Георгий Кайтуков - бывший сотрудник организации «Врачи без границ», в настоящее время является ведущим консультантом управления по политике администрации главы и правительства республики Северная Осетия - Алания.

«Неприкосновенный запас»: Георгий, скажите, пожалуйста, как вы попали в ряды «Врачей без границ»?

Георгий Кайтуков: Сразу же после окончания Пятигорского государственного лингвистического университета, заметив объявление в газете, я подал заявку на замещение вакансии в этой организации. Буквально в течение трех дней состоялось собеседование, по результатам которого мне предложили должность переводчика и по совместительству административно-технического ассистента. В тот момент организация осуществляла гуманитарную операцию в Чечне и Ингушетии, и я был задействован в ней в течение двух месяцев. Потом мне предложили повысить статус, став международным сотрудником-волонтером. Пройдя специальное обучение, я был отправлен на стажировку в Африку - в Демократическую Республику Конго. Там реализуется много проектов; я попал в тот из них, зоной осуществления которого была провинция Катанга.

«НЗ»: Скажите, а в какое время все это происходило?

Г.К.: В Конго я оказался осенью 2005 года, сотрудничать с «Врачами без границ» начал весной того же года.

«НЗ»: Правильно ли я понимаю, что у «Врачей без границ» не очень много российских сотрудников?

Г.К.: Да, на международном уровне их достаточно ограниченное количество. В основном медики с опытом работы в России. Процедура отбора в организацию довольно сложная, я опускаю технические подробности. Основная масса работников - граждане стран Европейского союза и США.

«НЗ»: Как вам работалось в Африке? На что похожа тамошняя жизнь, с чем все это можно сравнивать? Ведь, несмотря на глобализацию, континент по-прежнему если и не закрыт, то полузакрыт, оттуда к нам доходят лишь обрывки новостей. Тем более интересен тот регион, где довелось побывать вам. Демократическая Республика Конго, некогда Заир, - страна с бурной историей. Ведь именно здесь в свое время родился и погиб Патрис Лумумба, один из легендарных героев борьбы за независимость Африки. А в последние годы в Конго почти непрерывно идет кровопролитная гражданская война, количество жертв которой исчисляется даже не сотнями тысяч, но миллионами.

Г.К.: Да, действительно, вы правы: информации оттуда практически нет, а та, что поступает, далеко не всегда соответствует действительности. Источники африканских новостей, как правило, локализованы в трех точках: это север континента, от Марокко до Египта, Судан - во многом из-за гуманитарной катастрофы в Дарфуре, и ЮАР. О том, что происходит в центральной части Африки, обыватель - как российский, так и зарубежный - не знает почти ничего. Между тем, континент этот необычайно красив, а населяющие его сообщества крайне интересны. Местная жизнь, однако, очень осложняется тем историческим наследием, которое нынешняя Африка получила от эпохи колониализма. Я убежден, что бóльшая часть проблем континента - прямое следствие политики европейских держав, управлявших ранее африканскими территориями. Границы между независимыми государствами редко соответствуют ареалам проживания местных племен, что сегодня, в эпоху борьбы за ресурсы, вызывает острое противостояние. Кроме того, сама гуманитарная обстановка - вопиющая бедность большинства - постоянно провоцирует пандемии, включая такие болезни, как СПИД.

«НЗ»: Позвольте задать вам уточняющий вопрос политолога. В современной литературе есть такая точка зрения, что колонизаторов напрасно упрекают в нескладности африканских границ, поскольку если бы они провели их по ареалам проживания племен или языковых групп, то молодые африканские государства воевали бы друг с другом гораздо чаще. А нынешняя этническая чересполосица, напротив, сглаживает межгосударственную вражду. Или, по вашему мнению, в Африке все это не работает, так как отсутствует государственность в общепринятом смысле слова?

Г.К.: В более или менее стандартной ситуации вы были бы правы: многонациональный состав населения сближает страны и облегчает диалог между ними. Но в Африке этого не происходит: здесь этническое меньшинство, оказавшееся вдруг у власти, стремится стать большинством, используя при этом самые радикальные средства. Если же, напротив, государство находится в руках большинства, то оно неизменно пытается искоренить любую угрозу своему монопольному положению. Учтите также, что одно и то же племя может составлять большинство в одной стране и меньшинство - в другой стране, по соседству. Это очень запутывает африканскую политику. Самый эффективный принцип местной политической жизни отнюдь не оригинален: «нет человека - нет проблемы». Конкурирующие группы, как правило, просто уничтожаются или, в лучшем случае, изгоняются. Примеров тому множество; по-видимому, наиболее чудовищный - геноцид в Руанде, имевший место в 1994 году.

«НЗ»: Специалисты-гуманитарии, изучавшие Африку в полевых условиях, могли бы подтвердить ваши наблюдения. Довольно давно сделан вывод о том, что демократия на этом континенте носит довольно причудливый характер: как правило, любые выборы здесь оказываются воспроизведением переписи населения - этническое большинство не оставляет этническим меньшинствам ни малейшего шанса приобщиться к власти. В таких условиях у меньшинства остается единственный путь: отобрать власть у тех, кого больше, используя грубую силу. Упомянутая вами Руанда очень типична в данном отношении, хотя колоссальные потрясения на той же почве переживали и многие другие африканские страны. Но вернемся все же к вашему личному опыту. Скажите, а как выглядела ваша африканская повседневность? Где жили, чем питались, как общались с местным населением? Как справлялись с местным климатом, болезнями, насекомыми, прочими напастями?

Г.К.: Те международные организации, которые присутствуют в Африке на постоянной основе, пытаются максимально благоустроить свой быт, разумеется, на ограниченном участке занимаемой территории. Работая в самой миссии, вообще не замечаешь, что находишься за пределами привычной цивилизации. Но поначалу, конечно, все перечисленные вами неудобства довольно сильно влияют на работу: первые недели, фактически, уходят на акклиматизацию. Кроме того, есть такая очень неприятная вещь, как малярия, не заболеть которой, находясь в тропиках больше месяца, просто невозможно. И тут перед вами возникает выбор: принимать профилактические средства или воздержаться от них. Если не принимать, то заболевание придет в более острой форме, причем оно может повторяться, ибо иммунитета человек не приобретает. А если принимать, то постоянно будешь находиться в полусонном, сомнамбулическом состоянии, тоже довольно болезненном. Из двух зол каждый выбирает свое. Исключительно важны контакты с населением, потому что в работе, особенно медицинской, очень значимы открытость и доверие со стороны потенциальных пациентов. Отгораживаться заборами и охранниками мы не могли.

«НЗ»: А кто все-таки вас охранял? Вы взаимодействовали с государственными властями, по всей видимости? И кто выступал в роли посредников в ваших контактах с местными жителями? Это были племенные вожди, административные органы, кто-то еще?

Г.К.: В обычных условиях «Врачи без границ» обращаются к услугам местных охранников, желательно, говорящих на одном из европейских языков, которые, по большей части, выполняют функции сторожей и вахтеров. Единственными точками, где у нас была вооруженная охрана во время моего сотрудничества с организацией, оставались Чеченская Республика в России и Сомали. В российском случае это была вневедомственная охрана, как и полагается по законодательству, а в Сомали подобные услуги предлагаются племенными вождями в такой форме, что отказываться от них нельзя.

Касательно отношений с местным населением стоит упомянуть ограничения, налагаемые на сотрудников «Врачей без границ», - в плане каких-то излишне тесных личных связей, в первую очередь. В целом контакты не возбраняются до той границы, за которой под угрозой может оказаться жизнь людей, будь-то сами сотрудники или местные. Поэтому общения, в принципе, было довольно много - скажем, с техническим персоналом или с теми же охранниками, которые, будучи довольно открытыми и гостеприимными людьми, приглашали нас и к себе домой, и на сельские свадьбы, и так далее.

Кооперация с властями также обусловлена определенными рамками. Прежде всего, это степень влияния местной власти и ее возможности по оказанию нам содействия. В некоторых случаях, напомню, организация вообще работает на территориях, не контролируемых центральным правительством. Каждый раз схема выстраивается особенным образом - с учетом всей местной специфики.

«НЗ»: А бывает ли так, что миссии разворачиваются в тех или иных районах без уведомления центральной власти или санкции с ее стороны?

Г.К.: Да, само название «Врачи без границ» подразумевает именно такой смысл. Если вы помните, эта организация образовалась в середине 1970-х годов в результате раскола Международного Красного Креста, из рядов которого выделилась группа сотрудников, протестовавшая против его официальной политики, неизменно ориентированной на центральные правительства. «Врачи без границ», конечно, стремятся к сотрудничеству с властями, но в случае малейшего противодействия или ограничения, сделав предварительную декларацию, организация идет на прямое общение с населением, ибо ее первейшая цель - помощь жителям, а не властям.

«НЗ»: А что самое сложное в работе в Африке, на ваш взгляд?

Г.К.: С человеческой точки зрения, это, безусловно, масштабы тех бедствий, с которыми на этом континенте приходится сталкиваться. Статистика Всемирной организации здравоохранения свидетельствует, что каждый второй ребенок, рожденный в Африке, умирает в возрасте до полутора лет - от малярии. У международных организаций нет ни возможностей, ни средств помочь всем нуждающимся. Кроме того, не может не поражать привычка африканского общества к обыденности насилия. Контрасты порой кажутся просто вопиющими: вполне нормальные в повседневном общении люди на глазах дичают, когда речь заходит о выяснении, скажем, межплеменных отношений. И дело даже не в насилии, а в какой-то, неестественной для европейца, привычке к смерти. Малярия, холера, СПИД стали обычным делом, и никакого стабильного и массового желания избавляться от них, прибегая, скажем, к профилактике, не просматривается. Многие наши пациенты просто не понимали, что такое длительное лечение, поскольку оно не могло вместиться в ту продолжительность жизни, которой они ожидали лично для себя. Страшные инфекции, типа СПИДа, не пугают их, поскольку они убеждены: отмеренный им срок все равно будет меньше. Нам постоянно приходилось доказывать людям, что лечиться необходимо.

«НЗ»: Но в таком случае возникает естественный вопрос: а насколько вообще целесообразно нахождение подобных миссий в развивающихся странах? Это не слишком согласуется со здравым смыслом.

Г.К.: Действительно, тема целесообразности очень интересна, в ней множество разных граней. В первую очередь, несмотря на мои слова о нежелании населения проявлять заботу о своем здоровье, когда человеку становится больно, он все равно приходит и просит о помощи. Собственно, именно для этого все гуманитарные организации там и находятся. В целом же общее количество людей, которым мы реально помогаем в Африке, должно снимать все вопросы. Другое дело, что даже эта массированная помощь со стороны кажется каплей в море. Подобная деятельность продолжается уже более полувека, это «Врачи без границ» влились в нее позже, чем, скажем, структуры ООН, но общие тенденции, к сожалению, не меняются - для оптимизма по-прежнему нет особых оснований. Хотя, если даже одному ребенку становится легче, там стоит работать.

«НЗ»: А что вы делали в Сомали и в чем отличие ситуации в этой стране от случая Конго?

Г.К.: В Сомали я не участвовал в практической деятельности - меня и группу сотрудников доставили туда для своеобразного профессионального тренинга. Кстати, здесь, несмотря на полное отмирание государства, порядка даже больше, чем в Конго. Объяснение тому довольно простое: очень сильно влияние ислама, который поддерживает жесткие патриархальные иерархии, тотальную подчиненность кланов старейшинам, которые, собственно, и контролируют все аспекты социальной жизни. В этой стране нет ни наркомании, ни проблемы СПИДа - сказывается та же исламская культура. Доказав старейшинам выгоды от своего пребывания на земле Сомали, гуманитарные организации вполне могут рассчитывать на поддержку и относительную безопасность. В Конго ничего подобного, увы, не наблюдается. Хотя в целом, разумеется, и то и другое - зоны сплошного гуманитарного бедствия.

«НЗ»: Возникали такие ситуации, когда вашей жизни угрожала опасность?

Г.К.: Наш транспорт в местах пребывания раскрашен довольно ярко, население, как правило, очень терпимо к нашим сотрудникам, целенаправленным нападениям «Врачи без границ» подвергались довольно редко. Однако страховки от шальной пули все это не дает. Когда я, будучи в Конго, переезжал из зоны реализации одного проекта на территорию другого проекта, наш конвой попал в перестрелку между противоборствующими группировками - мы так и не поняли, кто в нас стрелял. Было несколько попаданий в машину, но в тот момент это не напугало. Ужас наступил позже, когда добрались до миссии и взглянули на эти пробоины. Стало ясно, что могли и не доехать.

«НЗ»: А как при такой работе можно поддерживать себя психологически? Мне кажется, когда видишь столько отчаяния, горя, несчастья вокруг, невольно погружаешься в состояние постоянного стресса. Как решается эта проблема?

Г.К.: Да, это верно. Многое, на мой взгляд, зависит от цели пребывания человека в Африке. Если кто-то приехал за деньгами - а некоторые видят в организациях подобного рода возможность заработать, - то долго там не продержаться. Продолжительно работать могут лишь те, кто мотивирован каким-то иным образом. Многие седеют, многие пьют, одни становятся чрезмерно общительными, другие, напротив, уходят в себя - универсальных методов выхода не существует. Стресс ведь на разных людей действует по-разному. Многие организации время от времени практикуют вывоз сотрудников - скажем, на неделю - на более благополучные территории где-нибудь по соседству. Это называется R&R - Relax and Resort. Допустим, сотрудники из Сомали выезжают в Кению, а сотрудники из Либерии - в Сенегал. Но радикального психологического лекарства просто нет.

«НЗ»: Скажите, а почему вы оставили «Врачей без границ»?

Г.К.: Понимаете, это непростая и весьма насыщенная работа. Оставшись в организации на год, можно увидеть столько, что какому-нибудь обывателю не доведется увидеть за всю жизнь. Но иногда этого оказывается слишком много. Большая часть сотрудников приходит туда уже на склоне лет, нежели на заре своей профессиональной карьеры, уже добившись чего-то в другой, более спокойной жизни, обзаведясь семьями. Лично я захотел попробовать себя в другой области, но возможности вернуться для себя не отрицаю, ибо один раз увидев африканское небо, не забываешь его уже никогда.

Беседовал Андрей Захаров, июль 2008 года