ÉTAT

триггер осени щелкнет на уровне первого этажа
совсем у земли постепенно захватит кладку
поднимется к полуприкрытым окнам к полу
прикрытому окну на предательство на убийство
я решусь для тебя воздух осени чистый хотя
и прячут тебя в коридорах наполненных холодом
среди приставов среди пассажиров метро между
этих и тех но занавеска волнуема ветром колеблются
контуры в такт мотылькам и уносит в сторону
сокольников нелепые их оболочки к мамлеевским
полям драгоценную чешую но что пряталось
во дворах в огороженных рынках почти
позабылось хотя слышно стучат под тропами
парка детали машины так что суставы детей
и предателей отзываются радостно и поет
стадион размещенный над горизонтом

ТМЕСИС

вызванный в парк в отчетливом ритме
раскачивающий ветви полы одежды
те же привычки после двадцати или
более лет припоминает колебания
воздуха запотевшие окна транспорта тогда
они ехали с ней куда-то дорожная колея
растворялась в почти сожженном поле
и подташнивало хотя может быть в тот раз
он уже был один не в силах преодолеть
накатывающее отчуждение или спазм
(все равно духота все равно это
отвращение) остановка среди заброшенных
дачных участков с кучами щебня
осколками кирпича и змеящейся
пыльной травой и как убивали его
на этой траве между осколками
кирпича как потом выжигало траву
до трухи и узорилась почва и снова
смотрел на желтевшую равнину
ощущал почти рассыпчатый воздух
за стеклами меланхолию отравленного
горизонта и в областных центрах
среди невысоких строений искали его
выволакивали из кофейни но кажется тогда
удалось пройти переулками и вот
две таблетки антипаркинсонического
средства с утра несколько наименований
ноотропов и сдавливающий виски горизонт
титанический огонь в исполосованной
авиаторами атмосфере продолжительный сон
еще более продолжительный сон и тот же
вид на сдвигающиеся строения растворенную
почву и дымящиеся леса от которых
сдавливает диафрагму и расходятся затененные
фигуры по краям железнодорожных путей
пересекая границу в клади ручной
в скомканных простынях но вместе
с ним все увереннее двигаясь по восточной
окраине в то время как спит он по-прежнему
прислонившийся к горизонту среди дымных
растений или в плацкарте приоткрывая глаза
на каждой станции когда снова нечем дышать
взгляд останавливается на монументах скрытых
между деревьев постройках раскалывается
сон и продолжается снова на укрытом листвой
бульваре пока движется воздух над стертыми
одеждами и беспомощной географией только
к вечеру они расходятся по домам к вечеру
можно двигаться парками где окрашивает
трава сочленения брусчатки на которой
лежит пока длится сон только лежит

* * *

маленькое животное
в беге застывшее
с головою пробитой
в осклизлой пыльце
фабула стихотворения
поэтессы чарыевой

как несли его два
постструктуралиста по
весеннему переулку
и плацентарной сыростью
веяло распределяя
тяжесть его

поскрипывало электричество
в отверстии запечатанном
травой что ты пленкой еле
заметной если травой
заскрежетало бы что-то
взвилось зашипело

или вытянулось в еле заметную нить
реставрационных работ охвативших
асбестовой пылью утомленных мигрантов
радостных в пятничный вечер
позабывших о выморочной духоте

ПЕРИФРАЗ ЭКФРАЗИСА

дароносица scum через ряд инфильтраций
в этом уже человеческом воске
восстает как положено ей из асбеста
и просверлены легкие там где крепления
где вкрапления мрамора в теле слоистом
наполнившем этот резервуар

пусть везут многочастного голема
обитателям подмосковных объемов туда
к продуктовым палаткам застекленным балконам
где сквозь шлюзы столичного воздуха
продернут ее отпечаток ее проносящейся
на теплых крыльях летних темнот

* * *

так вступают по выровненным
водным и наносным скользят
за все мертвое встать готовые
против всего живого не подумай
не кадавры разъятые не рассыпчатые
старики в диссидентских хламидах
но сбивчивый сумрак бесконечного
стихотворения по запястьям пущенный
в прикосновеньях проявленный жест
и вот по слякоти в районе шведского
тупика пробираешься овладевая
снегом в гортань вцепившимся
не встретить ни одного в сквозящих
просветах пока мостовая дрожит
проникающим из глубины

* * *

под высокими потолками так может
смотреть сквозь наросты пурпурные
покачиваясь позванивать колокольчик
да книжку пемзой скрести хочет
вывести цвет фиолетовый со страниц
чтобы утихла беседа не за тебя ли
выйдут они порастеряв привычные
жвала и сочлененья или проводит
ногтем по ожогам классическим
простукивает безразличные стены
за пределами воздушного
праздника смеется хижин свободе
дворцов войне