Трехсотлетие Лоренса Стерна (1713—1768) прошло в России практически неза­меченным. В Европе юбилей автора «Жизни и мнений Тристрама Шенди, джентльмена» и «Сентиментального путешествия по Франции и Италии» был отмечен несколькими академическими мероприятиями, главным из которых стала конференция «Laurence Sterne: The Tercentenary Conference», состоявшаяся в Роял Холлоуэй, колледже Лондонского университета.

Целью этого, третьего по счету всемирного съезда стерноведов стало подведе­ние итогов за последние полвека в изучении творчества английского писателя.

Первая конференция такого рода, приуроченная к двухсотлетию со дня смерти Стерна, «The Bicentenary Conference»^[1], состоялась в Йорке в 1968 году при учас­тии основанного за год до этого Фонда Лоренса Стерна. Тогда были определены основные цели и направления в изучении наследия писателя, остававшиеся акту­альными на протяжении нескольких следующих десятилетий. Среди исследовате­лей это событие принято считать началом «новой эры» в стерноведении. В семидесятые—восьмидесятые годы вышла написанная Артуром Кэшем двухтомная биография Стерна^[2], а Университет Флориды приступил к изданию полного ака­демического собрания сочинений английского писателя под редакцией профес­сора Мелвина Нью. Кроме того, в Коксволде (предместье Йорка) был восстанов­лен Шенди-холл, небольшая усадьба, в которой автор «Тристрама Шенди» и «Сентиментального путешествия» жил в последние, наиболее плодотворные годы своей жизни. С 1989 года начал выходить посвященный Лоренсу Стерну ежегод­ник «The Shandean».

Прошедший в 1993 году симпозиум «Лоренс Стерн в модернизме и постмо­дернизме»^[3], организованный Университетом Йорка, также стал значительным событием в стерноведении. На этом симпозиуме акцент был сделан на литера­турных экспериментах Стерна (повествовательных приемах, типографских трюках и т.д.) и на восприятии его произведений такими авторами, как Джойс, Беккет, Кундера и Маркес. По окончании официальной части сорок участников симпозиума совершили паломничество на могилу писателя и прослушали про­читанную в церкви одним из профессоров проповедь Стерна на тему из Еккле­сиаста: «Лучше пойти в дом плача, чем в дом пира...»

Обозреваемая на этих страницах конференция собрала больше участников, чем ее предшественницы, — шестьдесят семь человек. В двух небольших аудито­риях прошло восемнадцать тематический секций, в том числе такие секции, как «Имитации и адаптации», «Стерн — священник», «Жанр и форма», «Контексты», «Звук и изображение», «Объекты», «Гендер», «Философия», «Разум и тело», «Ре­цепция». Далее мы остановимся лишь на отдельных докладах, сделанных в рам­ках некоторых из этих секций.

Конференция открылась секциями «Имитация и адаптация» и «Стерн — свя­щенник». На секции «Имитация и адаптация» первым прозвучал доклад Иларии Маллоцци (Роял Холлоуэй, Лондон) «Сентиментальные путешествия». Иссле­довательница сравнила «Одиссею» и «Божественную комедию» с «Сентимен­тальным путешествием», переведенным на итальянский язык поэтом Уго Фосколо, который, работая над этим переводом, активно использовал язык Данте.

Доклады на секции «Стерн — священник» были посвящены проповедничес­кой деятельности Стерна. Так, Джеймс Гоу (Волфвилль, Канада) в докладе «Пре­подобный Стерн против еретиков» опроверг мнение о том, что проповеди Стерна связаны исключительно с англиканской традицией. Он нашел в них параллели с известными в то время течениями протестантизма, а также с католичеством и иудаизмом.

В докладе Скотта Эндерли (Колледж Скидмор, США) «Против Локка: нео­платонизм и "Тристрам Шенди"» рассматривалось влияние на творчество Стерна кембриджских философов-неоплатоников и, в первую очередь, мистика Джона Норриса. Известно, что Стерн был большим ценителем его работ. Однако иссле­дователи часто оставляют без внимания тот факт, что Норрис — оппонент Джона Локка, другого важного для Стерна философа. Как известно, идеи Локка имели для Стерна огромное значение^[4]. Эндерли предложил прочитать роман Стерна как антилокковский и попытался разглядеть в «хаотической вселенной» Три­страма Шенди «скрытый порядок Платона».

Кристоф Хенке (Университет Аугсбурга, Германия) в докладе «Лоренс Стерн и здравый смысл: дискурсивные сдвиги в английской литературе XVIII века» развил мысль о том, что ироническое переосмысление популярной в XVIII веке теории «здравого смысла», которое встречается в «Тристраме Шенди», стало одним из знаков новой литературной эпохи.

Пленарный доклад Томаса Кеймера (Университет Торонто) «Маленькие час­тицы славы» был посвящен проблеме соотношения славы и субъективности по­вествования в литературе XVIII века. Вместе с «Тристрамом Шенди» докладчик рассмотрел «Исповедь» Руссо.

В ряде случаев имя Стерна служило авторам докладов своего рода трамплином для более общих тем. Например, в докладе Аллана Инграма (Нортумбрийский университет) «О понюшке» сцена из «Сентиментального путешествия», в которой герой-рассказчик, пастор Йорик, дарит бедному монаху Лоренцо свою табакерку, использована для исследования роли табака в культуре XVI11 века. Для Люси Пауэлл (Университетский колледж Лондона) образ скворца в клетке, навеявший Йо­рику мысль об узниках, стал основанием для доклада об английском тюремном законодательстве эпохи Стерна. Ала Алриес (Квинс-колледж, Лондон) использо­вал увлечение дяди Тоби (одного из главных героев «Тристрама Шенди») балли­стикой как повод для доклада об истории пули. Нельзя сказать, что такие выступ­ления были безынтересны, но имя Стерна звучало в них редко.

Большой интерес собравшихся вызвал доклад Пола Горинга (Норвежский уни­верситет естественных и технических наук, Тронхейм), автора книги «Риторика чувствительности в культуре XVIII века»^[5], «Стерн и коллекционеры». Исследо­вателю удалось установить личность одного из корреспондентов Стерна, скры­того под инициалами «L. S—n». Ранее предполагалось, что это — Лоренс Саливан (1713—1786), служащий Ост-Индской компании. Однако, по мнению докладчи­ка, это коллега Саливана — Люк Скрафтон (1732—1770), коллекционер и знаток искусства. В последний год своей жизни Стерн проводил много времени в обще­стве собирателей живописи. Этим, считает Горинг, можно объяснить следующий пассаж из «Сентиментального путешествия»: «Передо мной была одна из тех го­лов, какие часто можно увидеть на картинах Гвидо, — нежная, бледная — проник­новенная, чуждая плоских мыслей откормленного самодовольного невежества, которое смотрит сверху вниз на землю, — она смотрела вперед, но так, точно взор ее был устремлен на нечто потустороннее»^[6].

Во время обсуждения этого доклада составитель нового собрания сочинений писателя профессор Мелвин Нью заметил, что постарается учесть открытие Го­ринга в девятом томе этого собрания, который готовится к выходу в 2014 году.

Артем Серебренников (Оксфордский университет) сравнил «Тристрама Шенди» с романом испанского писателя XVIII века Хосе-Франсиско де Ислы «История знаменитого проповедника брата Герундия де Кампасас» (1758—1768). Авторы упомянутых романов были современниками, но не были знакомы с твор­чеством друг друга, однако в языковой игре, выборе тем и ироническом тоне этих повествований можно увидеть прямые сходства. Любопытная деталь: переводчик де Ислы на английский язык был большим поклонником Стерна и сделал пере­вод, стилистически близкий к сочинениям английского писателя. Не исключено, что именно это породило бытовавшее в XIX веке мнение, что Стерн подражал ис­панскому автору. Докладчик предположил, что общие черты двух романов, на­писанных приблизительно в одно время, могут быть следствием любви де Ислы и Стерна к творчеству Сервантеса.

Автор данной заметки (Петр Будрин (МГУ)) выступил с докладом «Пушкин читает Стерна: об одном примечании в романе "Евгений Онегин"». В докладе рас­сматривалась ссылка Пушкина на вздох Ленского («Poor Yorick!») на могиле Дмитрия Ларина: «Восклицание Гамлета над черепом шута. Смотри Шекспира и Стерна». Значение пушкинского комментария по-разному оценивалось такими исследователями, как В.Б. Шкловский, Ю.М. Лотман, В.В. Набоков и Н.Л. Брод­ский. Сопоставив мнения комментаторов «Онегина», докладчик предложил собственную трактовку этого примечания.

На секции «Эстетика рецепции Стерна» обсуждалось влияние Стерна на ли­тературы других стран. Председателем секции была Элинор Шафер (Лондонский университет), член Британской академии, издатель серии «Восприятие британ­ских и ирландских авторов в Европе» («The Reception of British and Irish Authors in Europe»), в которой вышла книга «Восприятие Стерна в Европе»¹³.

Итальянский исследователь Флавио Грегори (Университет Венеции) расска­зал о том, как в Италии XIX века была воспринята теория романтической иронии, созданная немецкими стернианцами — Шлегелем и Жан-Полем Рихтером.

Доклад Габриэлы Хартвиг (Университет Печа, Венгрия) был посвящен под­ражателям Стерна в венгерской литературе. Дункан Лардж (Университет Суонси) рассказал об интересе к Стерну со стороны немецких и австрийских ком­позиторов XVIII—XIX веков. Известно, что Вагнер не любил Стерна, а Бетховен, как следует из доклада, напротив, был его поклонником.

Эмили Файнер (Сент-Эндрюсский университет), автор книги «Превращаясь в Стерна: Виктор Шкловский и литературная рецепция»¹⁴, посвятила доклад жизни и творчеству Виктора Шкловского, чей опоязовский труд о Лоренсе Стер­не до сих пор активно переводится на многие языки. Фраза молодого Шкловского «"Тристрам Шенди" — самый типичный роман мировой литературы» неодно­кратно звучала на конференции.

Завершил секцию доклад Казуки Очиаи (Университет Токио), посвященный знаменитому писателю Сосэки Нацумэ. Именно этот автор ввел имя Стерна в японскую литературу, опубликовав в 1897 году эссе «О Тристраме Шенди».

Профессор Мелвин Нью, имя которого хорошо известно исследователям Стерна, в своем выступлении резко отозвался о модных направлениях в препо­давании истории литературы. По его мнению, в результате произошедшей смены ценностей классиков в университетских программах вытесняют писатели, чье творчество удовлетворяет интересам узких групп, или авторы, легкие для массо­вого чтения. Так, по словам профессора, из учебного плана некоторых заведений в пользу готических романов были исключены произведения Оливера Голдсмита. Ученый призвал присутствующих ответственнее относиться к преподаванию «ка­нонических» текстов, ведь жертвой «новых веяний» может стать и такой непро­стой для понимания автор, как Лоренс Стерн.

Петр Будрин