Журнальный клуб Интелрос » НЛО » №154, 2018
Инна Булкина
Некрасов А. Приключения капитана Врунгеля // Коммент. и ст. И. Бернштейна, Р. Лейбова, О. Лекманова, М. Свердлова, Г. Ельшевской, М. Терещенко; ил. К. Чёлушкина
М.: Издательский проект «А и Б», 2017. — 288 с. (Серия: Руслит. Литературные памятники ХХ века).
К 80-летию выхода в свет легендарной советской детской книжки «Приключения капитана Врунгеля» и к 110-летию ее автора, Андрея Некрасова, на сайте «Горький» появилась содержательная статья Василия Авченко «Генеалогия капитана Врунгеля», посвященная увлекательной биографии Андрея Некрасова и прототипам «русского Мюнхгаузена». Спустя несколько месяцев на том же сайте некоторая часть сообщенной там биографической информации была названа «бессмысленной и анекдотичной»[1]. Эта история тем более характерна, что перед нами тот случай, когда вымышленный герой заслонил автора и фантастическая биография Врунгеля «искупает» отсутствующую, но не менее фантастическую биографию его создателя. И потому неудивительно, что «капитан Врунгель» и его автор стали героями очередного издательского проекта в «Литературных памятниках ХХ века», а комментаторское «Приложение» открывается статьей О. Лекманова, Р. Лейбова и И. Бернштейна «Приключения капитана Некрасова».
Представляется, что едва ли не главная эвристическая ценность нового «литпамятника» — в этих биографических разысканиях, собственно, в архивной реконструкции реальных жизненных обстоятельств «советского писателя», того неожиданного подчас материала, который скрывался за официальными анкетами и не вписывался в расхожие биографические модели. Теоретическим контекстом такого «очерка жизни и творчества» должны стать работы М.О. Чудаковой о советской детской литературе, ее «эволюционной роли» и той «работе», которую она проделывала в «замирающем» литературном процессе 1920—1930-х (в этом смысле характерна аналогия с тыняновской формулой «пародии»), а также о «феномене советского писателя» и особенностях его биографической стратегии[2]. В случае Андрея Некрасова это тем более интересно, коль скоро комментаторы отмечают очевидные «врунгелевские» элементы в его «автобиографиях», в то время как его реальные биографические обстоятельства в немалой степени подчинены так называемому «гену авантюризма». Перефразируя известные строки об отношениях автора и героя, скажем, что издатель и составители «руслитовской» версии «Врунгеля» «всегда рады» заметить не столько «разность», но и сходство в характере и в самой истории полузабытого писателя и его гораздо более известного персонажа.
Другой важный сюжет, прозвучавший в «очерке жизни», но, кажется, в малой степени раскрытый в следующем затем «очерке творчества», точно так же связан с концепциями «советской детской литературы». Речь об известной идее Маршака — «вербовке» в «детские писатели» не столько людей с литературным опытом, но людей с опытом жизни, так называемых «бывалых» людей. Именно в таком качестве был «завербован» в детские писатели Борис Житков, и затем уже Андрей Некрасов пришел в редакцию «Пионера» к Житкову и получил первые уроки писательского мастерства. И здесь уместно вновь вспомнить аналогию, однажды прозвучавшую в давней работе М.О. Чудаковой о «смене литературных циклов»: детская литература в 1920—1930-х зачастую «работала» так, как «работает» пародия, а в случае Врунгеля это оказывается двойной пародией: здесь обыгрывается сама идея «бывалого рассказчика», который из «опытного человека», призванного делиться с молодым поколением полезными познаниями, превращается в нового барона Мюнхгаузена. Эта изначальная пародичность «Приключений» не отменяет вопроса, поставленного первым рецензентом «руслитовского» издания Марком Липовецким — в самом деле, есть некая «неопределенность и амбивалентность» в установках автора и рассказчика: «то ли Врунгель пародирует штампы литературы о путешествиях, то ли искренне их воспроизводит, что выдает книжное происхождение его фантазий. Аналогичный вопрос возникает и по поводу самого Некрасова — он пародирует штампы пропагандистской риторики или воспроизводит их с положенным пылом?»[3] Впрочем, пародией делает их выбранная Некрасовым модель: нагромождение фантастических небылиц неизбежно компрометирует все эти «штампы пропагандистской риторики», превращая их в очередную фантастическую историю.
Коль скоро мы вспомнили о Житкове и его роли в становлении советской детской литературы, имело бы смысл задуматься над тем, как выглядит приключенческая книжка Некрасова в синхронном контексте «литературы ряда» и как отличается она от «абсолютно правдивых» «Морских историй» того же Житкова. Чрезвычайно остроумная статья М. Свердлова «“Приключения капитана Врунгеля”: поэтика “без нагрузки”» лишь отчасти отвечает на эти вопросы. Похоже, ее автор ставит перед собой другие задачи: он отталкивается от пренебрежительной реплики В. Шкловского («Тема облегчена. Яхта… плавает без нагрузки»)[4] и затем — с оглядкой на романтическую игру и просветительскую сатиру — ставит Врунгеля в один ряд Мюнхгаузеном и Хлестаковым. При этом М. Свердлов определяет «нелинейную» и «неутилитарную» природу вранья, которое якобы отличает Врунгеля от предшественников и которое никоим образом не вписывается в идеологические установки эпохи — по сути, дискредитирует, «опрокидывает» «ценности взрослого мира» (с. 154). Однако, вслед за Марком Липовецким, отметим, что эта «нелинейная», поэтическая, а не прагматическая природа врунгелевского вранья не отличает, а как раз-таки сближает его с Хлестаковым и Мюнхгаузеном. Справедливости ради: то, чего, кажется, недостает в статье М. Свердлова, — подробный литературный, бытовой, культурно-исторический контекст повести и генеалогия героя — монографически представлено в комментариях Р. Лейбова, О. Лекманова и И. Бернштейна. Более того, эта литературная генеалогия и «нелинейные» особенности повествования замечательным образом подтверждаются затем в статье Г. Ельшевской, посвященной «культовым» иллюстрациям К. Ротова. (К слову, новые иллюстрации, выполненные специально для этого издания К. Чёлушкиным, принципиально другие, это даже не вполне иллюстрации, они в буквальном смысле «отталкиваются» от политической карикатуры и, кажется, все же стилистически расходятся с текстом.)
Наконец, последняя статья, «приложенная» к «Приключениям», вполне самостоятельна: это история создания мультсериала «Приключения капитана Врунгеля» Д. Черкасского и Р. Сахалтуева. М. Терещенко сообщает множество полезной информации о создателях мультфильма, о студии «Киевнаучфильм» и технике анимации 1970-х, но, к сожалению, ни разу не упоминает автора сценария, детского писателя Ефима Чеповецкого, и едва ли отвечает на вопрос, чем анимационная версия отличается от книжной (а отличается она существенно).
Комментарии, как и в первом опыте этого издательского «кооператива», «Трех повестях о Васе Куролесове», — самая объемная и содержательная часть книги; они изобилуют разнообразнейшими сведениями — историческими, бытовыми, географическими, лингвистическими и профессиональными — и подчас сами создают ощущение пародии, сознательно и старательно воспроизводя забытые советские «форматы» вроде «лекции о международном положении». Причем, если в первом случае их ироническая «избыточность» казалась органическим продолжением прозы Юрия Коваля, то здесь — с оглядкой на все те же идеи Маршака и Житкова — признаем, что такая популярная «энциклопедичность» соответствует житковскому пафосу «познавательной полезности и занимательного обучения». Потенциальному читателю подробно, весело и доходчиво рассказывают и показывают (комментарии с картинками), как в начале ХХ века выглядели толстовка и светофор, что собой представлял «концерт на гавайских гитарах» и с какой скоростью передвигаются кенгуру. Адресация таких комментариев достаточно широка и неоднозначна, они рассчитаны и на детей, и на их родителей; на читателей «наивных» и читателей искушенных: одним разъясняют реалии советского быта, с другими разделяют ироническое недоумение, подсказывают ассоциации и вспоминают «Москву—Петушки»: «Позвольте, — прервал меня черноусый, — меня поражает ваш размах, нет, я верю вам, как родному, меня поражает та легкость, с какой вы преодолевали все государственные границы...» (с. 188). Комментарии литературного порядка неизменно фиксируют «перелицованные» цитаты из Жюля Верна, аллюзии на Ильфа—Петрова, архетипические сюжеты и культурные common place. В конечном счете, перед нами новый тип комментария, исчерпывающего по объему и неакадемического по духу, веселого и занимательного, предназначенного равно тем, кто и так все знает (или знает, где найти), и тем, кому как бы «не надо», — привычная проблема комментатора: специалисту известно, остальным — неинтересно. Похоже, такой комментарий предназначен главным образом для тех, кому до сих пор было «неинтересно». А литературовед в этом случае превращается в персонаж (невероятная для комментатора вещь!) и лукаво прячется за необязательными фигурами речи, вроде такой: «Не знаем, стоит ли сообщать об этом, но у филологов есть специальное название даже для таких шуток…» (с. 255).
[1] Авченко В. Генеалогия капитана Врунгеля // Горький. 2017. 22 июня (https://gorky.media/context/genealogiya-kapitana-vrungelya/). «Чихают ли киты и был ли капитан Врунгель пьяницей»: Олег Лекманов и Роман Лейбов о новом издании повести Андрея Некрасова // Горький. 2017. 17 октября (https://gorky.media/intervyu/chihayut-li-kity-i-byl-li-kapitan-vrungel-pyanitsej/).
[2] См., в частности: Чудакова М.О. Сквозь звезды к терниям. Смена литературных циклов // Чудакова М.О. Литература советского прошлого. М., 2001. Т. 1. С. 339—366; Она же. К проблеме «et». Феномен советского писателя как специфического агломерата биографии и творчества // Revue des Études Slaves. 2001. № 73-74. P. 637—649; а также: Чудакова М.О. Москва — Петербург/Ленинград и русская беллетристика советского времени. Соображения к теме // The real life of Pierre Delalande. Studies in Russian and Comparative Literature to Honor Alexandr Dolinin. Stanford, 2007. P. 2.
[3] Липовецкий М. Веселая наука, или «Для кого не страшны ураганы» // Новый мир. 2018. № 3. С. 203.
[4] Шкловский В. Детиздат в 1939 году // Детская литература. 1939. № 12. С. 45.