Журнальный клуб Интелрос » Неприкосновенный запас » №1, 2011
«[Это приведет] к эрозии и распаду режима “навязанного консенсуса” в отношениях элит, игравшего ключевую роль в обеспечении мягкого электорального авторитаризма, межэлитные конфликты вновь начнут выплескиваться в публичную сферу, стимулируя распад идеологического консенсуса вокруг доктрин “стабилизации” и рецентрализации» (с. 20).
Остальные материалы номера посвящены подробному обоснованию этой гипотезы и анализу ее следствий в конкретных областях. Владимир Гельман считает, что Россия оказалась в институциональной ловушке, когда созданные политические институты не способны обеспечить развитие страны, но тем не менее успешно решают задачу собственного воспроизводства. Это объясняется в первую очередь интересами политических элит, которые поддерживают неэффективное равновесие в политической системе страны для предотвращения любых вызовов собственному доминирующему положению. В предстоящие годы мы получим ответ на вопрос о том, могут ли эти институты быть преобразованы без больших потрясений. Рассматривая сценарии эволюции партийной системы, Борис Макаренко приходит к похожему выводу: нас ожидает либо стагнация, либо умеренная либерализация (для радикальной отсутствуют предпосылки в виде консолидированных продемократических общественных сил), либо «революционный сценарий», который «в будущей России возможен лишь как “жесткий”, переводящий латентный и мягкий авторитаризм в жесткую форму, либо как “обвал”, он же “бунт бессмысленный и беспощадный”» (с. 49). На приближение «точки бифуркации» указывает и Александр Гольц в статье «Армия в 2020 году: современная или советская?». Как считает аналитик, будущее военной реформы определяют три основных фактора: демографический спад, революция в военном деле и наличие у России ядерного потенциала, который обеспечивает достаточно надежную защиту от традиционных военных угроз. Фактически российская армия сегодня распадается на две части: профессиональную (ядерные силы и некоторое количество элитных частей и соединений), которая относительно успешно модернизируется, и призывную, находящуюся в состоянии стагнации, de facto сокращающуюся и теряющую боеготовность. Непосредственной угрозы безопасности страны такая ситуация не несет, однако сохранение модели мобилизационной армии извращает суть модернизации структур управления вооруженными силами и сказывается на их потенциальной эффективности в целом.
В статье «“Русский вопрос” после распада СССР» Игорь Зевелев анализирует процесс формирования национальной идентичности в современной России и связанные с этим проблемы этнонационализма и политики в отношении «соотечественников за рубежом». Как показывают декабрьские события в Москве и других городах, автор, вероятно, поторопился с выводом о том, что «к 2010 году русский этнонационализм не стал серьезной политической силой внутри России и не оказывает сколько-нибудь значительного влияния на политику в отношении соседних государств» (с. 67-68). Статьи Роберта Ортунга и Алексея Малашенко посвящены региональным проблемам. Ортунг исследует сложившуюся систему управления регионами в целом, указывая на то, что при ее создании цель интенсификации экономического развития регионов даже не ставилась. Из-за повсеместной коррупции сегодня существует лишь видимость эффективного центрального контроля над региональными бюрократиями, и эту ситуацию, по мнению автора, можно изменить, лишь расширив политические свободы и обеспечив гражданам возможность реального участия в региональной политике. Малашенко пишет о развитии ситуации на Северном Кавказе, предупреждая, что инерционный сценарий в этом регионе практически неизбежно ведет к обострению конфликтов и что необходимо срочно начинать заниматься комплексным решением проблем, не ограничиваясь только отдельными участками.
Два заключительных материала номера посвящены внешнеполитическим сюжетам. Томас Грэм подчеркивает, что по сравнению с предшествующими эпохами радикально изменился геополитический контекст российской внешней политики: Россия впервые за свою историю в качестве великой державы оказалась окружена странами и регионами, опережающими ее в динамике развития. Актуальность задачи модернизации не вызывает у автора сомнений; более того, Грэм считает, что нынешний тандем идеально подходит для решения этой задачи и должен быть сохранен после 2012 года:
«Медведев в качестве президента создает пространство для более открытых политических дискуссий… В то же время Путин сдерживает консервативные группы элиты, гарантируя им, что политика Медведева не выйдет из-под контроля и не спровоцирует широкомасштабную нестабильность, подобную той, которая погубила горбачевскую перестройку» (с. 125-126).
Аркадий Мошес анализирует отношения России с западными странами СНГ - Белоруссией, Молдавией и Украиной, которые он предлагает называть «промежуточной Европой» или «новой Восточной Европой», подчеркивая тем самым тот факт, что эти страны выступают самостоятельными, хотя и не слишком влиятельными, субъектами международной политики. Наиболее вероятным сценарием автор считает инерционный, который в данном случае будет означать продолжение «мягкой» дезинтеграции:
«Для достижения регионом критической точки интеграции в экономико-правовую систему Европейского союза… одного десятилетия не хватит, но этого времени может оказаться достаточно для переноса линии нормативного раздела Европы, условно говоря, с украинско-польской на украинско-российскую границу» (с. 129).
«Прогнозис» отметил начало прошлого года обращением к классике: в первом номере за 2010 год публикуется сокращенный перевод седьмой главы из книги Йозефа Шумпетера «Теория экономического развития». Глава посвящена изложению основ макроэкономической теории в версии Шумпетера и, пожалуй, не слишком стыкуется с остальными экономическими материалами номера, в которых ставятся гораздо более конкретные и злободневные вопросы. Преимущественно под классику отведена и рубрика «Город», которая строится вокруг понятия повседневности. Его определение - главная цель статьи Анри Лефевра, в оригинале написанной для «Универсальной энциклопедии», но публикуемой почему-то в переводе с английского варианта. Журнал публикует три главы из наиболее известной книги Мишеля де Серто, причем и этот текст тоже переведен с английского и, соответственно, озаглавлен «Практика повседневной жизни» (а не «Изобретение повседневности» - как книга называется во французском оригинале). Фрагмент посвящен городской повседневности и примечателен своей первой фразой: «Окинем взглядом Манхэттен со 110-го этажа Всемирного торгового центра» (с. 151). Несколько глав из книги Вукана Вучика «Транспорт в городах, удобных для жизни» предваряют публикацию полного русского перевода, который готовится к печати издательским домом «Территория будущего». Кризис американских городов, описываемый в работе, в некоторой степени тоже ушел в прошлое, хотя и не столь фатально, как Всемирный торговый центр. В данном случае, однако, устаревание эмпирики лишь подтверждает правильность главного тезиса автора о важнейшей роли, которую играет общественный транспорт для обеспечения целостности городского пространства. Успешные попытки решения городских проблем в Штатах в значительной степени связаны именно с развитием метро, скоростных трамваев и других подобных систем, а анализ американских проблем позапрошлого десятилетия оказывается удивительно актуальным в современном российском контексте.
Под рубрикой «Миропорядок» Альберт Хиршман пишет о том, как неготовность к осознанию социальных изменений часто мешает нам эти изменения ускорять или регулировать каким-то иным образом. Фред Холлидей в статье «Холодная война: уроки и наследство» предлагает свой взгляд на макроисторические процессы второй половины XX века. По мнению автора, нельзя недооценивать значение идеологической составляющей «холодной войны»: крах коммунизма, во многом обусловленный международными причинами, делает сегодня необходимым обращение к немарксистским направлениям радикальной критики капитализма. Это в частности должно помочь нам осознать степень уязвимости двух дорогих сердцу автора завоеваний просвещенческого разума - демократии и секуляризма - и мобилизоваться для их защиты на основе принципов реализма и интернационализма.
Материалы на экономические темы строятся в основном вокруг вопроса о системных последствиях мирового экономического кризиса. Эрик Хелляйнер предостерегает от слишком поспешного разочарования в нашей способности извлечь уроки из финансового краха 2007-2008 годов. Многие ожидали, что кризис приведет к формированию «новой Бреттон-Вудской системы» по аналогии с решениями, принятыми в конце Второй мировой войны. Хелляйнер считает, что такие ожидания задают слишком высокую планку, не учитывая уникальности тогдашней ситуации. Однако и сегодня потенциал трансформации еще не исчерпан, но, если новая международная система будет создана, это будет результатом постепенных процессов, а не одномоментного радикального решения. Мы сейчас скорее переживаем эпоху «междуцарствия», которая последовала за кризисом легитимности, но еще не привела к учреждению новой системы.
С этим диагнозом в целом согласны Джеми Пек, Ник Теодор и Нил Бреннер, работа которых «Постнеолиберализм и борьба за него» размещена под рубрикой «Неолиберализм - история и теория». Их анализ сосредоточен на понятии неолиберализма, которое в последние годы превратилось в своего рода отрицательное пустое означающее, символ всего плохого в рыночной системе. Авторы призывают к сдержанности в констатации кризиса неолиберализма - не только потому, что обычно связываемые с ним практики и институты демонстрируют невероятную живучесть, но прежде всего в связи с тем, что сам по себе неолиберализм далеко не однороден. Еще менее однородны противостоящие ему идеологии, поэтому, даже если неолиберализм с его фетишизацией свободного рынка уйдет-таки в прошлое, нас ждет не немедленное учреждение новой системы, а этап ожесточенной борьбы за нее между не совместимыми друг с другом вариантами «постнеолиберализма». Дитер Плеве и Бернхард Вальпен также считают, что «мнение о скором конце неолиберальной гегемонии сильно преувеличено». Их работа «Между сетевой структурой и комплексной организацией», опубликованная под той же рубрикой, объясняет «усиление неолиберальной парадигмы, в частности (хотя ни в коей мере не исключительно), наличием хорошо развитых и глубоко укоренившихся сетей создания и распространения неолиберальных знаний, включающих интеллектуалов и мозговые центры» (с. 132). В отличие от его зарубежных коллег, оценивающих перспективы неолиберализма в современном мире, Руслан Хестанов обращается к генеалогии неолиберальной идеи. Эта тема рассматривается через призму идей Мишеля Фуко, в особенности через предложенное им понятие «gouvernementalité» (для которого, как справедливо отмечает Хестанов, пока не существует общепризнанного русского эквивалента).
Шестой номер «России в глобальной политике» за 2010 год открывается несколько нетрадиционно - с публикации архивных материалов. Точнее, журнал публикует избранные документы из сборника «Переписка президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина с главами государств и правительств», который выходит в издательстве «Большая Российская энциклопедия» и охватывает период с 1996-й по 1999 год. Впрочем, обращение журнала, посвященного текущей политике, к документам недавней истории оправдано тем, что, как справедливо отмечает в предисловии к публикации главный редактор Федор Лукьянов, знание того, что происходило в 1990-е, чрезвычайно важно для оценки современной глобальной ситуации.
Центральное место среди увидевших свет документов президента Ельцина вполне ожидаемо занимает переписка с его американским коллегой Биллом Клинтоном. В следующих рубриках журнал обращается к темам будущего единственной сверхдержавы и российско-американских отношений. Джозеф Най-младший предупреждает об опасности распространившихся в последнее время ожиданий неизбежного упадка США - по его мнению, они могут спровоцировать на необдуманные действия как американских политиков, так и лидеров других стран. Автор полагает, что Соединенным Штатам едва ли предстоит пережить абсолютный упадок, а что касается упадка относительного - на фоне роста азиатских и других быстро развивающихся стран, - то он совершенно не обязательно будет иметь фатальные последствия. Как и следовало ожидать от автора концепции «гибкой власти», Най заканчивает статью призывом к руководству страны учиться «использовать свою власть вместе с другими так же, как и власть над другими» (с. 43), оценить по достоинству идеи «умной силы» и власти, не опирающейся на прямое принуждение. Статья Уильяма Пфаффа «Производство небезопасности: как милитаризм угрожает Америке» созвучна работе Ная. Ее основное содержание сформулировано уже в первом абзаце в виде нескольких вопросов:
«Не является ли роковой ошибкой США создание практически несокрушимой всемирной системы, состоящей из более чем тысячи военных баз и аванпостов? Замысел ее создания состоял в том, чтобы укрепить национальную безопасность, но что если на самом деле результат оказался противоположным?» (с. 44).
Авторы рубрики «Перезагрузка: послевкусие», вопреки заголовку, совсем не считают, что оттепель в российско-американских отношениях подошла к концу, однако указывают на возможные в ближайшем будущем трудности. Алексей Пушков подводит общий баланс успехов и неудач «перезагрузки». Дмитрий Суслов предостерегает, что в ближайшем будущем камнем преткновения могут оказаться ядерные вооружения. Суммируя итоги дискуссии по данному вопросу, состоявшейся в Совете по внешней и оборонной политике, Суслов предостерегает от устаревших стереотипов российского стратегического мышления, которое до сих пор зациклено на задаче любой ценой сохранить паритет с США. Вместо этого автор предлагает определить для российского ядерного арсенала критерии разумной достаточности и сосредоточиться на поддержании и обновлении тех видов вооружений, которые этим критериям в наибольшей мере соответствуют (например передвижных ракетных комплексов). В противном случае неизбежны не только финансовые проблемы, но и новое обострение отношений с Соединенными Штатами. Антон Хлопков рассказывает о перспективах сотрудничества в области ядерной энергетики, открывающихся в связи с долгожданной ратификацией Конгрессом в декабре 2010 года соответствующего соглашения с Россией. Подводя итоги состоявшегося в ноябре лиссабонского саммита Россия-НАТО, Оксана Антоненко и Игорь Юргенс оценивают перспективы дальнейшего сближения между Москвой и Североатлантическим альянсом и перечисляют первоочередные шаги, необходимые для того, чтобы такое сближение стало реальностью.
В центре внимания авторов рубрики «Дорога перемен» - внешнеполитические аспекты российской модернизации. Марк Энтин начинает статью об отношениях России и ЕС с приговора, который, пожалуй, стоит процитировать целиком:
«Отношения между Россией и Европейским союзом находятся в безобразном состоянии. Мелочной, стяжательской, близорукой политикой, противоречащей объективным интересам и потребностям глобального развития, Москва и Брюссель нанесли колоссальный ущерб не только друг другу, но и всему населению континента. Эта политика нуждается в срочной коренной перестройке или, даже лучше сказать, всеобъемлющей системной модернизации» (с. 102).
Выдвигая идею создания нового «Союза Европы», Энтин объясняет, почему существующая нормативно-правовая база не адекватна этой масштабной задаче. Категоричность суждений, однако, иногда подводит автора: так, в его изложении проблемы с Договором об обычных вооруженных силах в Европе сводились к нежеланию Запада выполнять достигнутые договоренности, что и привело к односторонней приостановке действия договора Москвой в 2007 году. При этом позиция НАТО и ЕС, критиковавших Россию за невыполненное обещание вывести свои войска с территорий Грузии и Молдовы, попросту игнорируется.
Тома Гомар отмечает, что появление аббревиатуры БРИК было как нельзя кстати для российского руководства, пытавшегося легитимировать свою оппозицию Западу и одновременно избежать маргинализации на международной арене. Автор в целом справедливо указывает на противоречивость российской самоидентификации с БРИК, однако несколько преувеличивает значимость этих противоречий. В частности, Россия действительно «смотрит на свою новую и новейшую историю сквозь призму традиционной великодержавности» (с. 117), но подобное отношение к миру свойственно отнюдь не только бывшим колониальным империям. О глобальных амбициях Китая хорошо известно, но ведь и Бразилия, и Индия, будучи крупнейшими региональными державами, все громче заявляют о своих глобальных амбициях. Завершающая рубрику статья Уолтера Лакёра «Москва перед дилеммой модернизации», впервые увидевшая свет в «Foreign Affairs», написана скорее для западной аудитории - как введение в тему с перечислением основных проблем, факторов и игроков очередного этапа российских реформ.
Под рубрикой «На распутье» собраны материалы по текущим проблемам мировой политики, которым не нашлось места в других рубриках. Максим Минаев принимает в качестве отправной точки для анализа внешнеполитической доктрины британского правительства тезис о том, что заключение Лиссабонского договора, одной из главных целей которого была консолидация внешней политики ЕС, возымело противоположные последствия:
«…хроническая неспособность Европейского союза прийти к политической консолидации открыла входящим в него странам окно возможностей для подчеркнуто обособленной активности на мировой арене» (с. 135).
Великобритания первой воспользовалась этой возможностью, однако, в отличие от времен «холодной войны», сегодня консерваторы и их союзники не собираются игнорировать европейские дела. Скорее, ставится задача «“завладеть крепостью изнутри” и использовать ее в сугубо национальных интересах» (с. 141). По мнению Минаева, многие принципы британской внешней политики могли бы взять на вооружение лидеры не только других стран ЕС, но и руководство России. Москве, как считает автор, стоило бы взять пример с Лондона в том, чтобы не замыкаться во внешнеполитической деятельности на евроатлантическом регионе и не стесняться использовать имперское наследие как внешнеполитический ресурс.
Как полагает Тецуо Котани, внешнеполитические успехи правящей Демократической партии Японии гораздо скромнее, об этом говорит уже заголовок его статьи - «Зигзаг неудачи». Автор в частности пока не видит шансов для серьезного улучшения японо-российских отношений, несмотря на обоюдную заинтересованность двух стран в экономическом сотрудничестве и в сдерживании Китая. Брахма Челлани предлагает «четыре сценария азиатского будущего», также исходя в первую очередь из неизбежного усиления Китая и роста его внешнеполитической активности. В работе Леонида Григорьева и Марселя Салихова «Предчувствие валютной войны» рассматриваются основные причины и механизмы нынешних конфликтов вокруг обменных курсов ведущих мировых валют. Александр Орешенков считает, что в заключенном в сентябре 2010 года договоре о разграничении морских пространств с Норвегией Россия необдуманно согласилась с норвежской позицией, которая противоречит Договору о Шпицбергене (1920), и необоснованно признала расширение норвежского суверенитета над шельфом этого арктического архипелага.
«Вестник общественного мнения» (2010. № 3) продолжает культивировать традицию профессиональной рефлексии социологического сообщества, что, безусловно, нельзя не приветствовать. Лидия Окольская анализирует информацию на сайтах факультетов и кафедр, ведущих подготовку социологов, в связи с тем, как в этих материалах представлены ценности и нормы социологической профессии. Автор отмечает, что в обращениях к потенциальным абитуриентам преобладает понимание социологии как прикладной науки, направленной на обслуживание властных институтов: «Социолог уподобляется инженеру или технологу, а общество или отдельные его группы сравниваются с механизмом, который нужно настроить на определенный режим». При этом содержание текстов не предполагает «обязательств по отношению к обществу, не запрещает использовать те или иные средства для достижения профессиональных целей».
В интервью Льва Гудкова с Алексисом Береловичем, формально посвященном воспоминаниям о Юрии Леваде, главные темы также относятся к сфере истории и современного состояния российской социологии. В некоторых аспектах к числу текстов, для которых характерна социологическая рефлексия, хотя и не узкопрофессиональная, можно отнести и работу Любови Борусяк «Чтение как ценность в среде молодых российских интеллектуалов». Борис Дубин написал к статье особый комментарий, в котором подчеркивается макросоциальное значение темы:
«…разговор в данном случае идет, конечно, не только об отношении детей и их родителей к книгам и чтению. Речь об изменении отношений между родителями и детьми, более того - отношений между россиянами в целом».
Юлия Лидерман задается вопросом «Почему концепция перформативного искусства не популярна в сегодняшней России?». Поводом для вопрошания послужил приговор по известному делу о выставке «Запретное искусство» в Сахаровском центре в Москве, оглашенный в июле 2010 года, однако в работе анализируется и судьба других арт-проектов, например, деятельность группы «Война». Ответ же состоит в первую очередь в том, что в современном российском обществе отсутствуют институты, призванные обеспечивать важнейшие социальные функции современного искусства как экспериментального и, следовательно, неизбежно нарушающего устоявшиеся нормы, способствующего появлению критической дистанции между индивидом и социальной структурой. Алексей Сидоренко указывает на возрастающую роль Интернета в общественно-политической жизни России и предлагает возможные сценарии дальнейшего развития государственной политики в отношении информационных сетей.
Работа Людмилы Новиковой «Механизмы психологической защиты личности в условиях тоталитарного режима», как ясно уже из названия, написана с точки зрения психолога, а не социолога. Эта позиция декларируется и во введении к статье, однако при этом для подхода автора все же характерна некоторая социологизация, подчас наивная. Это проявляется и в рассмотрении «советского человека» как обобщенного типа, и в заключительном разделе, где речь идет преимущественно об особенностях тоталитаризма как такового, которому противостоит одинокий «человек», пытающийся «защитить свою личность перед огромной машиной государства».
К сожалению, статья Новиковой создает впечатление исследования, в котором постановка проблемы предопределяет результат: тоталитаризм антигуманен, следовательно, поведение людей, живущих при тоталитаризме, по определению, должно отклоняться от некоторой заранее известной гуманистической нормы. Примером противоположного подхода, когда нетривиальная постановка задач позволяет сказать что-то новое по избитой теме, может служить работа Ивана Забаева «“Своя жизнь”, образование, деторождение: мотивация репродуктивного поведения в современной России». Известно, что люди сегодня часто откладывают появление детей или вовсе отказываются от деторождения. На материалах интервью автор показывает, что это объясняется не столько тем, что дети мешают некоторой спланированной карьере, сколько представлением, что появление ребенка окончательно определяет жизненный путь. Мир воспринимается сегодня как бесконечный и постоянно растущий набор возможностей, и поэтому любое решение, ограничивающее выбор, выглядит нежелательным. Любой из этих тезисов в отдельности сложно назвать откровением, но именно их профессионально выполненная увязка на убедительном эмпирическом материале создает ту «изюминку», которая необходима любому успешному исследовательскому проекту.
Лишь один материал номера уходит от российской тематики. В связи с внесением в украинский парламент законопроекта, направленного на придание русскому языку статуса регионального, Володымыр Кулык пытается выявить наиболее адекватные критерии для определения регионального языка. Для этого он исследует соотношение языковой идентичности и языковой практики и делает вывод, что обе составляющие связаны с языковыми предпочтениями украинцев. При этом «наибольшее влияние на взгляды и предпочтения граждан», по свидетельству автора, оказывает не то, какой язык они чаще используют в повседневной жизни, а «декларируемый на переписи родной язык». Иными словами, Кулык в итоге не соглашается с авторами законопроекта, которые в качестве основного критерия предлагают ориентироваться на языковую практику, и предлагает ориентироваться на критерий языковой идентичности. В случае, если законопроект будет принят в его нынешней форме, русский язык можно будет официально использовать почти на всей территории Украины; предлагаемый же Кулыком подход налагает гораздо более существенные ограничения на признание за русским статуса регионального языка.
