Nikolay Poselyagin. From the Editor

В последние десятилетия в гуманитарных науках стало общим мнением представление, что эпоха «больших парадигм» отошла в прошлое. Оказалось дискредитировано стремление найти некий универсальный метод, позволяющий единообразно анализировать любые попадающие в поле зрения исследователя объекты, или же сконструировать некий универсальный монолитный объект, полностью поглощающий все пространство исследования. Эпоху «больших парадигм» заменила мозаика отдельных studies, сложно переплетающихся друг с другом в общую сеть, — общую лишь дисциплинарно, но не методологически; несводимую ни к какому единому и универсальному знаменателю. В лучшем случае можно говорить о самых широких концептуальных рамках, с помощью которых можно разглядеть некие схожие черты внутри отдельных участков этой сети; тогда речь заходит о поворотах — постколониальном, лингвистическом, антропологическом, эмоциональном и т.д. Однако повороты, задавая ракурс обзора, не унифицируют при этом ни объект исследования, ни метод и благодаря этому не превращаются в очередные «большие парадигмы».

Вместе с тем поиск новых «больших парадигм» отнюдь не закончился. Заниматься наукой в расщепленном, раздробленном на мелкие части мире не только некомфортно, но подчас даже и почти невозможно: в конце концов, она, по определению, предполагает некий универсальный и унифицирующий научный метод, без которого под вопросом оказываются эпистемологические основы всего гуманитарного знания. Чем в таком случае гуманитаристика, представленная в виде россыпи отдельных studies, отличается от субъективных интерпретаций досужей эссеистики? Можем ли мы вообще говорить о «науке», когда она гуманитарная?

Один из вариантов ответа на эти вопросы предлагает итало-американский филолог Франко Моретти. Его метод — соединение нескольких концепций (формального метода ОПОЯЗа, мир-системного[1] анализа Иммануила Валлерстайна, эволюционной теории) и объединение их со статистическими подсчетами и алгоритмами digital humanities. Можно долго дискутировать о том, насколько эффективно именно такое объединение и насколько продуктивными можно считать результаты работы Моретти, — но нельзя не признать актуальность его призыва и неординарность его жеста. Можно поместить концепцию Моретти в интеллектуальный контекст, сопоставив ее с другими близкими теориями и оценив ее эвристичность в их перспективе, — так делает в своей статье Павел Арсеньев. Можно, напротив, провести внутренние сопоставления отдельных теоретических частей его концепции между собой и оценить внутреннюю напряженность между интерпретативными подходами, с одной стороны, и компьютерными подсчетами, с другой. Наконец, можно обратиться к главному на данный момент манифесту Моретти — сборнику статей «Дальнее чтение», яркому, провокативному, полемичному заявлению о собственном методе, — и посмотреть, какое кредо он провозглашает. Так делают десять авторов откликов в рубрике «Книга как событие»: Игорь Пильщиков, Джессика Меррилл, Кирилл Корчагин, А.И. Рейтблат, Георгий Дерлугьян, Константин Кокарев, Галина Орлова, Татьяна Венедиктова, Олег Собчук и Артем Шеля. Разнообразие взглядов, ракурсов и оценок, представленных во всех этих материалах, лишь еще сильнее подчеркивает, что заявка Моретти оказалась крайне злободневной и ударила в больное место современных гуманитарных наук. А эмоциональность ряда откликов демонстрирует, что разговор о «больших парадигмах» и о научности гуманитаристики, похоже, еще далек от завершения.