1

Собрались котомка, сыр и сухарь

в Вольные Земли.

Там беженцы под сенью теней,

туда бегут каторжники с галер,

ни одна тварь не посмеет туда пронести ублюдочный Закон.

2

Вольные Земли — вечное странствие,

земля — море,

вольная земля пиратов.

Там пропадают без вести

(по-немецки они — Land Verschwinden).

3

Там не живут долго и счастливо:

в Вольных Землях

никогда не кончается

грай воронов над станицами,

Гражданская война.

* * *

от собственной божественности отрекался снова и снова,

огородные пугала, до пят укрытые волосами,

уходили на волю полей,

каменные кувшинки опускались на дно озёр,

разбивались сосуды, пока шёл он тропами своих желаний среди эонов

в вечный позор.

сверху вниз сквозь него текло азотнокислое семя

в нечистый голод земли на костяницу хлебов,

сожжённых пожаром,

и завлекало киборгов и мутантов фальшивым спасеньем,

и он отдавался рыцарям тени в сортирах /

в кошмарах.

он желал быть вещью, принадлежащей какому-нибудь садисту,

наручники времени, случайный секс и безвестность,

и голод малых сих —

превыше горней славы аметиста,

сапфира высоты надежд небесных

и гиацинта кротости святых.

даже звёзды в небе умирают,

что он может сказать на прощание

огородным пугалам, каменным кувшинкам, разбитым сосудам?

вы были ошибками и свободны,

никому не нужны и прекрасны,

бесцельны и безусловны.

и сосуды себя не склеят, каменные кувшинки

не всплывут со дна, и огородные пугала, до пят укрытые волосами,

будут вечно бродить в полях.

***

чёрная магия белый шум,

мощность сигнала равна бесконечности:

странные сэмплы и ритмы в потоках помех,

поиграем на нервах, на клеммах

большого сопротивления,

пусть генерируются случайные числа,

пусть сыплются из подола белоснежки ложные яблоки айвы.

лежит кореянка в траве в провинции Пхёнан-Намдо,

губы её как гибискус: расцвели на рассвете, опадают с заходом солнца.

она шепчет: пророки питаются акридами и диким мёдом,

слова их пророчеств в белом шуме едва различимы, вот: «бойся…», «сгорит…»,

в электромагнитную радугу вливаются волны,

«в подземном царстве

есть Мулен Руж, бульвар Клиши, как в Париже, и чайна-таун;

каждый мужчина ищет свою сокрытую под землёй невесту».

если вывернуть звук наизнанку, останется шум:

насилие —

под лязг самурайских мечей расцветает анальное барокко,

рёв реактивных двигателей, дисторшн.

хрипит женщина, совершившая сеппуку:

«он полюбил девушку из города Хиросима,

костянистую, как ягода кизила, и не отходил от неё, как Дьявол

не отходит от кизилового дерева», и шепчет: «прежде

кизилы были самыми большими деревьями в Иерусалиме»,

а другая орёт: «мне заменили тело

на совокупляющихся, хлопающих крыльями птиц и животных,

на оси позвоночника установили

песочные часы».

произвольные голоса

имеют одинаковую мощность сигнала на всех частотах,

красным барбарисом расцветают взрывы —

бесконечная мощность сигнала,

чёрная магия белый шум.

* * *

над тюремной башней — огни святого Эльма.

на ветровом стекле боинга «City of Edinburgh»

в пепле вулкана Галунггунг с острова Ява.

электрометеоры: короны и молнии.

коронованный эпилептическими волнáми,

заброшенный в космос на электрическом стуле,

ты, украденный эльфами с галактики Андромеды, —

нелегал, визионер, и гастарбайтер.

беженцы и джинны и нарядные трансвеститы

окружают тебя на Елисейских полях Магеллановых облаков.

ты забыл свой гендер,

ты только помнишь своё предложение -

своё «уникальное-предложение-этому-мирозданию»:

Anal, Role play, Fisting, Rimjob, Toys, Bondage,

Shibari, Spanking, Deepthroat, Squirt, Electrosex, Psy humiliation.

ты спишь в самолёте, садящемся без двигателей в Джакарте,

ты идёшь по сломанному мосту из Бруклина в Санкт-Петербург

сквозь проточный туман.