Тацит

Человек создал труд, а труд создал человека. Замкнутый круг причинно-следственных связей не позволяет усомниться в том значении, которое работа имеет в нашей жизни. Грустно сознавать, но почти все мы вынуждены тратить существенную часть жизни на то, чтобы зарабатывать на кусок хлеба и крышу над головой. Как отмечает в своих публикациях экономист и телевизионный продюсер Хейзел Хендерсон, огромной, но зачастую «невидимой» частью рыночной экономики является сектор неоплачиваемых услуг, производимых домашними хозяйствами и в основном нигде не учитываемых[2]. В то же время, количество часов, затрачиваемых на домашний труд, недавно было включено в ежегодные исследования ООН в качестве одного из индикаторов социального благополучия стран мира.

Уборка, стирка и глажка белья, приготовление еды, уход за детьми, больными или пожилыми членами семьи - в настоящее время отмечается наличие примерно восьмидесяти различных видов домашней работы. В подавляющем большинстве случаев все они ложатся на женские плечи. Но если еще сто лет назад разделение на оплачиваемый и неоплачиваемый (домашний) труд практически однозначно влекло за собой гендерные предписания, так как немногие женщины могли получить профессию и работу, то в индустриально развитых современных странах большинство женщин стали активными экономическими субъектами. Правда, если на рынке труда в силу этого произошло относительное сближение позиций мужчин и женщин (при сохранении, впрочем, среднего разрыва в оплате труда на уровне 17%), то в домашней сфере не все так просто.

Что такое домашняя работа и сколько она стоит?

«Сам термин “работа” в общественно-экономической и правовой литературе практически ограничивается лишь описанием оплачиваемой работы. В словарях и энциклопедиях так же не хватает определений домашней женской работы. Очень редко эту работу рассматривают как общественно-экономическую категорию с точки зрения приносимой обществу пользы в широком понимании сферы услуг. К тому же данный вид деятельности редко учитывают при расчете национального дохода»[3].

В то же время грань между домашним трудом и досугом может быть довольно тонкой: игры с детьми, выгул домашних животных, приготовление домашних пирогов - это работа, которая делается, «потому что надо», или это деятельность, которая приносит удовольствие? Все зависит от индивидуальных предпочтений и желаний. Для одного мытье посуды - пытка, для другого - медитация.

Не только в обывательском представлении, но и с юридической точки зрения домашняя работа не считается профессией, так как не предполагает денежного вознаграждения. Так, согласно одному из популярных российских словарей, профессия есть «род трудовой деятельности, требующий определенной подготовки и являющийся обычно источником существования»[4]. Несоответствие статусу профессии означает отсутствие не только зарплаты, но и каких-либо социальных гарантий. Это касается как женщин, полностью посвятивших себя семье и ставших домохозяйками, так и женщин, несущих двойной груз домашней работы «во вторую смену». За обслуживание членов семьи им не полагаются больничные, отпуска, пенсионные выплаты.

При этом достаточно размыто выглядит и само понятие домашней работы, или домашнего труда, - вот как об этом пишет Ольга Ткач:

«…повседневный рутинный домашний труд - нестандартизированная сфера человеческой деятельности, которой достаточно сложно дать исчерпывающее определение. […] В современных социальных исследования домашний труд понимается гораздо шире, чем сумма взаимосвязанных технических операций»[4].

В свою очередь Светлана Барсукова трактует домашний труд как деятельность членов домохозяйства в рамках домашней экономики, нацеленную на производство товаров и услуг исключительно для потребления внутри домохозяйства, - в отличие от самозанятости и неформального предпринимательства, которые могут быть близки к домашнему труду, но, тем не менее, им не являются[5]. Важно также, что к домашнему труду относят только ту деятельность, которая может быть замещена рыночной занятостью.

По данным Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (1994-1998), в России женщины тратят на домашнюю работу примерно 30,3 часа в неделю, а мужчины - 14 часов. При этом совокупное время занятости женщин на рынке труда и в домашнем хозяйстве оказывается бóльшим, чем у мужчин, в среднем на 25%[6]. Если переводить домашнюю работу в денежный эквивалент, то, по данным центров трудоустройства в России, услуги домработницы, которая гладит, стирает, убирает квартиру и выгуливает домашних животных, стоят примерно 16-25 тысяч рублей в месяц (с проживанием). Няня для ребенка обходится примерно от 15 тысяч в месяц (с проживанием и питанием). Личный повар будет стоить около 20 тысяч. В итоге получается около 60-90 тысяч рублей ежемесячно: такую зарплату могла бы получать среднестатистическая российская женщина, выполняющая все эти работы по собственному дому.

Речь идет о женщинах, поскольку именно на них ложится бóльшая часть домашнего труда; кроме того, в общественном сознании мужчина ответствен за сектор оплачиваемой работы, а женщина - неоплачиваемой. Например, у довольно близких нам по культурным паттернам европейских соседей, поляков, в 2004 году опрос общественного мнения показал, что домашнюю работу считают «природной женской обязанностью» 64,6% женщин и 67,4% мужчин. При этом национальное социологическое исследование причин семейного неблагополучия, проведенное под эгидой Детского фонда ООН (UNICEF), показало, что и в Беларуси мужья обычно не принимают должного участия в домашних делах и в воспитании детей, а матери перегружены домашней работой. По данным государственного статистического управления Германии, немецкие женщины тратят на домашние дела в два раза больше времени, чем мужчины. Наконец, проведенный исследовательским центром портала «SuperJob.ru» в начале 2010 года социологический опрос показывает, что среди экономически неактивного населения России численность женщин и мужчин практически равна (54% и 46% соответственно), но при этом домашним хозяйством занимаются 96% неработающих женщин и только 3,4% неработающих мужчин.

По данным Программы развития ООН, приблизительная стоимость производимой и неоплачиваемой женской работы в мире составляет 11 триллионов долларов США ежегодно. Женщины выполняют две трети всей домашней работы, получая при этом менее 5% мирового дохода и владея менее, чем 1% мирового имущества[7].

Если дифференцировать временные затраты на домашний труд в России и сравнить их с европейскими, то на приготовление пищи, особенно у женщин, уходит 8,3 часа в неделю (в Финляндии - 5 часов), а на стирку и глажку белья - 3,6 часа (в Финляндии - 1,9 часа). Уход за детьми дошкольного возраста так же остается преимущественно женской обязанностью: согласно свежим данным Организации экономического сотрудничества и развития, женщины тратят на детей в два раза больше времени, чем мужчины: в среднем в день 1 час 40 минут по сравнению с 42 минутами у мужчин[8]. Учитывая, что половина семей в России - это нуклеарные семьи с детьми, а еще треть - многопоколенные семьи, забота о детях и пожилых родителях играет существенную роль в семейном бюджете времени[9]. Кроме того, российские женщины тратят гораздо больше времени на покупку продуктов питания, промышленных и хозяйственных товаров. По мнению экономистов, такая разница в затратах на домашнюю работу зависит, с одной стороны, от характера потребностей и материальных возможностей членов семьи, а с другой стороны, от уровня развития производства[10]. Но если раньше в мечтах о светлом будущем домашний труд оказывался полностью механизированным и потому гендерно нейтральным, то нынешняя реальность показывает, что полностью механизировать практики заботы и ухода невозможно. При этом демографы предсказывают серьезные трудности, которые вскоре могут возникнуть в связи с увеличением продолжительности жизни, что заставит все большее количество людей решать вопрос об уходе за пожилыми членами семьи.

Домашний труд: экономический обмен или патриархатная сделка?

Таким образом, домашний труд включает в себя физическую, интеллектуальную и эмоциональную работу, которую зачастую невозможно измерить в денежном эквиваленте, - если мы, разумеется, не говорим о делегировании домашнего труда наемным работникам, например, няне или сиделке. Да и в подобных случаях физическая работа тесно смыкается с эмоциональной, а такие работницы, по нескольку лет оказывающие свои услуги и нередко живущие в доме, становятся практически членами семьи.

Имеется и другая проблема, связанная с давлением патриархатного сознания и навязыванием российской женщине определенной гендерной роли: так, во многих семьях, где есть необходимость присмотра за детьми или престарелыми родителями, вопрос о том, кто будет сидеть с ними, не стоит: это однозначно рассматривается как женская функция. Также есть женщины, которые под давлением стереотипов не нанимают работников для ухода, а, отказываясь от карьеры, выполняют указанную работу сами, ибо боятся выглядеть «плохой матерью» или «плохой дочерью/невесткой».

В попытках проанализировать гендерные различия в домашнем труде мы выходим на экономические и социологические объяснения. Экономические теории, как правило, рассматривают домашний труд как рациональный обмен и акцентируют свое внимание на максимизации эффективности путем оптимизации расходов времени; исследователи пишут о неизбежном перераспределении домашних обязанностей, когда бóльшую их часть берет на себя тот член семьи, который является менее эффективным субъектом на рынке труда. Не трудно догадаться, что таким субъектом в основном оказываются женщины. Экономисты вполне логично объясняют, почему мужчины, получающие в среднем более высокий доход, чем женщины, и в силу более длительной временной рабочей занятости (связанной с отсутствием необходимости отпуска по беременности и уходу за детьми, а также больничными листами) меньше бывающие дома, вправе ожидать, что домашняя сфера полноправно принадлежит жене.

Социологические теории, не споря с логичностью этого утверждения, делают акцент на гендерной специфике разделения домашнего труда. В частности, подчеркивается, что неравенство в осуществлении домашней работы обусловлено наличными стереотипами о гендерном разделении труда, традиционными ролями, функционирующими в неопатриархатном обществе, культурными и статусными предписаниями. Эти различия можно выразить в следующем утверждении: мужской труд оценивается выше, из-за более высокого заработка мужчине присваивается статус кормильца семьи, что дает ему право исключать себя из сферы домашнего труда. Но даже если основным или равным кормильцем становится женщина, то, как показывают многочисленные исследования, партнеры по-прежнему стремятся сохранить традиционное разделение труда в доме - теперь уже как возможность поддержать статус мужчины в собственных глазах, в восприятии партнера и окружающих. Кроме того, домашний мужской труд нередко оценивается как более профессиональный, сложный и требующий специальных навыков, в то время как женский труд рассматривается как общий бытовой навык. (Впрочем, типовое суждение о том, что сверлить стену или ремонтировать сантехнику - это не борщ варить, часто сталкивается с другим утверждением, согласно которому «мужская» работа требуется крайне редко, в то время как «женская» является ежедневной.) Поэтому можно утверждать, что неравное разделение домашних обязанностей не связано с активностью на рынке труда, а обусловлено во многом господствующими гендерными представлениями. Подобная асимметрия стала следствием неопатриархатного гендерного порядка, характерного для современной России. Между тем, в странах, где гендерный порядок характеризуется бóльшим равенством, разрыв как в оплате труда, так и в количестве времени, затрачиваемом на домашний труд, становится меньше.

Одним из первых о неравенстве в домашней сфере заговорил Фридрих Энгельс, наблюдения которого во многом остаются справедливыми и сегодня:

«Разделение труда в семье обусловливало распределение собственности между мужчиной и женщиной; оно осталось тем же самым, и, тем не менее, оно совершенно перевернуло теперь существовавшие до того домашние отношения исключительно потому, что разделение труда вне семьи стало другим. Та самая причина, которая прежде обеспечивала женщине ее господство в доме - ограничение ее труда домашней работой, - эта же самая причина теперь делала неизбежным господство мужчины в доме; домашняя работа женщины утратила теперь свое значение по сравнению с промысловым трудом мужчины; его труд был всем, ее работа - незначительным придатком»[11].

Таким образом, немецкий мыслитель надолго включил идею об экономическом угнетении женщины в домашней сфере в контекст широкой дискуссии. Но вот оптимистичные прогнозы классика[12], связанные с освобождением женщины вследствие активного включения в сферу производства, оправдались, как видно, далеко не во всем. Так же, как и утопические проекты Инессы Арманд и Александры Коллонтай, которые стремились к освобождению советской женщины через создание системы государственных учреждений, выполняющих обслуживающие функции, - таких, как общественные столовые, прачечные, детские сады и прочее.

Современная феминистская перспектива предлагает новые подходы к концептуализации домашнего труда и оценке его влияния на гендерное равенство. В частности, Кристин Дельфи утверждает, что мужчины (работающие на рынке) и женщины (работающие в домашнем хозяйстве) относятся к различным общественным классам. При этом домохозяйки рассматриваются ею как производительный класс, включенный в домашний труд, а мужчины как непроизводительный класс, присваивающий результаты труда своих жен. По мнению Дельфи, основной источник эксплуатации женщин находится в семье, а их угнетенное положение связано не столько с тем, какую именно работу они выполняют в домашнем хозяйстве, а с тем, что работа женщин имеет место в доме, что делает их не столько конкурентоспособными профессионалами, сколько неоплачиваемыми работниками своих мужей[13].

Аналогичным образом к анализу домашнего труда подходит и Хейди Хартманн, которая полагает, что капиталистическое общество не может адекватно оценивать труд, создающий блага, не выставляемые на рынок (в частности, те, которые создаются неоплаченным домашним трудом женщин). Поэтому в капиталистическом обществе труд женщин считается второстепенным и социально не существенным[14]. Кроме того, Хартманн рассматривает капитализм и патриархат как взаимно подпитывающие друг друга механизмы, которые создают систему двойного угнетения женщины. Она подчеркивает, что в современном обществе патриархатный порядок непрерывно воспроизводится капиталистической системой с помощью определенного социального механизма, в основе которого лежит гендерная сегрегация в занятости, что по сути является главным рычагом мужского контроля над женщинами во всех сферах общества. В семье происходит воспроизводство патриархатных отношений, когда в обмен на материальную обеспеченность женщины оказываются вынужденными выполнять основную часть домашней работы. Загруженность женщин домашними делами еще более подрывает их шансы получить доступ к хорошим рабочим местам, поскольку последние требуют качественного образования и высокой квалификации. В итоге образуется порочный круг, усиливающий экономическую зависимость женщин от мужчин, с одной стороны, и масштабы их домашней эксплуатации, с другой.

Интересные нюансы открываются перед нами, когда мы начинаем разбираться в том, кто выполняет «мужскую» работу по дому. В центре разговора обычно оказывается включение мужчин в сферу быта или в уход за детьми и пожилыми. В то же время, согласно феминистской логике, гендерное равенство в семье должно обеспечиваться и через выполнение женщинами повседневных дел по ремонту сантехники и электрики или труд с использованием инструментов (молотка, перфоратора). Однако, как показывают новейшие исследования распределения домашней работы[15], во многих странах мира гендерные роли остаются довольно устойчивыми: женщины по-прежнему готовят еду, убирают, заботятся о детях, а мужчины осуществляют ремонт, починку, уход за домашними животными, работают в саду.

Примеры женщин, выполняющих работы по строительству и домашнему ремонту, имеются, но они немногочисленны и представлены, как правило, либо женщинами, проживающими без мужчин, либо феминистками, практикующими равенство в домашнем труде. О чем это может говорить? О том, что женщины, манипулируя идеалом гендерного равенства, возлагают на мужчин определенную часть домашней работы, а сами не хотят брать на себя больше обязательств? Такой ответ отчасти будет справедливым. Образцом подобной асимметрии могут служить результаты исследований, показывающие, что россияне по-разному относятся к гендерному равенству в сфере оплачиваемой и неоплачиваемой работы[16]. Но не следует забывать и о другой тенденции: работы по ремонту и починке все чаще начинают осуществлять наемные работники: например, специализированные ремонтные бригады или сервисы «муж на час». Коммерциализация домашнего труда стала важным фактором, влияющим на освобождение мужчин и женщин от работы по дому. Конечно, позволить себе использовать наемных помощников могут далеко не все россияне, но тенденция к этому просматривается во многих сферах. И хотя еще далеко до исполнения прогнозов марксистских мыслителей об освобождении женщин от домашнего труда, надежда на то, что этот труд станет менее гендерно маркированным, все-таки есть. Так, задача обеспечения питанием решается за счет использования полуфабрикатов, посещений точек общепита, заказа еды на дом; некоторые домашние работы (стирка, мытье посуды) полностью механизируются; уборка и ремонт дома, уход за детьми и престарелыми, даже выгул собак, постепенно переходят на коммерческую основу с привлечением наемных работников. Но при этом следует подчеркнуть, что в семьях как с высоким, так и с низким доходом продолжают присутствовать факторы, которые будут более существенно влиять на распределение домашних обязанностей, чем экономическая эффективность членов домохозяйства.

К наиболее важным параметрам, влияющим на включенность в домашнюю работу, Марина Малышева относит следующие зависимости:

- чем меньше разрыв в заработках мужей и жен, тем более равномерно распределяется домашняя работа;

- чем выше уровень образования мужей, тем больше они участвуют в домашних делах;

- чем выше престиж профессионального занятия мужей, тем меньше они занимаются ведением домашнего хозяйства;

- чем более эгалитарных взглядов придерживаются мужья, тем равномернее распределяется домашний труд;

- престиж профессионального занятия женщин не имеет выраженной связи с временными затратами на домашний труд;

- жены с более эгалитарными представлениями меньше времени уделяют ведению домашнего хозяйства[17].

Не оспаривая значимости всех перечисленных факторов, рискну предположить, что гендерное равенство в сфере домашней работы в первую очередь зависит от культурных представлений о природе, предназначении и ролях мужчин и женщин. Домашняя работа как вид человеческой деятельности никогда не исчезнет, так как будут появляться все новые и новые области, которые требуют внимания, заботы, ухода, ремонта, но поскольку мужчины и женщины становятся все более равноправными на рынке труда, и в домашней сфере их равное участие (или неучастие) станет, возможно, общепринятой практикой.

Другой важный вывод касается роли семьи в количестве и качестве осваиваемой домашней работы: одиночки затрачивают на домашний труд меньше времени, чем семейные люди, но при этом заметно растут временные траты женатых мужчин. Согласно данным лонгитюдного исследования динамики доходов и бюджетов времени, проведенного Мичиганским университетом, за последние 30 лет наблюдается довольно существенное сокращение времени, посвящаемого домашней работе как замужними, так и одинокими женщинами, а вот женатые мужчины, напротив, стали глубже погружаться в домашние дела (их недельная бытовая занятость выросла с 6 часов в 1976 году до 13 часов в 2005-м)[18]. В то время, как домашние заботы одиноких мужчин остались неизменными (примерно 8 часов в неделю), одинокие женщины сократили это время с 18 до 12 часов.

Отчасти это может объясняться наличием детей, которые чаще появляются в партнерских парах, занимая существенную часть домашней работы. Но есть и другое объяснение: матримониальный статус нередко меняет повседневные практики людей - с появлением нового статуса появляются новые гендерные предписания относительно домашних ролей[19]. Если до вступления в брак (или распространенного сейчас совместного проживания) партнеры меньше внимания уделяют уходу за квартирой и обеспечению быта, то в постоянном партнерстве формируются новые тренды. Комплекс «хорошей» и «плохой» хозяйки так же сильно влияет на гендерное распределение труда в семье, как и боязнь мужчины «обабиться», выполняя работу, традиционно относимую к женской. Распространенное в массовом сознании как следствие гендерной социализации разделение ролей - мужчина-кормилец, женщина-домохозяйка - настолько глубоко укоренилось в представлениях людей, что реальное изменение этих статусов не находит отражения в дискурсивных практиках. Примером тому может служить намерение конструировать фигуру мужчины как кормильца даже в тех случаях, когда он зарабатывает меньше жены или вообще не работает (что свойственно обоим партнерам, так как женщины нередко скрывают от окружающих истинное положение их супруга). Для женщины же доминирование стереотипа хорошей хозяйки приводит к тому, что, вступив в брак, она начинает тратить на домашнюю работу больше времени и сил, чем тратила бы в одиночестве. Поэтому брак, будучи традиционным институтом, оказывает сильное давление на распределение гендерных ролей в отношении домашней работы. Даже те семьи, в которых есть тенденция к эгалитарности, вынужденно следуют этой бинарной модели, ибо само устройство семьи и восприятие ее обществом не позволяют размыть гендерные границы.

Итак, надежды на избавление от домашнего рабства, как называл домашний труд Фридрих Энгельс, не сбылись. Но объект этого рабства частично поменялся. Говорить о том, что домашняя сфера по-прежнему угнетает женщин, не очень справедливо, учитывая, что включенность в домашний труд мужчин за последние три десятилетия увеличилась почти в два раза. Новому положению дел способствует и растущая экономическая эмансипация женщин, благодаря которой автоматическое приписывание статуса кормильца мужчине становится весьма спорным. В то же время само количество домашней работы стало уменьшаться за счет привлечения наемных работников и возможности получать бытовые услуги в специальных заведениях. Таким образом, институционально для гендерного равенства в сфере неоплачиваемого труда складывается довольно благоприятная ситуация. Однако существенных изменений в сознании людей пока не произошло. Несмотря на множество трудностей, которые влечет за собой брак, подавляющее большинство мужчин и женщин предпочитают жить в семье, а не в одиночестве. Несмотря на отсутствие эффективных государственных мер поддержки родительства, они все-таки обзаводятся детьми, усиливая тем самым свое финансовое, временное и эмоциональное бремя. Дом был и остается сферой частной жизни, но в то же время домашние роли определяются и контролируются общественным мнением и гендерными стереотипами. Поэтому подходить к оценкам домашней работы с точки зрения экономической рациональности не совсем верно, так как не риски и выгоды, а ценности и чувства побуждают людей жить вместе, хоть это и приводит к увеличению нагрузки «во вторую смену». Полное гендерное выравнивание в домашней сфере не состоялось и, возможно, никогда не состоится, но «публичный стыд» за нарушение гендерных ролей будет уходить по мере того, как партнеры в ходе переговоров научатся договариваться об индивидуальном для каждой семьи распределении обязанностей. В таком случае женщины будут меньше стремиться соответствовать роли хорошей хозяйки, а мужчины - главного добытчика. И хотя полной инверсии обязанностей не произойдет (да и кому она, собственно, нужна?), репертуар гендерных ролей в современной семье станет разнообразнее.

1) Автор благодарит Жанну Ямайкину, которой принадлежит идея этой статьи, а также некоторые данные и ссылки, использованные ниже.

3) Ежегодный отчет Программы развития ООН. New York: UNDP, 2004.

4) См.: Новый энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия, 2005. С. 978.

5) Ткач О. Уборщица или помощница? Вариации гендерного контракта в условиях коммерциализации быта // Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности. Труды факультета политических наук и социологии. Вып. 17. / Под ред. Е. Здравомысловой, А. Роткирх, А. Темкиной. СПб.: Европейский университет в Санкт-Петербурге, 2009. С. 137.

6) См.: Барсукова С. Сущность и функции домашней экономики, способы измерения домашнего труда // Социологические исследования. 2003. № 12. С. 21-31.

7) См. электронную версию бюллетеня «Население и общество» Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования РАН (2004) (http://demoscope.ru/weekly/2009/0397/biblio01.php).

8) См.: Human Development Report. New York: United Nations, 1995.

9) См.: Miranda V. Cooking, Caring and Volunteering: Unpaid Work Around the World. OECD Social, Employment and Migration Working Papers № 116. 2011 (www.oecd.org/dataoecd/41/37/47258230.pdf).

10) Примерно 45% российских домохозяйств представляют собой семейные пары (с детьми или без детей), а еще 32% - многопоколенные семьи или домохозяйства со сложной демографической структурой; 20% домохозяйств составляют одинокие люди и еще 3,5% - одиночки с детьми, для которых проблема разделения труда не стоит. См.: Малкова М.А., Рощина Я.М. Домашний труд в современной российской семье: типологический анализ. Препринт WP15/2010/02. Москва, 2010 (www.hse.ru/data/2011/02/15/1208722882/WP15_2010_02.pdf).

11) См.: Патрушев В.Д. Сравнительный анализ бюджетов времени рабочих в России, США и Финляндии // Социологический журнал. 2001. № 4. С. 128-134.

12) Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана. М.: Книжный дом ЛИБРОКОМ, 2010. С. 180.

13) Энгельс писал: «Освобождение женщины, ее уравнение в правах с мужчиной невозможно ни сейчас, ни в будущем, пока женщина отстранена от общественного производительного труда и вынуждена ограничиваться домашним частным трудом. Освобождение женщины станет возможным только тогда, когда она сможет в крупном, общественном масштабе участвовать в производстве, а работа по дому будет занимать ее лишь в незначительной мере. А это сделалось возможным только благодаря современной крупной промышленности, которая не только допускает женский труд в больших размерах, но и прямо требует его и все более и более стремится растворить частный домашний труд в общественном производстве» (Там же. С. 187).

14) См.: Delphy C. Close to Home: A Materialist Analysis of Women’s Oppression. Amherst, MA: University of Massachusetts Press, 1984.

15) Hartmann H. Capitalism, Patriarchy and Job Segregation by Sex // Signs. 1976. № 1. P. 137-169; цит. по: Мезенцева Е.Б. Мужчины и женщины в сфере домашнего труда: логика экономической рациональности против логики гендерной идентичности? // Гендерное равенство: поиски решения старых проблем. М.: МОТ, 2003. С. 59.

17) По данным фонда «Общественное мнение», три четверти опрошенных (73%) заявляют, что, по их мнению, и муж, и жена должны в равной мере участвовать в домашнем труде. В том, что касается заработка, поборников идеи равенства обязанностей оказывается гораздо меньше: лишь немногим более трети участников опроса (37%) высказывают мнение, что и муж, и жена должны в равной мере финансово обеспечивать семью. При этом россияне почти втрое чаще высказываются за сохранение традиционных гендерных ролей в сфере работы и денег, нежели за сохранение таковых в домашней сфере. Мнения о том, что зарабатывать - обязанность мужчины, придерживаются 60% опрошенных, а мнения, что вести домашнее хозяйство - обязанность женщин, 22% (см.: http://bd.fom.ru/report/map/d070922).

18) Малышева М. Современный патриархат. Социально-экономическое эссе. М.: Academia, 2001, С. 258-259.

19) Achen A., Stafford F. Data Quality of Housework Hours in the Panel Study of Income Dynamics: Who Really Does the Dishes? Report of the Institute for Social Research, University of Michigan. September 2005 (http://psidonline.isr.umich.edu/Publications/Papers/achenproxyreports04.pdf).

20) См.: Bittman M. et al. When Does Gender Trump Money? Bargaining and Time in Housework // American Journal of Sociology. 2003. Vol. 109. № 1. P. 186-214.