Журнальный клуб Интелрос » Неприкосновенный запас » №1, 2011
Стартовая точка для наших рассуждений - это, безусловно, кризис. Попробуем понять, что происходит в промышленности, складываются ли там условия для модернизации, поскольку кризис - это всегда санация. Что происходит с инвестициями, начинают ли проявляться какие-то направления для эффективных вложений, что происходит с занятостью?
Что касается промышленности, особенно обрабатывающей, то кризис оказался второй стадией ее «добивания» (первая случилась в 1990-х), одновременно - и тут я согласна с оценками макроэкономистов - российская экономика усилила еще один сырьевой «флюс». Если посмотреть на динамику производства (относительно докризисного первого полугодия 2008 года), то совершенно очевидно, что «выжили» нефте- и газодобывающие регионы, поскольку санация произошла там во время кризиса 1990-х. В наиболее тяжелом положении оказались традиционно депрессивные территории, так и не оправившиеся от спада 1990-х, медленно выходят из кризиса «машиностроительные» регионы, а «металлургические» остановились на полпути. В полном соответствии с теорией кризис ускорил деиндустриализацию крупнейших городов: в Москве и в Санкт-Петербурге промышленность сильно упала и не поднимается - и это как раз естественно и нормально, поскольку производство должно уходить за пределы таких городов.
Кризис выполнил определенную санационную роль, однако следует понимать, что любые планы «партии и правительства» по поддержке отечественной обрабатывающей промышленности будут упираться в очень жесткие ограничения, связанные с ее сильнейшей нереформированностью. Мне кажется, что в обозримом будущем вместо модернизации мы имеем риск получить неэффективное вливание денег в те самые проблемные машиностроительные регионы. Если же этого не произойдет, то там также будет происходить санация, промышленность будет сворачиваться, и мы должны быть к этому готовы.
Далее - инвестиции. Здесь крайне высокую роль играет качество институтов. Во время кризиса темпы сокращения государственных и частных инвестиций были примерно одинаковыми. Но государство во время кризиса должно подавать некие сигналы: какие приоритеты оно выбирает. И здесь с большим сожалением необходимо признать, что в Российской Федерации сформировались очень понятные политические приоритеты, не имеющие никакого отношения к экономическому росту. Если посмотреть на показатели инвестиций в основной капитал, то среди лидеров (причем с очень большим отрывом) мы увидим Чечню, Ингушетию, Приморский и Краснодарский края. Это либо территории, где будут происходить значимые политические события, либо территории, где стреляют. Сюда примыкает еще группа территорий, по которым пойдет трубопровод «Восточная Сибирь - Тихий океан». Вот и все приоритеты Российской Федерации, вот какой сигнал дают рынку власти о том, что им важно. Это очень плохой знак для модернизации и явная институциональная неадекватность системы.
Что же происходит с иностранными инвестициями? С 2008 года они сократились более чем в два раза, и буквально в двух-трех регионах, где институциональные условия действительно отличаются от средних по стране, бизнес проявляет какую-то активность. Это, в первую очередь, Калужская область. Трудно поверить, но на нее сейчас приходится уже 9% всех иностранных инвестиций в Россию, и хотя это очень благоприятный тренд, но, к сожалению, он единичный. Федеральные власти не имеют к этому почти никакого отношения - это команда губернатора, в которую вошли компетентные молодые специалисты. Другой пример - Ленинградская область, и здесь, как географ, я не берусь судить, какой эффект оказал большее влияние - выгодное положение относительно второй столицы, близость морских портов или более адекватный региональный менеджмент. Скорее, все вместе.
На рынке труда на выходе из кризиса мы получили анестезию вместо санации, причем очень значительную по своему масштабу. Если смотреть по стране в целом, то ситуация выглядит более-менее прилично: уровень безработицы существенно сократился, три-четыре миллиона человек были поддержаны бюджетными деньгами посредством неполной занятости и общественных работ. Но если посмотреть по регионам, то почти вся эта неполная занятость и общественные работы концентрируются в Центре, Поволжье и на Урале, то есть в регионах машиностроения и металлургии. Это три зоны с наиболее проблемным рынком труда, где сосредоточена нереформированная, подкармливаемая на бюджетные копейки, теневая, фактически скрытая, безработица. Острота проблемы в какой-то мере снята, чтобы избежать политических рисков, но никакой адаптации региональных рынков труда к новым условиям не произошло. Более того, сама по себе эта «болячка» не пропадет, она может нарывать довольно долго.
Динамика доходов населения наглядно иллюстрирует старую максиму о наказании невиновных и награждении непричастных. Зона роста доходов, - это регионы, живущие на трансферты. Самые высокие темпы в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах, в Сибири и на Дальнем Востоке - ситуация для рынка абсолютно ненормальная. По потреблению, если измерять его оборотом розничной торговли, также выигрывают Юг и Северный Кавказ, что в совокупности дает очень понятный и простой сигнал о том, стоит ли работать или нет, и к модернизации это не имеет ни малейшего отношения.
Теперь о бюджетных отношениях. Нужно заострить проблему: мы дошли до немыслимого порога централизации и ручного управления - все, нужно срочно давать обратный ход. Необходимо экспертное обсуждение, как с меньшими издержками двигаться к межбюджетным отношениям, формирующим правильные стимулы для регионов. В 2009 году объем трансфертов из федерального бюджета вырос на треть, в большинстве регионов кризиса вообще не было, доходы их бюджетов росли (независимо, кстати, от динамики собственных налоговых доходов). Территорий, пострадавших реально, - около двадцати, это в основном сырьевые, экспортные регионы, а также столицы. Помогали, таким образом, не тем и не так. Анализ структуры трансфертов из федерального бюджета субъектам Российской Федерации показывает совершенно хаотическую картину: нет даже пары похожих региональных бюджетов, и это результат ручного управления. Регионам, даже абсолютно близким по всем параметрам, федеральный центр будет выделять разные трансферты, причем разобраться в причинах этого совершенно невозможно. Уже 75% трансфертов распределяются в кабинетах чиновников, а не по законодательно закрепленным формульным нормативам. Кризис бюджетов заливается деньгами, но к реформаторству система кормления с ложки не имеет никакого отношения. Все это порождает сильнейший оппортунизм регионов, когда проще просить, чем зарабатывать. Тратятся такие «легкие» деньги соответственно: расходы на содержание чиновников и сомнительные бюджетные инвестиции растут, а на развитие человеческого капитала сокращаются, если и не в абсолютных значениях, то уж точно с учетом инфляции. Но власти хорошо помнят о задаче поддержания политической стабильности: выплаты социальных пособий выросли за два года на 67%.
Таким образом, если в реальном секторе, в общем, можно рассчитывать на восстановительный рост, пусть и медленный, то в инвестиционной сфере мы будем еще долго топтаться на месте, поскольку инвестор не видит внятных сигналов, чего хочет центральное правительство от территориального развития. На рынке труда, вероятней всего, будет локализация болевых точек, и продолжаться это может довольно долго, поскольку мобильность населения низкая. По динамике доходов населения и потреблению лучше себя чувствуют высокодотационные регионы, как и по доходам бюджета, то есть и здесь региональным властям и людям даны неверные сигналы.
В такой ситуации какая-либо модернизация вряд ли возможна. Но значит ли это, что запас прочности системы на исходе? Кажется, что нет. Процесс гниения может длиться долго.
1) Статья основа на докладе, сделанном на конференции Ассоциации независимых центров экономического анализа 1 октября 2010 года.
