В конце мая 2013 года в Москве состоялась двуязычная российско-немецкая кон­ференция «Поэзия на переломе: основные тенденции поэзии после 1989 года в России и Германии», организованная по инициативе кафедры славистики Уни­верситета Трира (Х. Шталь) и кафедры германистики Университета Зигена (Г. Корте) при содействии РГГУ (Д. Кемпер, Д. Бак, М. Одесский, О. Киянская) и Российской академии наук (В. Демьянков, Н. Фатеева, Т. Кудрявцева). Целью конференции стало развитие сотрудничества немецких и российских германи­стов и русистов, занимающихся проблемами современной поэзии: в Германии и России новейшая поэзия остается мало исследованной областью, несмотря на то что отдельные поэтические практики вполне могут дать широкое представление о том, как обе страны изменились в последние десятилетия.

Программу конференции открывали вечерние поэтические чтения «Россия и Германия в диалоге стихов», состоявшиеся 26 мая в музее Андрея Белого на Арбате. В чтениях приняли участие Х. Шталь (также в качестве переводчика на немецкий язык текстов Е. Тахо-Годи, М. Амелина, Н. Азаровой), Е. Тахо-Годи, М. Амелин, Е. Фанайлова, Н. Азарова; стихотворения Д. фон Петерсдорфа и У. Дреснер были переведены на русский язык Д. Кузьминым, стихотворения Н. Хуммельта — А. Прокопьевым. Авторское чтение сопровождалось чтением переводов.

Первый день конференции проходил в РГГУ, открывали конференцию ректор Университета Трира М. Йекель и ректор РГГУ Е. Пивовар. С приветственным словом выступили также руководитель культурного отдела посольства ФРГ Й. Байкюфнер и заместитель директора Института языкознания РАН В. Демьянков, а также представитель ННИС Ю. Ильина-Какуева.

Доклад Дирка Кемпера (РГГУ) «Сменить перспективу. Соотношения немецкой и российской германистики» обозначил важнейшие тенденции в развитии отече­ственной и немецкой германистики. Докладчик проанализировал особенности российской германистики^[1], обусловленные спецификой отечественной филоло­гической традиции, в рамках которой теория литературы занимает иное место, нежели в Германии, и которая предполагает специфический набор исследователь­ских тем и методов (последнее актуально не только для советского времени, но и для наших дней). По мнению докладчика, для достижения взаимопонимания требуется, чтобы исследователи обеих стран начали принимать во внимание раз­личный характер развития германистики в России и Германии. Содержание дис­куссий, сопровождавших конференцию, не раз подтверждало этот тезис: в центре внимания коллег из России и Германии оказывались разные авторы, произведе­ния, темы и проблемы, были продемонстрированы различные методы и подходы к исследованию.

Доклад Германа Корте (Зиген) «Поэтика в стихах в переломное время. Пози­ции после 1990 года» открыл первую секцию конференции («Непрерывность или перелом? К истории русской и немецкой поэзии после 1989 года»). Исходным пунктом доклада стала активная дискуссия о современной поэзии и поэтике, ко­торую вели немецкие поэты 1990-х годов. Ведущая роль в этой полемике принад­лежала издаваемому У. Энгелером в Базеле литературному журналу «Zwischen den Zeilen» («Между строк»), выходившему с 1992 года. В ходе дискуссии было выявлено несколько ключевых современных поэтик: среди них поэтика «замедле­ния» (стихи как «островки замедления», устойчивые «культурные ниши» в кон­тексте общего социального, культурного и технического ускорения, противостоя­щие модным дискурсивным практикам литературы мейнстрима и выступающие против быстрого, не требующего усилий понимания), поэтики, рассматривающие стихотворение как область порождения уникальных смыслов и рефлексирующие изначальную «языковость» поэзии («языковая магия» и «магия черепной ко­робки», по Т. Клингу), и поэтики, открывающие заново слово и голос.

Ключевой вопрос доклада « Отражает ли поэзия Айги трансформацию Советского Союза в Российскую Федерацию?» Райнер Грюбель (Ольденбург) предложил рассматривать в «обратной» перспективе: трансформация Советского Союза в Российскую Федерацию отражает и поэзию Айги. Сам Айги постоянно подчер­кивал, что политические решения властей в Советском Союзе его не интересуют: «Никакая "перестройка", никакая "гласность" не меняет давнее русло моего жизневыдерживания — скажем, в "творческо-экзистенциальном" смысле». В силу своего обращения к освобожденному от объекта беспредметному искусству Ма­левича Айги не изображает крах Советского Союза, не размышляет о нем, но средствами словесного искусства предвосхищает этот крах, указывает на его не­избежность, словесно «предвидит» его. Не играя формальной роли в лирике Айги, советская политическая действительность неизбежно разоблачается его творческой практикой.

В докладе Тамары Кудрявцевой ( Москва) « О границах в современном немецком стихотворении» рассматривались способы трансформации традиционных для немецкой поэзии стихотворных жанров и форм. На всех уровнях реализации современного поэтического текста — от фонетическо-графического до семантико-коммуникативного — прослеживается его инновативность и могут быть выяв­лены главные признаки его «модерности», определяющие специфику художест­венной образности и особенности восприятия. Немецкое стихотворение конца ХХ — начала ХХ1 века имеет комбинаторно-игровую природу, проявляющую себя в порождении собственной системы многоуровневых отношений, основан­ной на комбинации элементов прежних структур.

Илья Кукулин (Москва) в докладе «Гетерохронистичность современной рус­ской поэзии» определил «гетерохронистичность» как сосуществование художест­венных языков нескольких эпох, характерное для переломных периодов в исто­рии литературы. Поэзия 1990—2000-х годов до сих пор не рассматривалсь как гетерохронное поле, в котором одновременно действуют эстетики, принадле­жащие к разным временам. Зачастую само сосуществование разных авторов и эстетик в современной ситуации требует специального объяснения. Согласно до­кладчику, поэзия последних десятилетий может быть описана как «трехмерное пространство с неявными перекличками между фигурами разных поколений». В этом пространстве задача «реабилитации времени» соединяется с задачами языковой рефлексии (генетически восходящей к концептуализму) и создания «микронарративов травмы». Соединение этих задач может быть показано, напри­мер, на материале творчества таких молодых поэтов, как Ксения Чарыева и Ев­гения Суслова.

Второй день конференции открыл доклад Дмитрия Бака (Москва) «История новейшей русской поэзии как проблема истории литературы», в значительной мере полемичный по отношению к докладу И. Кукулина. По мнению докладчика, в настоящей историко-литературной ситуации поэзия характеризуется достаточ­ной монолитностью, единой логикой развития, что обусловлено не в последнюю очередь пребыванием за пределами коммерческого книгоиздания. Для разра­ботки единого подхода к истории литературы нужно ориентироваться на согла­сованное рассмотрение структур поэтического текста, его репрезентации и кодов литературного поведения, а особое внимание должно уделяться примерам реа­лизации стилистической, текстовой и этологической двойственности в творче­ской биографии поэтов, работавших на границе полей подцензурной и неподцен­зурной поэзии.

Конференция продолжилась параллельной работой двух секций: «Русская и немецкая поэзия: трансформация и сравнение» и «Немецкая и русская поэзия в "перестроечное" время».

Марион Рутц (Трир) в докладе «Русские поэты и их переводчики: социолитературные сети» представила результаты исследования влияния русской со­временной поэзии на немецкоязычную литературу: были проанализированы переводы русской поэзии в 14 литературных журналах Австрии, Германии и Швейцарии. С помощью инструментов анализа социальных сетей были рекон­струированы связи между русскими поэтами и их переводчиками: программа «Gephi» трансформировала собранный материал в графические изображения, представляя вниманию исследователей самых активных переводчиков и наибо­лее переводимых авторов, равно как и сформировавшиеся устойчивые пары поэ­тов и переводчиков.

В докладе Фридера фон Аммона ( Мюнхен) « "Вниз по эскалатору": Томас Клинг и другие в 1991 году в Москве и Ленинграде» были предложены интерпретация и анализ историко-биографического контекста сборника стихотворений Т. Клинга «nacht. sicht. gerat: russischer digest», который был написан под впечатлением от поездки в Москву и Ленинград в 1991 году. Клинг приезжал в Россию в числе дру­гих поэтов из ФРГ, бывшей ГДР и Австрии, а цель их поездки заключалась в том, чтобы установить контакты с современными русскими поэтами, среди которых был, к примеру, Л. Рубинштейн. Трехчастный цикл стихотворений Т. Клинга не только по содержанию, но и структурно представлял собой попытку поэтически документировать время перелома: сцены событий в Ленинграде и Москве запе­чатлены в сборнике на манер моментальных снимков, опыт поэтической докумен­тации проблематизируется и становится в этих текстах предметом метапоэтической рефлексии на фоне формального экспериментирования и многочисленных интертекстуальных ссылок (Хлебников, Пушкин, Паунд, Феллини и т.п.).

Доклад Хироко Масумото (Кобе) «Фолькер Браун до и после падения Стены» был посвящен восточногерманскому поэту и драматургу Фолькеру Брауну. На примере двух его тематически взаимосвязанных стихотворений («Феод» и «Собственность»), написанных до и после падения ГДР, докладчик показал, на­сколько непросто поэту было найти свое место в схематичной черно-белой оппо­зиции «Восток / Запад». Занимая видное место в официальной культурной иерархии ГДР, поэт сохранял критическую дистанцию к режиму, стремясь к бо­лее справедливому устройству общества. Однако после того, как ГДР перестала существовать, он выступил против социального порядка, который принесла новая власть. Жизнь и творчество Ф. Брауна являются наглядным примером того, что старая проблема отношений между властью и художником сохраняет свою ост­роту и в современных условиях.

Стефан Элит (Падерборн) в докладе «О ФРГ в современности и античности. О поэтическом путешествии Уве Кольбе вокруг света» обратился к поэтическому творчеству восточноберлинского поэта и эссеиста Уве Кольбе (род. 1957), а именно к его личному и политическому столкновению с властями ГДР на фоне восточно-западного конфликта и развития литературной сцены Пренцлауэр-Берг (район Восточного Берлина и место развития немецкого поэтического андегра­унда в 1970—1980-е годы XX века). В центре внимания докладчика оказались так называемые стихотворения—«путешествия во времени», писавшиеся с середины 1980-х годов и открывавшие в противовес бедному опыту ГДР новый индивиду­альный мир с расширившимися границами. В этой же связи рассматривалась предложенная поэтом игровая рецепция греческо-римской античности.

Второй день конференции завершился в музее Серебряного века презентацией первого тома книжной серии «Новейшая поэзия. Межкультурные и междисцип­линарные исследования»^[2]. С целями и задачами научного издания, а также с ис­торией возникновения и развития проекта присутствующих познакомили член редакционного совета Х. Шталь и соредактор первого тома М. Рутц, слово было предоставлено также и другим участникам международного проекта — Г. Корте, Х. Масумото и Д. Баку.

Третий день конференции включал в себя работу секции «Язык, эксперимент, перевод» и проводился в Институте языкознания РАН. Основной темой доклада Валерия Демьянкова (Москва) «Лингвистические аспекты исследования современ­ной поэзии» стала лингвистическая эстетика — исследование того, как на том или ином языке говорят о прекрасном, к примеру какие эпитеты красоты допустимы при тех или иных именах предметов, насколько дробны категории привлекатель­ности и в каких ситуациях принято говорить о красоте. Наблюдения над большими корпусами текстов показывают, что прямо говорить о прекрасном в современной поэзии менее принято, чем в поэзии былых эпох: современный автор только в край­нем случае о красоте говорит ясно. Иллюстрациями к докладу В. Демьянкова стал сопоставительные анализы текстов на немецком языке и их переводов на русский (Г. Гейне — М. Лермонтов, Д. фон Петерсдорф — Д. Кузьмин).

Доклад Александра Бириха (Трир) «Субстандартная лексика в современной русской лирике» был посвящен употреблению в современной русской поэзии жар­гонов разных, в том числе маргинальных, социальных групп (молодежный жар­гон, криминальное арго, арго наркоманов и т.д.), а также элементов разговорной речи, просторечий и ненормативной лексики. Влияние субстандартных языковых вариантов называют демократизацией, либерализацией языка, однако нельзя от­рицать, что они приводят также к его вульгаризации и жаргонизации. В совре­менной поэзии (Л. Лосев, Т. Кибиров, В. Кривулин и др.) наличие субстандарт­ной лексики, согласно докладчику, может рассматриваться как желание «отмежеваться» от собратьев по поэтическому цеху с помощью использования языка определенных социальных групп.

Наталья Фатеева (Москва) в докладе «Метаязыковая составляющая совре­менного поэтического текста» рассмотрела примеры фиксации отношения к язы­ковым знакам в современной поэзии. По мнению докладчицы, в поэтических текстах последних лет наблюдается усиление метатекстового компонента: все чаще используется лингвистическая терминология, выделяются фрагменты, со­держащие прагматические инструкции для читателя, эксплуатируются компо­зиционные приемы, приводящие к образованию «текста в тексте». На примере отдельных текстов А. Драгомощенко, Л. Лосева, Ю. Идлис и других поэтов до­кладчица показала, что в рассмотренных текстах обнаруживаются как «профес­сиональный» слой (проявляющийся в использовании таких узкоспециальных по­нятий, как «артикуляция», «суггестивность» и т.д.), так и слой «наивный», отражающий обыденное метаязыковое сознание.

Наталия Азарова (Москва) в докладе «Поэтическая грамматика Айги — к преимуществам межъязыкового мышления» на примере поэзии Г. Айги попыталась показать, что билингвизм предоставляет поэту возможности для освобожде­ния от когнитивного диктата языковой конструкции и/или парадигмы. Тексты Г. Айги, родным языком которого был чувашский, демонстрируют преимущества межъязыкового мышления автора-билингва, позволяющего ему создавать особый поэтический язык — «надъязык». Это прослеживается, прежде всего, на грамма­тическом уровне — в частности, в специфической реализации категорий рода и падежа. Билингвизм позволял поэту «оторвать» грамматическую категорию от ее естественного языкового контекста и сделать ее «умозрительной», абстрактной. По мнению докладчицы, для поэтов-билингвов характерна не столько намерен­ная борьба за преодоление привычных конструкций и оппозиций, сколько изна­чальный уровень свободы от языка, от его клишированности и идиоматичности.

Дирк фон Петерсдорф (Йена) в докладе «Плюрализация формальных языко­вых возможностей в немецкой поэзии после 1989 года» на примере текстов Т. Клинга и Р. Гернхардта рассмотрел гетерогенность современных поэтических антологий. Эта гетерогенность проявляется и в выборе тематики, и в большом количестве различных поэтических форм — от миметической поэзии до поэзии (де)конструкции с соответствующими решениями проблемы поэтического субъ­екта. Несмотря на то что это было характерно также для начала XX века, доклад­чик указал на различия между «старой» и «новой» литературными ситуациями: причины сегодняшнего многообразия форм следует, по его мнению, искать не в самой поэзии: современная гетерогенность поэзии является следствием изменив­шегося эстетического дискурса и смены модели исторического развития.

Дмитрий Кузьмин (Москва) в докладе «Высказывание в условиях невозможности высказывания: постконцептуализм и далее» обратился к проблеме лиричес­кого субъекта — одной из ключевых проблем русской поэзии последнего полу­века. В разных литературных течениях эта проблема решалась по-разному — у конкретистов, концептуалистов, метареалистов и, наконец, у постконцептуалистов. В последнее десятилетие опыт этих течений отразился в творчестве ряда поэтов, собирающих субъекта поэтического текста из осколков «чужих» голосов: так, у С. Львовского собирание себя из фрагментов «чужой» речи интерпретиру­ется как волевой жест субъекта; у Н. Скандиаки неполнота субъективации непосредственно становится условием высказывания; у Н. Байтова, П. Гольдина и Ф. Сваровского специфический дейксис позволяет представить границу между «я» и Другим как зыбкую и проницаемую, показать субъекта в состоянии «недоопределенности» (по удачному выражению Наталии Азаровой), захватывающей все уровни организации текста.

В докладе Юлианы Каминской (Санкт-Петербург) «Поэзия в теории — тео­рия в поэзии. Современные художественные эксперименты в русско- и немецкоязычном пространстве» был затронут важный для современной эксперимен­тальной поэзии вопрос: насколько «экспериментальная поэзия» принадлежит пространству литературы? Подобные вопросы проблематизируют крайнюю сте­пень размытости важнейших литературоведческих и искусствоведческих поня­тий, для уточнения которых нужно обращение к теории. Ответить на вопрос, яв­ляется ли тот или иной художественный артефакт поэзией, можно только в том случае, если четко представлять границы и сущность поэтического. Сделав крат­кий обзор теорий поэзии, докладчица указала на дискуссионный характер совре­менных определений поэзии, за бортом которых оказываются многие реальные факты культуры.

В докладе Валерия Гречко (Токио ) « Стратегии неопримитивизма в современной русской поэзии» утверждалось, что современная «примитивистская» поэзия имеет более сложный и гетерогенный характер, чем «примитивистские» опыты классического авангарда. Если в историческом авангарде подражание примитив­ному искусству предполагало апологию последнего, то в современной художе­ственной практике преобладает пародирующее подражание «примитиву», а также подражание-мистификация, при котором в роли фантомных «примитивистов» выступают поэты-профессионалы.

Рассмотрев существующие подходы к переводу поэтического текста и пред­ложив собственную схему видов перевода, которая также может служить оценкой их качества, Хенрике Шталь (Трир) в докладе «Перевод как диалог: стихотворе­ние Пауля Целана "Мандорла" на русском языке» обратилась к переводам сти­хотворения Пауля Целана, выполненным в разное время. Отметив глубокий ин­терес переводчиков к герметичным текстам поэта, который сам был не чужд поэтическому переводу, докладчица предложила интерпретировать стихотворе­ние «Мандорла» с точки зрения релевантных для его перевода языковых и смы­словых элементов. Переводы текста рассматривались с точки зрения выбора тех или иных переводческих решений, а также субъективно-творческой ориентации переводчиков: для сравнения были привлечены переводы-подстрочники поль­ских переводчиков С. Барайнчака и Ф. Пшыбылака, актуализирующие и куль­турные переводы А. Глазовой, В. Роганова и Б. Мирской, поэтизирующие пере­воды О. Седаковой и С. Аверинцева.

Заключительный день конференции включал в себя работу секции «Русская и немецкая поэзия после 2000 года». Секцию открыл Владимир Новиков (Москва), представивший доклад «По ту сторону риторики. Русская поэзия на переломе XX и XXI веков». По мнению докладчика, на рубеже XX и XXI веков в русской поэзии обострилось противоречие между риторическим, по преимуществу поэ­тическим, «истеблишментом» и новаторскими поисками тех поэтов (разных по­колений), которые тяготеют к «непрямому» высказыванию, трансформированной речи, непривычным стиховым конструкциям. Ключевыми фигурами этого про­цесса можно назвать Виктора Соснору и Геннадия Айги, слывущих среди боль­шинства российских критиков «сложными» поэтами. Среди поэтов, заявивших о себе в 2000-е годы, можно выделить, прежде всего, Наталию Азарову. По мне­нию докладчика, задача культуры — не утратить эстетическую иерархию, кри­терии «гамбургского счета» и поддержать поэзию, хотя и существующую fur wenige, но обеспечивающую при этом будущее стиха как такового.

Основным направлениям развития стиховых форм в новейшей русской поэ­зии был посвящен доклад Юрия Орлицкого (Москва) «Особенности стихового строя в русской поэзии после 2000 года: традиционное, новое, обновленное». По словам докладчика, в современной русской поэзии, во-первых, актуализируются полузабытые техники и типы стиха, во-вторых, происходит выход за пределы вер­бального пространства, межвидовой синтез и, в-третьих, повышается удельная масса гетероморфного стиха. Наряду с безусловным присутствием традиционных строфических форм следует отметить параллельное развитие астрофического стиха (прежде всего, в верлибре). Разнообразие стиховых форм, по мнению до­кладчика, позволяет с оптимизмом смотреть на будущее русского стиха.

Татьяна Андреюшкина (Тольятти) в докладе «Современный немецкоязычный сонет: старое в новом» обратилась к формам репрезентации сонетной формы в новейшей немецкоязычной поэзии (Т. Крюгер, К.М. Рариш, К. Феллнер и др.): в современном сонете, несмотря на разнообразные трансформации и реинтерпретации классической формы, традиционные мотивы остаются по-прежнему узна­ваемыми. Без интертекстуальной игры сонет потерял бы свой смысл как поэти­ческий жанр, поэтому он тяготеет к сохранению баланса между традиционным и новаторским, экспериментальным и конвенциональным, между инвариантами и вариативными элементами.

Мириям Шпрингер (Мюнстер) в докладе «Поэтическая форензика: "Геогра­фия" Марселя Байера (2002)» обратилась к анализу сборника стихотворений М. Байера, которого Т. Клинг называл «судебным экспертом современной немец­кой литературы». Поэтическое «я» этого поэта всегда находится в диалоге с Целаном и Мандельштамом, отказывается от любой исторической нарративности и обращается вместо этого к вещам как таковым: «искусственное волокно, мехо­вая опушка и вкладные стельки: все вещи близки мне», — как сообщают строки программного стихотворения поэта «Narva, taghell» («Нарва, при свете дня»). По­добное внимание к вещи, которое обнаруживается не только у М. Байера, но и у других современных немецких поэтов, по мнению докладчицы, непосредст­венно свидетельствует об опыте исторического перелома.

Инна Гэншоу (Трир) в докладе «Русская поэзия и политика сегодня» рассмот­рела диалогические формы коммуникации между поэтами и политиками на при­мере телепроекта «Гражданин поэт» (2011—2012). Можно считать, что автор про­екта, Дмитрий Быков, пытается заставить объект своих сатирических атак — прежде всего, президента — пересмотреть свое отношение к миру и сложившейся общественно-политической ситуации. Напротив, президент обращается к мифо­логическому виду коммуникации, дискурсивно отвечая протестному движению созданием новых законодательных условий для изменения поведения оппозиции. Политическая и поэтическая имманентность коммуникации взаимна, поскольку политика обращается к поэтическим средствам (действия президента и прави­тельства рифмуются между собой, в них прослеживаются ритм, обращение к соцреалистическому стилю и т.д.), а лирика используется для политических целей, прибегает к «репетитивным» методам пропаганды и критики.

Петер Гайст (Берлин) в докладе «"На прекрасные шутки" (Фолькер Браун): аспекты настойчивой критики цивилизации в немецких стихотворениях 2000-х го­дов» указал на своеобразный ренессанс критики современной политики и циви­лизации в поэзии. На материале поэтических текстов К. Драверта, Ф. Брауна, Д. Фальба, Р. Винклера и других докладчик показал, что достаточно обширный сегмент современной немецкой поэзии проблематизирует ключевые точки не все­гда безболезненного развития цивилизации и ставит под вопрос мнимые неизбеж­ности исторических процессов с философско-политической трезвостью и огляд­кой на культурные традиции.

В докладе Роберта Ходеля (Гамбург) «Русская поэзия после московского кон­цептуализма» концептуализм рассматривался в качестве точки отсчета для но­вейшей русской поэзии — прежде всего, в силу его радикальной художественной позиции: концептуалисты проблематизировали основания собственной поэтичес­кой практики, не доверяли ни одному «готовому» дискурсу. Важно, что попытка выделить в современной русской поэзии устоявшиеся течения — неоклассицизм (И. Бродский, В. Кривулин), метафизическую лирику (Е. Шварц), метареализм (О. Седакова, А. Парщиков, И. Жданов), неоавангард / неофутуризм (Д. Ава- лиани, С. Бирюков, А. Альчук), необарокко (Е. Шварц, И. Жданов) и другие — об­наруживает подвижность и диффузность индивидуальных манер соответствую­щих поэтов, не позволяя однозначно определить их поэтику. В случае современной поэзии становится особенно очевидным, насколько обедняют реальную картину развития литературы схематизирующие методы исторического исследования.

Вопрос о потенциальной невозможности современной пейзажной лирики был затронут в докладе Генриха Киршбаума (Берлин) «Апология ландшафта. О (не)возможности современной пейзажной лирики». Постмодернистская тоталь­ная дискредитированность поэтических ценностей в первую очередь коснулась пейзажа: сегодня ландшафт продолжает быть неистощимым источником мета­форических аллюзий, однако и у С. Гандлевского, и у М. Степановой, и у Д. Веденяпина, и у О. Седаковой пейзаж — это средство, инструмент, антураж. Ландшафт перестал быть самостоятельной доминантой поэтической речи. Г. Киршбаум указал на (не)возможность пейзажного поэтического высказывания, подчеркнув его «зияющее отсутствие» в современной поэзии.

Виллем Вестстейн (Амстердам) в докладе «Лирическое "я" в русской поэзии постмодернизма до сегодняшнего времени» обратил внимание на то, что в совре­менной русской поэзии лирическое «я» намного менее заметно, чем раньше, а у некоторых поэтов вовсе отсутствует. В последнее время наблюдается тенденция к объективации лирики, что представляется важным этапом в ее развитии: объ­ективация обнаруживается в экспериментальной поэзии, в которой игра с языком оказывается важнее определенной темы, верлибр в пику традиционному стиху также может восприниматься как знак этой объективации. После «шумных», «личных» поэтов 1950—1960-х годов и под влиянием иронического постмодер­низма большое «я» оказалось вытеснено из поэзии, однако на следующем этапе, согласно докладчику, оно, без сомнения, вернется.

Заключительное слово на пленарном заседании было предоставлено прорек­тору РГГУ В. Заботкиной, отметившей оживленную атмосферу конференции, и главному организатору с немецкой стороны Х. Шталь, объявившей о месте пуб­ликации материалов в серии «Новейшая поэзия» в 2014 году.

Основным выводом в работе конференции стало понимание плодотворности сравнения немецкой и русской поэзии после 1989 года, которое показало множе­ство сходств — таких, как плюрализм поэтик, «растворение» традиционных форм и категорий (например, лирического субъекта), пограничные формы поэзии и ин­термедиальных экспериментов, — и обозначило ряд различий, обусловленных индивидуальными историческими и историко-литературными контекстами: на­пример, более стойкий интерес к классическим поэтическим формам в России (гораздо меньший в Германии), более сложная структура историко-литературных «сдвигов» в России, определяемая сосуществованием ряда более-менее самостоя­тельных «литератур». Важным достижением конференции стал двухсторонний анализ методик исследования поэзии в России и Германии: к примеру, для не­мецких германистов импульсами послужили возможность привлечения лингвис­тических методов, а также внимание к метрическим и строфическим особеннос­тям стиха, что на протяжении последнего времени вызывало минимальный научный интерес в Германии (в отличие от России).

В ходе конференции была поднята проблема переопределения ряда основных литературоведческих понятий — на том основании, что в филологическом знании обеих стран некоторые понятия либо отсутствуют, либо заметно отличаются своим концептуальным содержанием (в особенности в том, что касается описания лирического субъекта). Также были отмечены важность дискуссии о методах на­писания истории литературы в условиях особенно сложной литературной ситуа­ции второй половины XX века и продуктивность научного обмена на примере конкретных текстов, занимающих пограничную позицию в русской и немецкой поэзии, глубокий анализ которых позволяет сквозь кажущееся сходство обозна­чить специфические культурные и литературные различия. Успех конференции укрепил организаторов в намерении поддерживать и углублять международное сотрудничество в исследовании современной поэзии обеих стран и планировать проведение новых совместных научных мероприятий.

Екатерина Евграшкина