[стр. 182—193 бумажной версии номера] [1]

Политбюро было «силовым центром» коммунистического режима в социалистической Чехословакии[2]. С 1962 года оно официально именовалось «Президиумом Центрального комитета (ЦК) КПЧ»[3]. Чешский историк Карел Каплан называет его «абсолютным властителем: Политбюро решало все, контролировало все, определяло масштабы для всего и заведовало всем»[4]. В то же время Каплан указывает на некоторую относительность власти этого органа: наделенный полномочиями для принятия решений, Президиум должен был иметь перед собой проекты резолюций. Таким образом, неограниченная компетенция Политбюро ЦК была теснейшим образом переплетена с работой проводившего предварительную подготовку аппарата. Отсюда возникает вопрос: какая же инстанция принимала решения на самом деле, каким образом это происходило? Имели ли решающее значение тайные заседания Политбюро или, может быть, нечто им субординированное? Кроме этого, важно понять, как именно разворачивались дискуссии в Политбюро ЦК. Были ли они свободными и открытыми, как об этом вспоминает, к примеру, главный редактор газеты «Rudé právo» Зденек Горжений?[5] Какую роль в принятии решений Политбюро играли отдельные группировки, Генеральный секретарь[6], советское руководство? Как соотносились друг с другом неформальные практики и формализованные механизмы?[7]

В этой статье само Политбюро/Президиум и его заседания будут рассмотрены как локус принятия политических решений в Чехословакии во время так называемой «нормализации», то есть после разгрома Пражской весны. На основе стенограмм будут проанализированы три репрезентативных заседания; особое внимание уделяется особенностям коммуникации их участников. Первое из них — майское заседание 1975 года, на котором решался вопрос об избрании президента республики, а также деликатный вопрос слияния должностей. Мог ли Густав Гусак, занимавший пост Генерального секретаря партии с апреля 1969 года, одновременно стать президентом республики, сосредоточив в своих руках обе центральные функции?[8] На двух других заседаниях Президиума летом 1980 года[9] обсуждалось повышение цен на мясо[10].

Выбор именно этих заседаний обусловлен несколькими причинами. Рассматриваемые здесь темы являлись весьма важными. В первом случае речь шла о руководящей должности. Несмотря на то, что реальные полномочия президента были весьма ограниченными, эта позиция традиционно была очень значима, так как ассоциировалась с высоким престижем[11]. Второй пример, связанный с повышением цен на продукты питания, находится в связке с вечной проблемой централизованной плановой экономики — с дефицитом товаров и услуг, — всегда чреватым ростом социального недовольства и даже волнениями.

Лишь немногие заседания были стенографически запротоколированы. Протоколирующий делал, как правило, тезисные, часто плохо поддающиеся расшифровке заметки о высказываниях тех или иных руководителей и функционеров. Решающее значение для политического руководства ЧССР имели резолюции как таковые, а не ход заседаний. Однако каждый член президиума имел право потребовать ведения протокола, и ряд заседаний, в частности рассматриваемые здесь, таким образом были зафиксированы[12].

Данные стенограммы заседаний являются основным источником для анализа форм коммуникации и принятия решений по результатам дискуссий. В отличие от самих резолюций, к которым принято обращаться, из протоколов заседаний можно получить представление о том, обсуждались ли какие-то альтернативы и не высказывались ли собравшимися какие-либо возражения. Кроме того, в качестве источников привлекаются документы, выдававшиеся на руки участникам заседания (предложения, высказанные позиции профильного отдела ЦК), а также проект резолюции и сама резолюция.

Президиум Центрального комитета КПЧ

В период «нормализации» с начала 1970-х в Президиуме ЦК были 11—12 членов[13]. Среди них Генеральный секретарь, президент, четыре секретаря ЦК, председатели федерального, словацкого и чешского правительств, глава профсоюзов, а также главы Федерального собрания и чешского Национального совета. В заседаниях, которые, как правило, проводились раз в неделю, также принимали участие кандидаты в члены президиума и несколько секретарей ЦК, главный редактор партийной газеты «Rudé právo», председатель центральной контрольной и ревизионной комиссии партии, а также некоторые сотрудники партийного аппарата[14]. Правом голоса формально обладали лишь члены Президиума. На практике, однако, голосование обычно не проводилось и не обладающие правом голоса участники тоже высказывали свое мнение при обсуждении важных вопросов. Лишь по отдельным пунктам повестки в обсуждение вовлекались министры и уполномоченные сотрудники ЦК.

Президиум ЦК времен «нормализации» — после чисток внутри КПЧ, последовавших за разгромом Пражской весны, — отличался стабильностью. Вплоть до 1987 года там практически не происходило никаких кадровых перестановок[15]. При том, что формировавшее этот орган чехословацкое политическое руководство демонстрировало единую внешнюю линию, в литературе принято говорить о двух лагерях, или группировках[16]. Первый — догматики-консерваторы, группировавшиеся вокруг Василя Биляка и Алоиса Индры; они составляли большинство. Еще в 1968-м это так называемое «здоровое ядро» противодействовало реформам Александра Дубчека, а во время подавления Пражской весны наиболее тесно взаимодействовало с советской стороной[17]. Второй — последователи премьер-министра федерального правительства Любомира Штроугала, настроенные скорее прагматически. Часть из них составляли бывшие реформаторы, после августа 1968-го переметнувшиеся на другую сторону. Считается, что Генеральный секретарь Гусак лавировал между этими двумя лагерями в Президиуме и, выступая в роли руководителя партии, действовал как примиряющая и уравновешивающая фигура[18].

Расхождения между этими двумя лагерями касались взгляда на Пражскую весну, экономических вопросов, а также отношений с Советским Союзом. Несмотря на то, что последние обеими сторонами под вопрос не ставились и были неприкосновенны, взгляды по поводу конкретных сроков советской оккупации после вторжения 1968 года частично расходились. Усилия обеих группировок были нацелены на получение поддержки с советской стороны, информацию для которой поставлял прежде всего ортодоксально-догматический лагерь[19].

Густав Гусак становится президентом ЧССР (1975)

29 мая 1975 года федеральный парламент Чехословакии единогласно избрал Генерального секретаря коммунистической партии Густава Гусака президентом республики[20]. Гусак стал первым и единственным словаком, возглавившим Чехословакию. Одновременно он сохранил пост партийного лидера, занимаемый им с 1969 года. Этому акту предшествовало принятие днем ранее поправки к Конституции, куда добавили один абзац. Теперь, если президент более года не мог исполнять своих обязанностей, парламент получал право на избрание нового президента[21]. 27 мая президиум ЦК представил поправки на утверждение ЦК и парламенту. Что же предшествовало этим событиям?

Престарелый Людвик Свобода (1895—1979) уже долгое время был болен. С 1972 года он пережил несколько инсультов и не справлялся с обязанностями президента, хотя и был переизбран на эту должность 22 марта 1973 года[22]. С апреля 1974-го члены правительства вынуждены были замещать его на официальных мероприятиях; отметим, что президент Свобода был даже не в состоянии сам подать в отставку. Срочно требовалось найти выход из этой ситуации.

На заседании Президиума ЦК 16 мая 1975 года первым пунктом повестки стало обсуждение состояния здоровья президента[23]. Члены Президиума заранее получили на руки медицинское заключение, а приглашенный на заседание врач Павел Пудлак, глава президентского консилиума, проинформировал собравшихся о том, что Свобода не в состоянии самостоятельно принимать решения. После этого генеральный секретарь Гусак поставил вопрос, следует ли вновь отложить решение этой проблемы или нужно сделать это сейчас, — и тут же объявил, что, проконсультировавшись заранее с отдельными членами Президиума, он пришел к выводу о немедленных мерах. Гусак предложил дополнить Конституцию статьей, допускающей отстранение президента по состоянию здоровья, — и тем самым открыть дорогу к новым выборам. Гусак обозначил этот путь как единственно возможный и призвал всех членов президиума высказаться, после чего принять «правильные меры»[24].

Первым выступил премьер-министр и тесный союзник Гусака Любомир Штроугал, который подчеркнул своевременность предложения; по его мнению, других вариантов не было. Вслед за этим он предложил Генерального секретаря Гусака на роль преемника[25]. Другие семь членов Президиума[26] согласились с этим предложением. Один лишь Карел Хофман высказался по проблеме совмещения постов, однако и он поддержал рассматриваемую инициативу[27]. Йозеф Корчак в свою очередь выразил неуверенность в том, что подобное решение идеально, однако все же согласился, что оно единственно возможное[28].

Член Президиума Антонин Капек, глава пражского городского комитета КПЧ, имел иное мнение. Он заявил, что ранее уже говорил с Гусаком на эту тему[29]. Капек считал, что предстоящее совмещение — неудачное решение, более того, опасное для партии. Оба поста, как он указал, сопряжены с повышенной ответственностью и их крайне сложно совмещать. Кроме того, в случае слияния должностей словак получит высший пост как в партии, так и в государстве, что может вызвать недовольство у чешского населения. В то время, как Штроугал подчеркнул якобы «демократический характер» и коллективность действий Президиума как гарантию благополучного развития, Капек критически резюмировал, что он не отрицает существенного прогресса в работе этого органа, но ситуация здесь далека от идеала. В дискуссиях в Президиуме значительное место уделяется не сути проблем, а персонам выступающих[30]. Таким образом Капек хочет сказать, что человек и занимаемая им должность имеют бóльший вес, чем содержательные доводы. Капек заявляет это со всей прямотой, но рассчитывает, что его слова останутся внутри Президиума. Остальные семь высказавшихся членов и кандидатов в члены Президиума без оговорок поддержали предложение.

Генеральный секретарь Гусак после этого закрыл дискуссию словами о том, что решение далось ему не просто, однако «в результате обсуждения положения с товарищами» он постепенно пришел к убеждению, что предложенный им выход необходим для усиления руководящей роли партии и ее авторитета[31]. Наконец, он высказался о необходимости единства в рядах партии, сославшись на мнение советского генсека Леонида Брежнева. Именно Брежнев разъяснил ему, что руководитель должен неустанно заботиться о единстве в коллективе, а его «основная задача — поддержание демократических принципов управления в Политбюро». Этому должен сопутствовать принцип своевременного информирования и коллегиальность.

Из хода обсуждения отчетливо явствует, что выдвижение кандидатуры и избрание Гусака было неформально предрешено заранее — и это подтверждается многократными референциями к состоявшимся ранее кулуарным разговорам[32]. Члены Президиума с нескрываемым рвением выражали безграничное согласие. Многократно подчеркивался правильный выбор момента и безальтернативность кандидатуры Гусака[33]. Таким образом собравшиеся убеждали друг друга в собственной правоте по поводу верности решения. Антонин Капек стал единственным, кто выступил с прямой критикой совмещения должностей, указывая на потенциальные негативные последствия такого совмещения[34]. В тексте постановления, однако, зафиксировано лишь «единодушное одобрение».

Повышение цен на мясо (1980)

Как известно, в социалистических странах стоимость мяса зависела от государственных дотаций. Снабжая население мясом по доступным ценам, коммунистическая партия стремилась обеспечить лояльность граждан[35]. Практики общественной деполитизации, используемые в Чехословакии во время «нормализации», включали в себя удовлетворение потребительского спроса при минимальном повышении цен[36]. Потребление же мяса росло непропорционально быстро: годовое потребление мяса на душу населения увеличилось с 56,8 килограмма в 1960 году до 68,9 в 1969-м. В середине 1970-х впервые был пройден 80-килограммовый рубеж. В 1980-м речь уже шла о 85,6 килограмма[37]. Рост потребления мяса был обусловлен, в частности, дефицитом других потребительских товаров, на которые население стало тратить гораздо меньше.

Производство мяса требовало больших объемов фуража. Рост потребления в сочетании с непредвиденными неурожаями спровоцировал в 1980 году острую недостачу кормов для скота. Поэтому летом 1980-го в качестве меры по устранению этой экономической проблемы правительство решило рассмотреть вопрос о повышении розничных цен. Особый расчет был сделан на увеличение сборов именно от мясной розницы.

В выдвинутом 19 мая 1980 года проекте постановления завуалированно говорилось «об урегулировании цен с целью переструктурирования спроса на внутреннем рынке». Предлагались две стратегии по повышению цен: умеренная и радикальная. Первая предполагала повышение розничных цен на мясо на 15%, а на рис на 50%. Кроме того, в этом варианте предусматривались компенсации для семей с детьми в размере двух миллиардов крон. Второй, более радикальный вариант, состоял в повышении цен на мясо на 27%, на рис на 100% и, кроме того, удорожании сигарет на 100% или, в качестве альтернативы, на 25%.

Каков же был ход заседаний Президиума ЦК 6-го и 13 июня 1980 года, на которых обсуждались проекты постановления? Как и по другим вопросам повестки, выдвинувший предложение премьер-министр Любомир Штроугал сначала представил обоснования требуемых мер. Вслед за этим последовали вопросы и дискуссия.

Вначале два члена Президиума высказались против обсуждаемого постановления[38]. Два следующих оратора сформулировали необходимость переработки проекта[39]. Еще два высокопоставленных функционера высказались в пользу первого, умеренного, варианта[40]. Затем три члена Президиума высказались по второму варианту[41]. Наконец, к дискуссии присоединился Генеральный секретарь Густав Гусак. В своем сообщении он трижды высказался против повышения цен перед предстоящим партийным съездом и грядущими выборами, сославшись на принцип нерасторжимого единства партии[42]. Каждый, по его словам, должен открыто высказывать свое мнение, но окончательно принятое решение должно отражать единую линию. Однако сам же он своим заявлением и определил окончательно эту линию.

Два кандидата в члены Политбюро, также получившие слово, уже не сочли нужным высказываться по самому проекту постановления[43]. Вопрос о повышении цен представлялся им заведомо решенным самим Генеральным секретарем. Первый из них — словак Милослав Хрушкович — тем не менее обозначил свою альтернативную позицию. Генсек в ответ на это вновь указал, что в целом он был бы готов поддержать проект постановления, но выбранный момент — перед партийным съездом и выборами — представляется ему неправильным. Внесший проект постановления (Штроугал) также попросил слова, однако он не пытался отстаивать свою изначальную позицию. При этом он ссылался на слова Генерального секретаря о необходимости партийного единства. Кроме того, в дискуссию вновь включился представитель Словакии Биляк. Он указал на овец как источник мясопродуктов, а также на многочисленные пастбища на территории Словакии, которые не используются по назначению. На это ничего не добавлявшее к прениям замечание Генеральный секретарь реагировать не стал. Он закончил прения, сформулировав текст постановления: «Перед предстоящим партийным съездом и выборами цен на продовольствие повышать не следует».

Приведенный здесь пример демонстрирует, что дискуссия предполагала возможность обмена мнениями. С целью предварительного ознакомления за несколько дней до заседания членам Президиума вручался проект постановления и отношение из уполномоченного отдела ЦК. Этот временной резерв открывал и пространство для «закулисных» дискуссий. Неудивительно, что члены Президиума Цолотка, Хула, Капек поддержали проект постановления Штроугала. Они образовывали то меньшинство, которое высказывалось за прагматичный, ориентированный на экономические параметры курс развития. Консервативное, догматически настроенное большинство во главе с Биляком по понятным причинам отклонило данное предложение. Особенно отчетливо этот пример демонстрирует решающую роль Генерального секретаря. Поскольку возможность высказаться по каждой из предложенных альтернатив участникам была предоставлена, то до вступления в дискуссию Генсека все пути были так или иначе одинаково открыты. Лишь слово Гусака стало решающим. Этот пример со всей наглядностью позволяет увидеть, что не объективные причины, а прежде всего стремление режима и его репрезентантов к сохранению власти так же, как и опасение по поводу протестных настроений в обществе, стало определяющим для принятия окончательного решения.

Когда же XVI съезд КПЧ, проходивший с 6-го по 10 апреля 1981 года в Праге, и выборы во все органы власти[44], состоявшиеся 5-го и 6 июня 1981[45] года, были завершены, режим все же повысил цены на мясо 30 января 1982 года[46]. Данная мера среди прочего обосновывалась тем, что таким образом можно было добиться уменьшения потребления мяса. Однако уже через несколько месяцев потребление мяса вновь возросло. В какой-то период повышение цен на мясо переориентировало потребителя на яйца и молоко, что в итоге поставило власть перед проблемой дефицита в этой сфере. Такое последствие никак не прогнозировалось ни в многочисленных правительственных документах, ни в экспертизе ответственного отдела ЦК, ни в дискуссиях членов Президиума.

Министерство сельского хозяйства и продовольствия предложило свои меры по устранению дефицита кормовых злаков для убойного скота. Они включали в себя режим экономии, финансовые мероприятия, импорт зерновых из стран Запада (на это приходилось расходовать конвертируемую валюту), а также различные уловки, в частности добавки к мясопродуктам (без уведомления потребителей) соевого концентрата и субпродуктов. Один килограмм сои служил заменой 2—3 килограммов мяса. Помимо этого, снизили жирность молока и масла. В рамках так называемой акции «мясо за мясо» высококачественное мясо экспортировали по высоким ценам, что позволяло закупать больше дешевого. Для этого прибегали в том числе к реэкспорту мяса, ранее импортированного из Венгрии. Также стали применять «неконвенциональный корм» для свиней, куда подмешивали куриный подстил и куриный помет. Кроме того, власти сократили импорт цитрусовых ради высвобождения твердой валюты для приобретения злаковых кормов.

При разработке этих мер Министерство сельского хозяйства и продовольствия продемонстрировало немалую изобретательность, на что сельхозсекция ЦК, как правило, реагировала одобрительными отзывами. Это позволяет сделать вывод о взаимной координации обоих органов, что подтверждается непосредственными свидетелями. Отделы ЦК и министерства имели взаимные представительства, что давало возможность обмениваться информацией. Об этом в своих мемуарах свидетельствует, например, министр Карел Лёбль, сообщающий, что в распоряжение одного из сотрудников ЦК министерство предоставило вожделенный служебный автомобиль, обеспечив тем самым «человеческий контакт» с ответственным отделом ЦК[47]. Как правило, Президиум одобрял предложенные министерством и органами правительства шаги (что происходило иногда post festum), а после принимался изыскивать соответствующие меры и возможности (скажем, в данном случае — «твердой» валюты для приобретения зерна на Западе). При этом политическое руководство в ситуации дававшей сбои плановой экономики то и дело входило в режим срочных антикризисных мер и при этом ориентировалось на отчеты и рекомендации нижестоящих инстанций[48].

Выводы

Оба приведенных примера свидетельствуют, что члены Президиума вполне могли выступить со своими возражениями во время заседаний. Однако назвать эти заседания действительно свободной дискуссией невозможно. Основная роль Президиума ЦК сводилась к тому, чтобы принимать к сведению, официально утверждать и таким образом легитимировать предварительно уже согласованные решения. В действительности это было лишь место для внешнего оформления решений. Речь, таким образом, идет о фасаде для принятия фактических решений, поскольку бóльшая их часть была уже заранее выработана и утверждена в преддверии подачи в Президиум. Подтверждением тому служит, в частности, тот факт, что значительное число вынесенных на обсуждение проектов постановлений была в итоге утверждена.

На практике торг вокруг принятия решений происходил в ходе интенсивных кулуарных переговоров внутри партийных и государственных органов, а также между высокопоставленными функционерами. Справедлива позиция многих историков, указывающих на решающую роль самих отделов и секретарей Центрального комитета. Нельзя подвергнуть сомнению, что отзывы отделов ЦК фактически могли ветировать проекты постановлений правительства. При этом бóльшая часть этих отзывов, составленных внутри отделов ЦК, носила утвердительный характер, что позволяет сделать вывод о кулуарности и отсутствии реальных разногласий в процессе согласования решений между государственными органами и партийными инстанциями. Из этого явствует наличие широкого пространства для неформальных переговоров на фоне решающего значения личных контактов и персональных предпочтений.

Сюда можно отнести и отношения с советской стороной, которая по каналам посольства и через другие источники (например КГБ) получала от чехословацкого руководства полную информацию о происходящем, а также давала свои рекомендации. В итоге советская поддержка или отсылки к ней обладали решающей ролью в обосновании необходимости каких-то мер, обеспечивали их легитимацию. Следование советской линии было беспрекословным. Изменения произошли в эпоху перестройки, когда Москва неожиданно стала задавать другой тон, что лишило ориентиров ортодоксов-догматиков. Что же касается роли Генерального секретаря Густава Гусака, все эти примеры дают возможность говорить, что его больше всего интересовала собственная власть и что его собственная роль в принятии решений была определяющей. Гусак умел использовать существующие конфликты между обеими группировками в президиуме ЦК для сохранения и усиления своей власти.

Перевод с немецкого Иннокентия Урупина