решен Совнаркомом. Однако не менее важная проблема демобилизации практически не сдвинулась с места, если не считать единственного декрета о демобилизации военнослужащих призыва 1899 г., о котором говорилось ранее, вызвавшего столько волнений у солдат, и двух бесплодных попыток созвать общеармейский съезд по демобилизации. И это несмотря на то, что в армии в этот период набирала силу самочинная демобилизация.

В такой обстановке 15 декабря наконец открылся Общеармейский съезд по демобилизации армии. Он проходил в Петрограде до 3 января 1918 г. На съезде присутствовали 272 делегата от Советов рабочих и солдатских депутатов, фронтовых, армейских и корпусных солдатских комитетов и др. 230 делегатов были с правом решающего голоса. В составе делегатов насчитывалось 119 большевиков и 45 левых эсеров. Основной задачей съезда стала выработка мер по внесению организованности и порядка в демобилизационный процесс в армии, а также обсуждение проблем создания новых вооруженных сил.

Участники съезда разделились на четыре секции. В первой рассматривались вопросы организации новой армии, во второй - общие вопросы демобилизации (порядок увольнения, вопрос об оружии и другие), в третьей - технические вопросы демобилизации (транспорт, материально-техническое снабжение), в четвертой - организация управления демобилизацией. Разделение на секции позволило глубоко и детально проработать все вопросы демобилизации, а имевшийся у части делегатов некоторый опыт в этом деле - избежать ряда ошибок. Так, 21 декабря съезд принял актуальное и, как показало время, верное решение о порядке демобилизации, согласно которому следовало «при общей демобилизации увольнение производить в порядке старшинства сроков призыва начиная со старшего». Это позволило решить острый вопрос, вызывавший споры среди солдат. Дело в том, что часть солдат старших возрастов была мобилизована лишь в 1916 г. и фронтовики «со стажем» считали несправедливым начинать демобилизацию по возрасту, то есть по срокам призыва, требуя, чтобы главным принципом очередности демобилизации был срок пребывания на фронте. Однако если бы такой принцип был принят, он лишь запутал бы дело и сильно задержал бы сроки демобилизации.

Впоследствии были объявлены сроки демобилизации отдельных возрастов призыва. Вышеупомянутым декретом от 10 ноября демобилизовывались солдаты 1899 г. призыва, затем до конца декабря 1900 и 1901 гг., 3 января 1918 г. была объявлена демобилизация солдат призыва 1902 г., 10 января - 1903 г., 16 января - 1904-1907 гг., 29 января - 1908-1909 гг., 16 февраля - 1910-1912 гг., 2 марта - 1913-1915 гг. солдаты последних четырех годов призыва (1916-1919 гг.) были демобилизованы до 12 апреля. Такой подход внес некоторую организованность в дело демобилизации и отчасти успокоил солдатские массы.

На съезде были разработаны и приняты также важные постановления, связанные с процессом демобилизации и касающиеся военного имущества, оружия и т.д., поскольку на повестке дня стоял вопрос о создании новой армии, которую необходимо было вооружить и обмундировать, а солдаты старой армии требовали раздела военного имущества и сохранения за демобилизуемыми фронтовиками личного оружия.

Солдатским и военно-революционным комитетам постоянно приходилось разрешать конфликты, связанные с разделом военного имущества между демобилизованными солдатами. Об этом постоянно сообщалось в донесениях и сводках сведений о настроении, поступавших в Ставку в декабре-январе. Так, из одной из частей 5-й армии Северного фронта в январе доносили, что в Двинске из денежного ящика увольнявшиеся от службы солдаты похитили 80 тыс. рублей, а в 302-м пехотном Суражском полку разграбили цейхгауз, забрав имущество на 40 тыс. рублей. В донесении отмечалось, что все демобилизуемые солдаты в категорической форме требовали «нового обмундирования, обуви, раздела экономических сумм или денежных пособий». В конце декабря в 1-й и 2-й пулеметных командах 182-го пехотного Гроховского полка 11-й армии Юго-Западного фронта демобилизуемые солдаты пытались поделить имущество этих подразделений. Инцидент рассматривался на заседании демобилизационной комиссии при полковом ревкоме. В принятой резолюции отмечалось, что «полковой ВРК резко осуждает товарищей пулеметчиков /за/ намерения расточ/ить/ имущество, так как таковое есть общенародное достояние. /Он/ категорически требует от комитетов и командного состава пулеметных команд никаких самочинных действий не допускать».

Весьма острый характер приняла в действующей армии и проблема оружия. Вопрос о том, оставлять ли демобилизуемым солдатам винтовки, приобрел политическую окраску. Солдаты стремились унести их с собой. Здесь следует напомнить, что первый декрет СНК о демобилизации от 10 ноября однозначно давал ответ на этот вопрос: оружие следует сдавать полковым комитетам. Но так как данный декрет касался увольнения солдат только призыва 1899 г., то его не приняли как общую директиву. Солдаты настаивали, чтобы оружие было сохранено за ними, принимая на митингах, фронтовых и армейских съездах соответствующие резолюции, наказы, решения. В наказе своему делегату, избранному в начале декабря на 3-й чрезвычайный съезд солдатских депутатов 3-й армии Западного фронта, солдаты 8-й пехотной дивизии внесли в пункт о демобилизации требование о том, «чтобы увольняемые домой отправлялись с оружием в руках». Аналогичных наказов и резолюций было немало. Зачастую солдатские и военно-революционные комитеты, не желая вступать в конфликт с солдатами, удовлетворяли эти требования. Так, к примеру, поступил в 7-й армии Юго-Западного фронта созданный 16 декабря демобилизационный комитет при ВРК 21-й пехотной дивизии. Проводя увольнение от службы солдат 1900 и 1901 годов призыва, демобилизационный комитет постановил: «Увольнять с оружием тех, у которых таковое имеется на руках». То же сообщалось и в рапорте штаба Кавказской армии, отправленном 22 декабря в штаб Кавказского фронта: в 24-м Кавказском стрелковом полку «по постановлению полкового комитета увольняемые домой и в отпуск уходят с винтовками».

Нередки были и случаи самовольного уноса оружия. В докладе, поступившем 16 декабря в Ставку с Юго-Западного фронта, в частности, сообщалось, что стрелки 5-й Донской казачьей дивизии, подлежащей расформированию, «винтовок не возвращают». Командование пыталось предотвратить подобные случаи. Так, выборный главнокомандующий армиями Западного фронта большевик прапорщик А.Ф.Мясников (настоящая фамилия Мясникян) в специальном приказе, изданном в начале декабря, писал: «До моего сведения дошло, что солдаты, увольняемые от службы... при своем отъезде из частей берут с собой для отвоза на родину оружие и снаряжение. Это совершенно недопустимо. Прошу указанное теперь же разъяснить солдатам и ответственность за неисполнение настоящего моего приказания возлагаю на соответствующие комитеты и командный состав». Как воспринимались в войсках подобного рода приказы, можно судить по тому, что редакция опубликовавшей распоряжение А.Ф.Мясникова газеты «Известия ВРК 3-й армии» сочла возможным в том же номере напечатать и подборку наказов солдат, выражавших требование демобилизовать их только с оружием.

13 декабря Верховный главнокомандующий большевик прапорщик Н.В.Крыленко направил в войска телеграмму, в которой объявлялось, что «согласно полученному от народных комиссаров извещению в настоящее время разрабатывается план перехода от постоянной армии к всеобщему вооружению народа, ввиду чего приказываю солдатам, увольняемым от службы, оружия и снаряжения не выдавать».

Общеармейский съезд по демобилизации вопрос об оружии трактовал в близком к приказу Н.В.Крыленко духе. В своем решении, принятом 2 января 1918 г., съезд указал, что «при частичной демобилизации солдаты отпускаются на родину без оружия», при общей же демобилизации, которая будет проведена только после заключения мирного договора с противником, «все оружие равномерно распределяется по территории Российской республики» по указанию ВЦИК Советов и «по его же указанию определяется и способ вооружения народа».

Ясность, внесенная Общеармейским съездом во многие спорные вопросы, позволила местным демобилизационным комиссиям в дальнейшем проводить демобилизацию более организованно и планомерно, да и сам процесс пошел намного быстрее. Если за ноябрь-декабрь были демобилизованы военнослужащие трех возрастов призыва, то за один январь домой были отпущены фронтовики восьми возрастов призыва (с 1902 по 1909 гг.).

Однако и в январе 1918 г. процесс демобилизации не везде проходил гладко. Если на ближних фронтах - Северном, Западном и отчасти Юго-Западном - он шел относительно спокойно, то на дальних - Румынском и Кавказском - дело обстояло иначе. На Румынском фронте работа по демобилизации серьезно осложнялась враждебными действиями Центральной Рады и командования румынских войск, стремившихся завладеть огромным военным имуществом русской армии. Чтобы не допустить вооруженных столкновений с румынскими войсками и украинскими вооруженными формированиями, Верховный главнокомандующий Н.В.Крыленко 8 января отдал приказ о выводе с территории Румынии армий фронта. В нем предписывалось «немедленно приступить к организации планомерного отхода частей с территории Румынии».

Такие вынужденные действия, естественно, вносили коррективы в процесс демобилизации. Местным большевизированным солдатским комитетам приходилось в сжатые сроки решать эти проблемы. В целом солдатские организации частей и соединений Румынского фронта, преодолевая огромные трудности, смогли организовать планомерный отход значительной части войск и вывоз военного имущества с территории Румынии в тыл - районы Тирасполя, Луганска и другие, где в марте - начале апреля и была завершена демобилизация.

На Кавказском фронте демобилизация войск также проходила в условиях отхода в тыловой район. В приказе ВРК Кавказской армии от 31 декабря 1917 г. предписывалось всем военно-революционным комитетам частей и соединений фронта «немедленно приступить к планомерному отводу значительной части войск, оставив необходимые позиционные заслоны по охране для складов, средств связи и транспорта». В изданном в тот же день другом приказе армейского ВРК солдатам разъяснялось, что «оружие может быть оставлено в руках эшелонов, уходящих в полном порядке с фронта, или команд, увольняемых со службы, и отпускных, идущих организованно под командой. У солдат, уходящих с фронта самовольно, одиночным порядком, оружие должно отбираться на одной из узловых станций Закавказской железной дороги». Такие меры принимались для того, чтобы оружие и другое военное имущество было сохранено и доставлено в пункты расформирования воинских частей, а также не стало добычей местных вооруженных формирований, созданных Закавказским комиссариатом. Как и на других фронтах, на Кавказском были почти повсеместно созданы демобилизационные комиссии. Начало их созданию положил приказ ВРК Кавказской армии № 6 от 2 января 1918 г., опубликованный 14 января в «Известиях Бакинского Совета». 7 марта ВРК Кавказской армии опубликовал постановление о завершении демобилизации на Кавказском фронте, в котором говорилось: «Всем уволенным солдатам военно-революционные комитеты должны оказать содействие охраной и сопровождением бронированными поездами при передвижении безоружных эшелонов».

По подсчетам исследователя Е.Н.Городецкого, около половины действующей армии было демобилизовано еще до заключения Брестского мира. Темп демобилизации с начала января все время нарастал и достиг пика к середине февраля.

Одновременно с демобилизацией Совнарком предпринимал усилия по созданию новой армии. 15 января 1918 г. В.И.Ленин подписал декрет о создании Красной Армии. Однако в действующей армии организованная большевизированными солдатскими комитетами и ревкомами кампания по записи добровольцев в новые вооруженные силы не принесла ощутимых результатов. Так, по подсчетам исследователя П.А.Голуба, фронт дал к весне 1918 г. только около 70 тысяч добровольцев, что равнялось приблизительно одному проценту (как известно, осенью 1917 г. в действующей армии находилось около 7 млн. человек).

Продолжались и мирные переговоры советской делегации с представителями стран германского блока, начатые в декабре в Брест-Литовске. К концу января германская сторона стала вести переговоры в ультимативном тоне, хотя ультиматума не предъявляла. Однако глава советской делегации Л.Д.Троцкий 28 января, как известно, выступил с декларацией о том, что Советская Россия войну прекращает, армию демобилизует, а мира не подписывает. В тот же день он, без согласования с Совнаркомом послал телеграмму главковерху Н.В.Крыленко, в которой потребовал немедленно издать приказ по действующей армии о прекращении состояния войны с державами германского блока и о демобилизации русской армии. Н.В.Крыленко также без согласования с СНК рано утром 29 января издал и отправил на все фронты приказ о прекращении военных действий и о демобилизации армии. Содержание телеграммы стало известно солдатам. Узнав об этом распоряжении, В.И.Ленин предписал Ставке немедленно отменить его.

Германская сторона заявила, что неподписание Россией мирного договора автоматически влечет за собой прекращение перемирия. После этого заявления советская делегация покинула Брест-Литовск. 16 февраля глава германской делегации генерал-майор М.Гофман уведомил советского представителя А.А.Самойло, оставшегося в Брест-Литовске, что 18 февраля в 12 часов дня Германия начнет наступление на Восточном фронте.

Возобновление 18 февраля 1918 г. германской стороной после долгого перерыва боевых действий ускорило развал действующей армии и стало причиной окончательной потери ею боеспособности. Только этим можно объяснить, почему немцы с легкостью захватили значительные территории страны и большое количество военного имущества. Застигнутые врасплох в местах дислокации войска Северного и Западного фронтов (армии других фронтов, как уже отмечалось, были к тому времени в основном отведены в тыл), понесли серьезный урон. Большое количество штабов, учреждений и частей попало в плен. Особенно сильно пострадали армии Западного фронта, где, как известно, в плен попал даже штаб фронта, расположенный в Минске. Неразбериха, царившая в управлении войсками, не позволила оперативно реагировать на неблагоприятное развитие событий, а потеря штабов, особенно фронтового, еще более усилила дезорганизацию. Нарушилась связь с частями и соединениями Западного фронта. На Северном фронте были оставлены Двинск, где находился штаб 5-й армии, и другие города. В эти дни В.И.Ленин признал, что большевики «смотрели сквозь пальцы на гигантское разложение быстро демобилизующейся армии, уходящей с фронта». Он получал «мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожать все и вся при отступлении; не говорим уже о бегстве, хаосе, безрукости, беспомощности, разгильдяйстве». В такой обстановке в ночь на 24 февраля ВЦИК Советов и Совнарком приняли германские условия и немедленно сообщили об этом правительству Германии. Противник приостановил наступление.

После прекращения наступления германских войск планомерная демобилизация действующей армии была продолжена. Уже 2 марта, то есть за день до подписания Брестского мира, приказом Комиссариата по военным делам была объявлена одновременная демобилизация следующих призывных годов - с 1913 до 1915 гг. включительно. Солдаты последних годов призыва демобилизовывались в середине марта - первой половине апреля в тыловых районах страны.

После заключения Брестского мира на фронте остались лишь небольшие отряды завесы. Она как известно, была создана Высшим военным советом для обороны демаркационной линии, установленной по условиям Брестского мира. 9 марта постановлением СНК Н.В.Крыленко был освобожден от обязанностей главковерха. 16 марта специальным приказом врио начальника штаба Верховного главнокомандующего прекратила свою деятельность Ставка, а 27 марта последовал приказ Наркмовоена о расформировании и ликвидации штабов, управлений и солдатских комитетов. На этом русская армия прекратила свое существование.

Закономерен вопрос, за счет чего все же удалось растянуть во времени процесс демобилизации и предотвратить обвальный стихийный уход с фронта многомиллионных солдатских масс? Это объясняется многими причинами. Одна из них кроется в политических настроениях и психологии солдат-фронтовиков. Большинство их, как известно, приняло Советскую власть как свою и доверяло ей, что подтверждает, например, знакомство с опубликованными и хранящимися в архивах письмами воинов домой, в центральные и местные органы Советской власти. Кроме того, часть крестьян, одетых в солдатские шинели, составлявших большую часть рядового состава, не решалась самовольно покинуть фронт из-за опасения лишиться каких-либо привилегий и льгот при разделе земли, на которые они рассчитывали. Наконец, надо признать и роль многих солдатских и военно-революционных комитетов, терпеливо разъяснявших однополчанам пагубность дезертирства.

К сказанному следует добавить, что ряды действующей армии сокращались и за счет экстренных мер военно-политического характера. Начиная с первых послеоктябрьских дней, с фронта то и дело снимались по приказу Советского правительства отдельные части и соединения для ликвидации очагов начавшихся в стране мятежей. Как правило, после выполнения таких заданий войска обратно на фронт не возвращались. Далее, уже в январе 1918 г. из солдат-фронтовиков ревкомы стали создавать первые части Красной Армии, которые отправлялись на фронты разгоравшейся Гражданской войны. Кроме того, создавались национальные вооруженные формирования. Особенно большой размах приняла так называемая украинизация частей и соединений на Юго-Западном и Румынском фронтах. Украинизированные части по приказу Центральной Рады также снимались с фронта и назад не возвращались. Аналогичный процесс разворачивался и на Кавказском фронте.

Наконец, под разными предлогами с фронта уходила значительная часть офицерского корпуса, лишившаяся своих должностей в результате перевыборов командного состава. Офицеры отправлялись как домой, так и на фронты начавшейся Гражданской войны.

Экономические, социально-политические и военно-стратегическиепоследствия демобилизациирусской армии во время Первой мировой войны настолько разнообразны и противоречивы, что заслуживают отдельного рассмотрения. Однако целесообразно хотя бы кратко сказать о некоторых проблемах и связанных с ними исторических уроках, представляющих известный интерес и с точки зрения возможностей оптимизации современного процесса сокращения численности личного состава Вооруженных сил в рамках проводимой военной реформы.

Прежде всего является бесспорным тот факт, что мобилизация, в силу сложившихся обстоятельств проводившаяся Советским правительством в очень быстром темпе, а главное – без предварительной выработки четкого плана и развернутой поэтапной программы, обернулась огромными издержками материального, морального и гуманитарного характера. Чрезмерное преувеличение роли «революционного творчества солдатских масс» в демобилизационном процессе, очевидно неизбежное в условиях недостатка опыта и управленческой грамотности многих председателей ревкомов и советских комиссаров в действующей армии, в корне подрывало воинскую дисциплину, способствовало возникновению у части фронтовиков настроений вседозволенности, нежелания подчиняться кому-либо, толкало армию на грань хаоса и анархии. Недостаток компетентности в военных вопросах у некоторой части представителей Советской власти в действующей армии в сочетании с подозрительным отношением к генералам и офицерам, в частности нежеланием прислушиваться к их рекомендациям и советам, серьезнейшим образом мешал оптимизировать проводившиеся мероприятия. Среди председателей ревкомов поначалу наблюдалась некая эйфория по поводу возможности решить все проблемы, связанные с демобилизацией, росчерком пера или выступлением на солдатском митинге.

Не подлежит сомнению, что важнейшие структуры военного управления того времени – Главный штаб, Военное министерство, Ставка Верховного главнокомандующего – по разным причинам временами оказывались вообще отстраненными от процесса демобилизации. Некоторые военные специалисты высшего звена сами придерживались пассивно-созерцательной позиции, поскольку с недоверием или враждебно относились к Советской власти и даже пытались саботировать реализацию намеченного. Это порой создавало в важнейших органах военного управления атмосферу, в которой деловое сотрудничество в демобилизационных и других делах было невозможным.

Наконец, сама Гражданская война показала, сколь велика для судеб страны важность продуманного решения проблемы социальной защиты демобилизованных солдат и офицеров и их адаптации к мирной жизни. Разумеется, в условиях разрухи, сильнейшего экономического кризиса и острой политической борьбы говорить о каких-то социальных гарантиях возвращавшихся домой фронтовиков было бы лицемерием (хотя декрет о земле как раз и можно рассматривать в качестве важнейшего политического и социально-экономического обязательства Советского правительства). Тем не менее совершенно очевидно, что значительная часть фронтовиков, брошенных практически на произвол судьбы и долгое время считавших винтовку чуть ли не единственным средством к существованию, как раз и явились тем «горючим материалом», который питал полыхавший по всей стране факел Гражданской войны. Достаточно вспомнить махновщину на Украине и антоновщину в Тамбовской губернии.

И все же встает вопрос: можно ли было избежать полной демобилизации и сократить армию пусть даже в несколько раз, избавившись от «шкурных» и контрреволюционных элементов, оставив в ней преданных Советской власти бойцов и командиров? К тому же на выборах в Учредительное собрание, состоявшихся в действующей армии в ноябре 1917 г., за большевиков проголосовало около 40% фронтовиков, и на эту революционную часть солдатской массы могло бы рассчитывать Советское правительство. Да, это было возможным, и так думали в то время многие большевики, в том числе В.И. Ленин. Однако после возобновления германской стороной военных действий в феврале 1918 г., показавших полную неспособность старой армии даже к обороне, отбросив иллюзии относительно революционности действующей армии, он сделал вывод: всякие попытки ее сохранить не только бесполезны, но опасны. «Крестьянская армия, - писал В.И. Ленин, - невыносимо истомленная войной, после первых же поражений – вероятно, даже через не месяцы, а через недели – свергнет социалистическое рабочее правительство».

Архив журнала
№3, 2014№4, 2014№5, 2014№6, 2014№7, 2014№8, 2014№9, 2014№10, 2014№11, 2014№12, 2014№1-2, 2015№3, 2015№4, 2015№12-1, 2013№11, 2013№10, 2013№9, 2013№8, 2013№2, 2013№12, 2012№11, 2012№10, 2012№9, 2012№7, 2012№6, 2012№5, 2012№1, 2012№12, 2011№2, 2013
Поддержите нас
Журналы клуба