Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Неприкосновенный запас » №119, 2018

Татьяна Савина
«Пионеры острова Ява»: особенности политического языка газеты «Пионерская правда» (вторая половина 1920-х)

 

Татьяна Савина (р. 1969) — филолог, переводчик, доцент Новосибирского государственного технического университета.

 

[стр. 83—98 бумажной версии номера]


С первых лет революции советская власть рассматривала детей и подростков как важнейший объект коммунистической пропаганды. Свою главную задачу в отношении подрастающего поколения коммунистическая партия видела в воспитании «нового человека». «Дети 1917 года», «ровесники Октября», «юные революционеры», «дети новой эпохи» — все эти номинации свидетельствуют о том, что в 1920-е шла ускоренная политизация детской среды.

Процесс формирования у советских детей специфического «советского мировоззрения» с помощью разнообразных практик и институтов, таких, как школа, художественная литература, организация досуга и так далее, является предметом ряда исследований детской культуры послереволюционной России и СССР[1]. Повышенный интерес как отечественных, так и зарубежных исследователей вызывает «пионерская» культура детства[2], когда детская аудитория рассматривается, с одной стороны, как экспериментальная площадка для новых методов воспитания, а с другой, — как объект неустанной пропаганды коммунизма: «Пропаганда, сфокусированная на детях, мастерски использовалась с начала 1920-х с целью популяризации режима среди представителей нового поколения»[3]. При этом в исследованиях последнего времени закономерно поднимаются вопросы о том, каким образом формировалось и чему училось первое поколение советских детей[4]. Однако до сих пор практически вне поля исследований остается специфика политического языка детской коммунистической печати как инструмента формирования детского мировоззрения.

Генезис и функционирование Lingua Sovetica как особой модели языка, подвергнутого влиянию коммунистической идеологии, является предметом многочисленных исследований, посвященных тому, как массы учились «говорить по-большевистски»[5] в рамках официальной коммуникации народа и власти[6]. Наибольшее внимание традиционно уделяется изучению процессов, определявших и регулировавших языковое поведение советского общества[7], однако «советский язык», на котором власть обращалась к детям, также заслуживает отдельного исследования. Политизация детской аудитории в 1920-е требовала создания точного понятийного аппарата, четких определений, однозначной политической терминологии для того, чтобы ясно обозначить, «что такое хорошо и что такое плохо» в жизни страны.

Роль одного из главных проводников коммунистических идей в детские массы выполняла «Пионерская правда»[8]. Эта политическая газета для детей отсчитывает свою историю с марта 1925 года. К этому моменту пионерская организация уже остро нуждалась в собственном информационном издании, поскольку, по данным самой «Пионерской правды», детская коммунистическая организация на 1 августа 1926 года насчитывала 1 796 703 человека[9].

Надпись Николая Бухарина на карикатуре, помещенной в первом номере «Пионерской правды»: «Валите, догоняйте!»

Надпись Николая Бухарина на карикатуре, помещенной в первом номере «Пионерской правды»: «Валите, догоняйте!»


В России до революции 1917 года не существовало периодических изданий, занимавшихся политической пропагандой в детской аудитории, поэтому «Пионерская правда», которая создавалась под контролем Московского горкома РКП(б), повторяла модель коммунистических газет для взрослых — «Правды» и «Комсомольской правды»: «Вместе с контролем и руководством взрослыми особое значение придавалось впечатляющему образу поколения юных революционеров»[10].

Однако возраст целевой аудитории, ее политическая незрелость и низкий уровень образования требовали от специального детского печатного органа и специфического языка, адаптированного к детскому восприятию. Как высказалась одна из юных участниц конференции читателей «Пионерской правды» в 1926 году: «А основной кадр читателей “Пионерской правды” не может интересоваться “Комсомольской правдой” уже по одному тому, что он там очень многого не поймет»[11].

Особенно ярко специфика политического языка «Пионерской правды» проявилась в презентации новостей из-за рубежа. В середине 1920-х все еще были живы надежды на мировую революцию и советская печать пристально следила за новостями из тех стран, где шла активная политическая борьба и развивалось революционное движение: Германии, Англии, Болгарии, Польши, Китая и Монголии. Начиная с самых первых номеров «Пионерская правда» вела сразу несколько рубрик с новостями о политической жизни за границей, которым отводилось гораздо больше места, чем новостям из СССР.

В общих чертах концепция газеты в презентации новостей из-за рубежа сложилась практически сразу. Начиная с первого номера рубрика «За красной границей» (иногда «За красной чертой») знакомила читателей с общим международным положением и зарубежными политическими лидерами. Статьи из раздела «У ребят всего мира» (или «По всему миру») сообщали сведения о «пионерском движении» в разных странах. В силу возрастной специфики целевой аудитории основной акцент делался на освещении деятельности детских организаций «за красной границей» и на участии советских пионеров в деле помощи международному коммунистическому движению. Кроме того, в каждом номере печатались статьи-обзоры, посвященные детскому движению отдельной страны — США, Канады, Уругвая, Мексики. При этом практически каждый номер газеты сообщал сведения о деятельности советских пионерских отрядов в деле налаживания связей с зарубежными детскими организациями в виде переписки, сбора денежных средств, участия в таких мероприятиях, как Детская международная неделя.


Эффект упрощения: «Дети негров-рабочих, вступайте в пионеры!»

Базовый политический словарь газеты ограничивался двумя основными антонимичными номинациями: «буржуазия»/«пролетариат» и «буржуазия»/«пионеры». Первая описывала главные политические силы, противостоявшие друг другу на мировой арене, и была ключевой для всей коммунистической прессы 1920-х, в то время как вторая была специфической особенностью «Пионерской правды». Оппозиция «буржуазия»/«пионеры» была призвана создавать особое семантическое поле, стержневой семой которого была идея активного участия детей в политической борьбе за рубежом. Картина окружающей политической действительности рисовалась максимально упрощенно: «наши» и «не наши», при этом исходная оппозиция задавала ассоциативное поле, в котором номинация «пионер» имела имплицитно положительные характеристики.

С самого начала существования газеты номинация «пионер» и ее производные, «пионерия» и «пионерский», были основными для юного читателя «Пионерской правды». Появились такие неологизмы, как «пионер-работа», «пионерруководители» (вожатые), «пионердвижение», «пикор» (пионерский корреспондент), «пионер-писатель» (участник литературного кружка), «пионер-смех» и «пионер-смекалка» (рубрика юмора и шарад), где слово «пионер» использовалось как сигнал, идеологически определяющий характер той или иной деятельности как «нашей». Например, пикоры были активной частью адресной аудитории, на которых возлагалась ответственность за обратную связь с газетой: «В виду невозможности ответить в “П.П.” на все получаемые письма, заметки и вопросы редакция будет отвечать каждому пикору отдельным письмом», — предупреждала газета своих читателей (1925. № 16. С. 4). Рубрика «Пионер-смекалка», предлагая задачки на сообразительность, обязательно подразумевала политическое сообщение. Характерный образец представляет такой ребус на злобу дня:

«Часть первая моей шарады —

Организация была, и помогала нам она

В голодный год, когда страна

Свои все силы напрягала,

Борясь против врага.

Ты, к ней одну прибавив букву,

Легко шараду угадаешь

И жителя песка узнаешь,

Он веры магометанской,

Он стонет под игом державы британской»[12].

(1925. № 14. С. 4.)

Зачастую такие ребусы и шарады предлагали юным читателям эффективную мнемоническую технику запоминания политической терминологии. Например, в шарадах рубрики «Пионер-смекалка» зашифрованное слово «рабкор» имело значение «правды вестник» (1925. № 21. С. 4), а «фашист» определялся как «член террористической партии» (1925. № 5. С. 4), что позволяло легко освоить и закрепить новые термины.

По частотности употребления номинация «пионер» далеко опережала слова «дети», «ребята», «школьники», «молодежь». Находясь в центре семантического поля, идеологический компонент становился определяющим, влияя на семантику синонимов и порождая широкий круг ассоциативных связей.

Наиболее заметные изменения претерпело значение вполне нейтрального собирательного существительного «ребята», особенно в словосочетании с притяжательным местоимением «наши ребята», которое в текстах «Пионерской правды» получило ярковыраженную идеологическую составляющую с коннотативным значением «пионеры» и «советские дети», а словосочетание «неорганизованные ребята» стало относиться к потенциальным новобранцам пионерских рядов. Слово «ребята» удачно рифмовалось с «октябрята» и выражало идею коллективизма, которую проповедовала пионерская организация. Например, в статье о политической борьбе в Англии газета писала:

«Теперь капиталисты думают приняться за ребят. Еще полтора года тому назад, в июле 1924 г., в палате лордов был поднят вопрос о запрещении “мятежной пропаганды и богохульства среди детей моложе 16 лет”» (1926. № 11. С. 2).

Номинация «ребята» здесь обозначает только детей бастующих английских шахтеров, которых «Пионерская правда» постоянно называла «английскими пионерами».

Одним из призывов «Пионерской правды» к читателям был лозунг: «Пионерские отряды, которые работают свободно в стране, где власть находится в руках рабочих и крестьян, должны держать крепкую связь с заграничными ребятами» (1926. № 12. С. 2). «Ребятами» назывались только участники детских коммунистических организаций, а не «дети» в целом. Интересно, что при этом слова «дети» или «детский» с трудом поддавалось идеологизации в силу четко определенного денотата — «мальчики и девочки раннего возраста» — и постоянно требовали уточняющих определений: «дети рабочих», «дети буржуазии» — или определенного политического контекста. Так, с одной стороны, «Пионерская правда» писала о «бастующих детях», об «эксплуатации детского труда», о «требованиях детей», при этом зачастую заменяя слово «дети» номинацией «пионеры». С другой стороны, «сытые дети буржуазии», «дети штрейкбрехеров» и «буржуазные детские организации» с помощью идеологических маркеров удалялись за пределы идеологемы «пионер». Например, призыв «Дети негров-рабочих, вступайте в пионеры!» (1930. № 148. С. 2) служит примером совместного функционирования двух понятий: слово «дети» использовано с необходимым уточняющим определением, из которых доминирующим является «дети рабочих», в то время как слово «пионер» имеет имплицитную положительную коннотацию.

В силу того, что в сообщениях о развитии детского движения за рубежом «Пионерская правда» широко использовала слово «пионеры» в значении «дети рабочих», все мероприятия с участием детей школьного возраста логично получали статус «детского коммунистического движения», или в духе времени — «пионердвижения» или «деткомгруппы». Так, например, заметка под заголовком «Наши американские товарищи» начиналась сообщением: «Этим летом комсомол организовал для пионеров первый лагерь на несколько сот ребят около Нью-Йорка» (1925. № 24. С. 1). Здесь только топоним «Нью-Йорк» указывает на то, что это не привычная читателю советская реальность. Газета широко освещала деятельность «деткомгрупп Канады», сообщала о «пионерах на острове Ява», «пионерах Монголии», «пионерах Китая», «пионерах Уругвая», «пионерском движении в Мексике», об «английском комсомоле». Нельзя сказать, что эти сообщения полностью не соответствовали действительности, однако понятно, что в случае организации летнего лагеря, дополнительного питания или медицинской помощи речь шла не о «пионерах» и «комсомольцах», а о детских организациях различных направлений (в том числе благотворительных, скаутских или религиозных).

Кроме того, в название большинства политических организаций в США и Англии входило слово «лига» (league), уже получившее для советского детского читателя устойчивые негативные коннотации в связи с Лигой Наций — «европейским союзом буржуазных государств против СССР» (1925. № 40. С. 2). При этом, учитывая основное значение слова «apioneer» (первооткрыватель) в английском языке, вряд ли оно вообще могло фигурировать в названии политических организаций левого направления. Например, в Англии существовала «Young Communist League»[13], членов которой «Пионерская правда» упорно называла «пионерами Англии», в то время как лига была результатом объединения нескольких молодежных групп: «Young Socialist League» (созданной еще 1911 году), «Young Labour League» (образованной в 1920 году как молодежная группа партии лейбористов) и «Young Workers’ League». Не называя организацию английских детей иначе, как «пионерская», газета сообщала:

«Буржуазия испугалась деятельности гринокских пионеров. Когда пионеры попросили разрешения у гринокского городского управления устраивать по воскресеньям демонстрации и митинги, то им в этом было отказано, хотя скаутам и другим детским буржуазным организациям это было разрешено» (1925. № 29. С. 2).

Что касается «пионеров Америки», то здесь речь шла в основном о детском движении в рамках деятельности «Young Communist League USA», имевшей несколько десятков отделений в разных штатах[14]. «Американский комсомол», по-видимому, был организацией, в оригинале имевшей название «Young Workers League of America», с общим количеством участников чуть больше двух тысяч человек в возрасте от 14-ти до 30-ти, однако целый ряд статей «Пионерской правды» описывал, как американский «комсомол» поддерживает создание «пионерских групп» в разных городах.

Скаутинг (scouting and guiding) любых форм и видов, который всегда считался удачным примером совместной деятельности взрослых и детей, в пионерской прессе освещался как буржуазное движение и резко противопоставлялся пионерскому движению (1925. № 39. С. 5)[15]. «Скаут» было словом с ярковыраженной негативной коннотацией, синонимичным лексико-грамматическому варианту слова «буржуазия» — «буржуй», а с уменьшительным суффиксом, обозначающим ребенка, — «буржуенок» (1925. № 8. С. 3). Более того, встречается номинация «фашистик» по отношению к детям, не участвующим в коммунистическом детском движении в других странах.

В итоге для того, чтобы снять все возможные противоречия в номинациях, газета в отношении участников зарубежных детских организаций, безразлично коммунистического, социалистического или даже либерального направлений, ограничивалась понятием «пионеры», не усложняя картину мира детского читателя «лигами» и «ассоциациями», формируя искаженный и упрощенный образ зарубежной молодежи, готовой к борьбе за коммунизм. Исключение в поголовном «опионеривании», пожалуй, составлял лишь «Союз юных спартаковцев» Германии, или СЮС, поскольку советская пионерская организация до 1924 года также носила имя Спартака. И тем не менее немецких участников детского политического движения так же чаще всего называли именно «пионерами».


Эффект достоверности: «Пятьдесят миллионов малайцев»

Переориентацию определения «пионер» на детей других стран газета использовала в том числе и для создания эффекта достоверности. Достигалось это за счет того, что события, связанные с заграничными «пионерами», как правило, имели точное место действия с указанием страны, города, имен и возраста действующих лиц, приводились данные о количестве участников событий и времени действия. Например, заметка о «пионерах Мексики» сообщала:

«В столице Мексики (государство в Сев. Америке), гор. Мексике, при комсомоле работает детская коммунистическая группа, организованная в 1921 г. Она насчитывает 87 мальчиков и 20 девочек» (1925. № 24. С. 1).

В короткой заметке «Пионеры на о-ве Ява» приводились данные о количестве школ с коммунистическими детскими организациями — 100 с более чем 3000, учеников — и описывалась их деятельность: «В этих школах ребята учатся не только обычным школьным предметам, но и тому, как быть хорошим агитатором» (1925. № 25. С. 1). Статья об «американских пионерах» описывает подробности организации учебного процесса: «В Сан-Франциско […] в некоторых классах ребята-коммунисты сидят по левую сторону класса, а фашистики по правую» (1925. № 24. С. 1).

Газета уверенно сообщала о том, что лучшей организацией английских пионеров «считается группа в гор. Гриноке, насчитывающая около 200 ребят» (1925. № 29. С. 2). В Канаде, по сообщениям газеты, в 1925 году «имеется 600 пионеров» (1925. № 26. С. 3). «Пионеры» Америки «в конце 1923 г. начали выпускать свой ежемесячный журнал “Юный товарищ”, превращенный в начале 1925 г. в еженедельную газету с тиражом в 8.000 экз.; в настоящее время деткомгруппы Америки насчитывают около 5.000 ребят» (1925. № 24. С. 2).

Создавалось впечатление, что за границами СССР ширится и растет массовое пионерское и комсомольское движение. «Пионерская правда» писала в 1926 году: «Две с половиною тысячи английских пионеров за четыре года своего существования немало попортили крови своей деятельной работой английским капиталистам» (1926. № 11. С. 2). В результате юный читатель делал вывод о том, что: 1) в Англии есть пионеры, 2) их много, 3) они «за нас», потому что против «капиталистов». Объективная картина выглядела несколько иначе: «1800 английских детей — участников Лиги юных коммунистов, которая слилась с Лигой юных социалистов и Лигой юных рабочих, приняли активное участие во всеобщей забастовке, распространяя информационный листок “Юный забастовщик”»[16].

Интересно, что впечатляющие статистические подсчеты «Пионерской правды» основывались не только на манипуляциях с семантикой слова «пионер». Такая же переориентация номинации произошла с позитивно маркированной идеологемой «рабочий», особенно со словосочетанием «молодой рабочий». Любой «молодой рабочий» из любой страны, по определению, считался участником революционного движения. Газета приводит статистику:

«В Германии работают 3 800 000 рабочих. В Англии 2 500 000 молодых рабочих. В Америке работают 5 000 000 молодых рабочих. В Италии работают 1 400 000 молодых рабочих. Сосчитайте сами, сколько молодых рабочих только в этих 4-х странах» (1926. № 36. С. 2).

«Молодой рабочий», как и «пионер», оказался единицей для подсчета «пролетарских сил» во всем мире и количества «комсомольцев» в этих странах.

В сообщениях о провале антиколониального восстания в Индонезии в 1926 году ошеломляющая статистика поражает воображение читателя размахом выступления:

«Пятьдесят миллионов малайцев, из них 1½ [миллиона] молодежи снова приведены в повиновение. Надолго ли? Ответ на это даст коммунистическая партия и комсомол Индонезии, которые снова готовят восстание, на этот раз победоносное» (1926. № 48. С. 2).

При этом все пятьдесят миллионов малайцев косвенным образом оказываются включены в сферу деятельности «коммунистической партии» и «комсомола».

Принципиальная непроверяемость статистической и фактической информации, обусловленная характером информационного поля в Советском Союзе, обеспечивала безграничное доверие детской аудитории к печатному слову. «Пионер», «комсомолец», «рабочий» не требовали дополнительных пояснений, являясь идеологическими маркерами и протягивая за собой целый шлейф положительных коннотаций по отношению к людям и событиям.


Эффект присутствия: «Наш старый знакомый — римский папа»

В 1926 году в советской прессе широко освещалась всеобщая забастовка в Англии. «Пионерская правда» также опубликовала ряд статей, знакомивших читателей с политическими лидерами рабочего движения в Англии и со всеми перипетиями борьбы английских горняков за свои права. Публикации не только предлагали фактическую информацию, но и целенаправленно формировали оценочное суждение юных читателей об этих событиях. Причем основной процесс дискредитации враждебных сил шел не на уровне содержания, которое в общих чертах было практически одним и тем же во всех статьях — рабочие бастуют/протестуют/борются, а правительство карает / противодействует / вводит войска, — а на уровне коннотативного компонента высказывания.

Так, например, очень часто события описывались с помощью обстоятельств образа действия, призванных подчеркнуть какую-либо негативную деталь, описывающую состояние или способ совершения действия, с ярко выраженным гиперболизированным значением. Описывая парламентские дебаты по «детскому вопросу», газета сообщала:

«“Благородные лорды”, трясясь от ярости, долго обсуждали этот вопрос. […] Печальные размышления лордов и их дикий гнев [поддержал епископ Кентерберийский, который], не надеясь на свои силы, попросил помощи полиции в этом деле» (1926. № 11. С. 2. Курсив мой).

Создавая эффект присутствия на месте событий, газета одновременно стремилась сформировать негативное отношение читателей к действующим лицам:

«[Американская] комиссия по обследованию коммунистической деятельности […] рьяно взялась за работу. Первым делом принялись за пионеров. Господа члены комиссии, развалясь в мягких креслах, выслушивали показания учителей и школьных властей. […] Не мог остаться в стороне от такого “святого дела” и наш старый знакомый — римский папа». (1930. № 95. С. 2. Курсив мой).

Статьи пестрят негативными оценочными характеристиками: «предательский», «хищный», «лакейский», «злобный», «наглый», «позорный», «эксплуататорский» и так далее, которые в сумме создавали однотонный, монолитный образ внешнего врага, когда английские, американские, немецкие «капиталисты» практически ничем не отличались друг от друга и были маркированы только географически. Политические выступления, как правило, пересказывались с перечислением ключевых идей или давались в виде квазипрямой речи с соответствующими акцентами. Ирония и иронические кавычки (как способ снижения «чужого слова») служили упрощению образа внешнего врага, подчеркивая его интеллектуальное ничтожество.

При этом очень важно заметить, что особенно подчеркивалось бессилие внешнего врага в его борьбе с «мировой революцией». Статья «Существует ли “Международное братство скаутов”» цитирует Роберта Баден-Пауэлла, основателя мирового скаутского движения, который «пишет в страхе и ужасе: “Скауты, берегитесь большевиков”» (1926. № 40. С. 2. Курсив мой). «У английских капиталистов начинает от страха кружиться голова, и они в ужасе ожидают того часа, когда над Англией, одной из главных крепостей мировой буржуазии, победно взовьется красный флаг коммунистической революции» (1926. № 11. С. 2. Курсив мой), — предложение постулирует неизбежность победы коммунизма, создавая при этом систему противостоящих друг другу образов бессильного ожидания и активного действия.


Эффект «разговора по-свойски»: «Валите, догоняйте!»

Эмоциональность статей, посвященных политическим новостям, зачастую достигалась за счет наполненности текстов просторечием, апеллирующим к детской аудитории средствами якобы привычного для нее языка. С самого начала своего существования «Пионерская правда» приняла слегка фамильярный тон в общении со своими читателями. Хорошей иллюстрацией этого может послужить обращение Николая Бухарина, в то время главного редактора газеты «Правда», так приветствовавшего рождение детского коммунистического печатного органа: «Валите, догоняйте!» (1925. № 1. С. 1). Авторы «Пионерской правды» зачастую использовали в статьях и заголовках уличные выражения и даже брань, считая, что такая подача материала не только привлечет читателя, но и автоматически сформирует его негативное отношение к событиям. Например, в статье под заголовком «Про американского дядюшку», рассказывающей о внешнем долге европейских стран перед США, заявляется, что «европейские рабочие тоже не дураки, чтобы расплачиваться за своих буржуев по американским счетам», и заканчивается энергичным восклицанием: «К черту американского дядюшку!» (1926. № 17. С. 2). А вот как описывалась политическая карьера Юзефа Пилсудского: «Он очень властолюбивый пан. Он был президентом Польши. Затем ему пришлось долго сидеть без работы, ему надоело, и он решил попробовать счастья» (1926. № 24. С. 2).

Учитывая, что оценочное значение просторечной лексики гораздо интенсивнее, чем стилистически нейтральной, презентация зарубежных политических новостей с использованием разговорной и просторечной лексики с негативным или ироническим значением позволяла четко расставлять необходимые акценты в политической картине мира. Например, вместо слов «буржуазия» и «буржуазный» гораздо чаще появлялись лексико-семантические просторечные варианты «буржуи» и «буржуйский». Лексико-морфологические группы разговорных и просторечных оценочных слов и фразеологизмы употреблялись для описания как событий, так и политических персон, снижая, упрощая или дискредитируя политические события, происходящие за рубежом.

«Лига Наций осталась с носом!» — резюмировалось в статье, посвященной заключению советско-германского договора 1926 года (1926. № 18. С. 2). Политическая ситуация в Англии описывалась так: «Только успела она [Англия] очухаться от забастовок, как новый сюрприз свалился ей на голову. Час от часу не легче» (1926. № 49. С. 2). Заключение договора между СССР и Литвой должно было помешать Англии «слопать в удобный час маленькую Литву» (1926. № 42. С. 2). Английские «меньшевики» назывались «прохвостами из прохвостов» (1927. № 10. С. 2). Статья с заголовком «Генералы снюхались» рассказывала об очередном повороте во внутренней политике Китая (1926. № 48. С. 2).

Повышенный интерес советской прессы к внутренним делам Китая был обусловлен событиями китайской революции. «Пионерская правда» публиковала многочисленные статьи, знакомившие читателей с положением дел в Китае и с основными китайскими политическими лидерами. Непростая политическая ситуация, сложная расстановка политических сил с постоянной переориентацией интересов и непривычная фонетика имен требовали четкого определения, кто враг, кто нет, кто «за нас», а кто «против нас». Участие генерала Чжан Цзолиня в событиях 1926 года в Китае описывалось следующим образом:

«Сейчас с ним разговаривает тов. Чичерин. Он урезонивает его и рекомендует перестать шкодить. А если Чжан-Цзо-Лин не урезонится, с ним начнет разговоры тов. Ворошилов. Это будет большой тарарам» (1926. № 37. С. 3).

Персонификация дипломатических и военных действий СССР по отношению к Китаю в образах «тов. Чичерина» и «тов. Ворошилова», а также употребление слов «урезонить» и «шкодить» создавали образ, снижавший политическую конфронтацию до уровня школьного конфликта, когда дирекция и старшеклассники призывают к порядку распоясавшегося хулигана. Или, например, описание политической ситуации того же года в Польше:

«И хочется ему [Пилсудскому] сдержать свое панское слово перед английскими реакционерами, и боится он, что ничего не выйдет, накостыляют ему по шее Ворошилов с Тухачевским» (1926. № 38. С. 2).

«Пилсудский — заклятый враг СССР. Он, конечно, не забыл, как ему пришлось в 1920 году, смазав пятки, удирать от Буденновской конницы» (1926. № 41. С. 2).

Употребление школьного сленга «накостылять», «смазав пятки», «капиталисты обнаглели» добавляло еще и оттенок пренебрежения к врагу и уверенности в своих силах. Идеализированный образ государства-защитника снимал все вопросы в отношении оценки возможной военной агрессии со стороны СССР — «чтобы бронированный кулак империализма сломался о стальную стену нашей готовности к войне — когда нас на нее вызовут» (1926. № 49. С. 2).


Оценки и ярлыки: «Старый враг СССР, лорд Керзон»

Любое упоминание имен зарубежных политических лидеров обязательным образом сопровождалось идеологически маркированным определением с тем, чтобы облегчить детскому читателю ориентацию в политическом пространстве. Даже впервые прочитав фамилию того или иного политического лидера, ребенок должен был сразу оценивать его как потенциального союзника или врага: «президент республики, меньшевик Энберт» (1925. № 3. С. 2. Курсив мой) — против нас, «президент Германии бывший царский генерал Гинденбург» (1925. № 9. С. 2. Курсив мой) — против нас, «властолюбивый пан Пилсудский» — против нас, «товарищ Трэмбулл», «товарищ Кук» — за нас.

Интересно, что в одной из статей болгарский коммунист «т. Фридман» на всякий случай снабжен пояснением — «вождь молодежи» (1925. № 11. С. 2). Партийный вождизм в освещении «Пионерской правды» имел чаще всего отчетливо положительные коннотации: например, «революционный вождь китайского народа Сун Ят-Сен» (1925. № 3. С. 2) или «вождь молодежи Востока Гани Муратбаев» (1925. № 8. С. 2). Понятия «дуче» или «фюрер» к середине 1920-х еще не появились в детской печати, в то время как с понятием «фашист/фашизм» с основным значением «контрреволюционный» детская аудитория уже ознакомилась.

Употребление слова «товарищ» по отношению к зарубежным лидерам рабочего движения служит ярким примером маркера «наш». Например, руководитель стачечного комитета английских углекопов назван «товарищем Перселем», в то время как руководитель рабочей партии Англии — «господином Макдональдом», которого газета яростно критикует и называет «предателем» и «соглашателем» (1926. № 19. С. 2). При этом не только наличие, но и отсутствие слова «товарищ» перед фамилией политического деятеля служило четким маркером его чуждости и враждебности: премьер-министр Англии упоминается как «Чемберлен», а словосочетание «наш ответ Чемберлену» долгое время обозначало информацию о любом мероприятии, направленном на укрепление не только обороноспособности страны, но и материальной базы пионерских организаций, например сбор средств «среди родителей, знакомых и населения» (1927. № 11. С. 2).

Важнейшим инструментом идеологического воспитания было формирование фоновых знаний о предмете, в основном из области политической географии. Этим занималась рубрика «По всему миру», которая создавалась не столько с аналитическими, сколько с идеологическими целями. Задачей рубрики было ознакомить читателей с политическими событиями и при этом обязательно снабдить каждое из них соответствующим ярлыком во избежание непонимания. Основные определения «пролетарский» и «буржуазный» для описания событий за рубежом продуцировали дальнейшие ряды ассоциативных антонимических пар: освободительный/захватнический, трудящийся/эксплуататорский, коммунистический/фашистский. Незнакомые юному читателю реалии политической жизни объяснялись через ассоциативный ряд понятий, знакомых по недавней революционной борьбе в России: «кайзер — бывший царь», «милитаристическая — сплошь военная», «прокурор — обвинитель от [буржуазного] правительства», «Профинтерн — объединение революционных рабочих союзов» и так далее. Разнообразие политических партий и течений в Европе и Азии практически игнорировалось: все левые партии — «коммунисты», умеренно правые — «меньшевики», а правые — «контрреволюционеры», даже внепартийный президент Германии Пауль фон Гинденбург определялся как «кандидат от контрреволюционеров» (1925. № 9. С. 2).

К концу 1920-х объем информации из-за рубежа на страницах «Пионерской правды» резко сократился в пользу внутренних новостей. По мнению исследователей, к этому времени завершился период, который можно назвать временем «торжества интернационализма»: СССР сократил «экспорт революции» и сосредоточился на собственных проблемах[17]. Центр внимания детской политической газеты соответственно сместился в сторону участия советского пионерского движения в «строительстве социализма в отдельно взятой стране». Номинацию «заграничные пионеры» сменило словосочетание с расширенным значением — «дети трудящихся всего мира», а внешнего врага, «буржуя» и «капиталиста», потеснил враг внутренний, «кулак». Интересно, что к концу 1920-х со страниц «Пионерской правды» практически исчезла рубрика «Пионер-смекалка», что свидетельствует о том, что мнемонические техники больше не требовались, поскольку усвоение и закрепление политического словаря шло другими способами.

Таким образом, язык презентации зарубежных новостей в «Пионерской правде» 1920-х служил не только воспитанию советских детей в духе интернационализма и «помощи братским народам», но и создавал особый фон событий, адаптировавший зарубежную политическую реальность 1920-х к детскому сознанию в рамках идеализированных категорий советской реальности, упрощенных понятий, инфантильного деления мира на «наших» и «не наших».

Эксплуатируя особенности детского мировосприятия, не готового к критическому мышлению и анализу, газета избегала любого расширения базового политического словаря, использовала систему идеологем с уже закрепленной позитивной или негативной коннотацией. Широкое употребление просторечной лексики с оценочным значением позволяло напрямую влиять на детскую аудиторию в понимании и оценке окружающей политической действительности. Манипуляция понятиями, имевшими имплицитные положительные или отрицательные характеристики, привела к созданию устойчивых ассоциативных словосочетаний, использовавшихся детьми в повседневной политической практике на уровне условного рефлекса и отменявших необходимость аналитической работы. С помощью специфической презентации зарубежных новостей власть опосредованно воспитывала советских патриотов.




[1] Салова Ю.Г. Политическое воспитание детей в Советской России в 1920-е годы. Ярославль, 2001.

[2] См., например: Kelly C. Children’s World: Growing Up in Russia, 1890—1991. London; New Haven: Yale University Press, 2007; Сальникова А.А., Корнюшкина Е.А. «Мы ребята-молодцы, пионеры-ленинцы!»: формирование образа «идеального» советского ребенка на страницах газеты «Пионерская правда» (вторая половина 1920-х — начало 1930-х гг.) // Гуманитарные науки в XXI веке: научный Интернет-журнал. 2017. № 9. С. 72—82; Асланова С.И. Пионерская организация как центр воспитания подрастающего поколения // Воспитание и обучение: теория, методика и практика: материалы X Междунар. науч.-практ. конф. Чебоксары, 2017.

[3] Келли К. «Маленькие граждане большой страны»: интернационализм, дети и советская пропаганда // Новое литературное обозрение. 2003. № 60. С. 218—251 (http://magazines.russ.ru/nlo/2003/60/katrion.html).

[4] Сидорчук И.В. «Что такое хорошо и что такое плохо?» Нормы и ценности советской культуры детства 1920-х гг. // Коммуникативные среды информационного общества: тренды и традиции. Санкт-Петербург, 2016.

[5] Коткин С. «Говорить по-большевистски» // Американская русистика: вехи историографии последних лет. Советский период.Самара, 2001. С. 250—328.

[6] См., например: Сандомирская И. Блокада в слове: очерки критической теории и биополитики языка. М.: Новое литературное обозрение, 2013; Dobrenko E. Linguistic turn à la Soviétique: The Power of Grammar, and the Grammar of Power // Petrov P., Ryazanova-Clarke L. (Eds.). The Vernaculars of Communism: Language, Ideology and Power in the Soviet Union and Eastern Europe. London; New York, 2014. P. 19—39.

[7] Савина Т.В. «Пролетарии» и «буржуи»: иноязычная политическая лексика в крестьянских «письмах во власть» 1920-х годов // Россия XXI. 2017. № 6. С. 104—117.

[8] Леонтьева С.Г. Пионер — всем пример // Отечественные записки. 2004. № 3. С. 249—259.

[9] Пионерская правда. 1926. № 40. С. 3. В связи с тем, что многие из цитируемых статей «Пионерской правды» не имеют заголовков, а также в них не приводятся фамилии авторов, здесь и далее указываются только год, номер выпуска и страница.

[10] Kirschenbaum L. Small Comrades. Revolutionizing Childhood in Soviet Russia1917—1932. Routledge, 2001. P. 105.

[11] Пионерская правда. 1926. № 4. С. 3.

[12] Зашифровано слово «араб». Характерно, что в шараде соединены название американской благотворительной организации ARA (American Relief Administration) и указания на захватнический характер присутствия Великобритании в Палестине.

[13] Barberis P., McHugh J., Tyldesley M., Pendry H. Encyclopedia of British and Irish Political Organizations. Parties, Groups and Movements of the Twentieth Century. London: Politico's, 2000. P. 172.

[14] Peterson P. The Young Socialist Movement in America from 1905 to 1940: A Study of the Young People's Socialist League. PhD dissertation. University of Wisconsin — Madison, 1974.

[15] Более того, даже игра в футбол описывалась как «скаутский» спорт и некоторое время подвергалась острой критике в пионерской прессе. См. стихотворение, которое явно описывает игру в футбол: «…гол забьем в ворота бар, будет барам больно», тем не менее имеет заголовок «Пионерский баскетбол» (1925. № 26. С. 2).

[16] Barberis P., McHugh J., Tyldesley M., Pendry H. Op.cit. P. 172. При этом «Лига юных коммунистов» (YCL) получила название «The Pioneer» только к концу 1920-х.

[17] Келли К. Указ. соч.



Другие статьи автора: Савина Татьяна

Архив журнала
№130, 2020№131, 2020№132, 2020№134, 2020№133, 2020№135, 2021№136, 2021№137, 2021№138, 2021№139, 2021№129, 2020№127, 2019№128, 2020 №126, 2019№125, 2019№124, 2019№123, 2019№121, 2018№120, 2018№119, 2018№117, 2018№2, 2018№6, 2017№5, 2017№4, 2017№4, 2017№3, 2017№2, 2017№1, 2017№6, 2016№5, 2016№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№6, 2015№5, 2015№4, 2015№3, 2015№2, 2015№1, 2015№6, 2014№5, 2014№4, 2014№3, 2014№2, 2014№1, 2014№6, 2013№5, 2013№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№6, 2012№5, 2012№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№6, 2011№5, 2011№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№6, 2010№5, 2010№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010№6, 2009№5, 2009№4, 2009№3, 2009№2, 2009№1, 2009№6, 2008№5, 2008№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№6, 2007№5, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007№6, 2006
Поддержите нас
Журналы клуба