Леонид Маркович Исаев (р. 1987) – арабист, старший преподаватель кафедры общей политологии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

25 января 2014 года свою трехлетнюю годовщину отметила египетская революция, которую как только ни называли: и «папирусовой», и «твиттерной», и «молодежной». Именно в те зимние дни сейчас уже далекого 2011 года египетский народ, благополучно избавившись от неугодного ему «фараона», отправился на поиски лучшей жизни. На этом пути Египет испытал все прелести исламского правления, неоднократно переписывал собственную Конституцию, ликвидировал верхнюю палату парламента, сделал выборы и референдумы настолько неотъемлемой частью своей жизни, что даже швейцарцы могут позавидовать. Все это сопровождалось необычайно бурным партийным строительством, в результате которого разнообразие партийного спектра стало просто невиданным. В конечном счете, однако, за прошедшие годы демократия египтянам явно надоела, а тоска по старому доброму военному правлению, олицетворением которого и был с позором изгнанный Мубарак, становится все сильнее.

Переломным моментом в этой трехлетней истории стала «революция 30 июня», в результате которой своего поста лишился президент Мухаммед Мурси. Можно спорить о плюсах и минусах его правления, можно по-разному относиться к «братьям-мусульманам» и их прошлому, можно дискутировать о распределении полномочий между различными ветвями власти в написанной исламистами Конституции, но факт остается фактом. Высший совет вооруженных сил Египта в одночасье приостановил действие Основного закона, принятого на всенародном референдуме, сместил с должности легитимно избранного главу государства и распустил назначенное в соответствии с буквой закона правительство. И если «волеизъявлением народа» это назвать еще можно, хотя и с натяжками, то «новым шагом на пути к демократии» – едва ли. Избавляясь в 2012 году от исламистской Народной ассамблеи, Высший совет вооруженных сил все-таки отдал дань политическим приличиям, проведя решение о ее роспуске через Высший совет судей; спустя год, в 2013 году, не понадобилось даже и этого: захотели и разогнали, ссылаясь на волю площади Тахрир.

Опасные выборы

После свержения Мурси ситуация в стране естественным образом начала стремительно меняться. Военные ясно дали понять и словом, и делом, что на этот раз они готовы взять ситуацию под полный контроль и не пойдут на поводу у египетской общественности, как это делала в переходном 2011 году военная администрация под управлением маршала Мухаммеда ат-Тантави. Не исключено, что, отстраняя Мурси, армия поначалу не собиралась ни вступать в открытое противостояние с «братьями-мусульманами», ни вновь объявлять их террористической организацией. Экономика страны, нуждавшаяся во внешнем финансировании, сразу после революции 30 июня получила долгожданный транш от Саудовской Аравии, Кувейта и ОАЭ на сумму в 12 миллиардов долларов. Этих средств хватало ровно на полгода, то есть до избрания нового парламента[2]. В феврале 2014 года деньги должны были закончиться, а вместе с ними завершился бы и краткий период относительно устойчивого развития. Разбираться же с неизбежными экономическими трудностями пришлось бы тем силам, которые победили бы на выборах в Народную ассамблею. Учитывая все особенности ситуации, военным было бы выгодно позволить исламистам обогнать себя на выборах для того, чтобы те, получив опустевшую казну, второй раз подряд дискредитировали себя в глазах народа. Иными словами, победа на предстоявших зимой 2014 года выборах, как ни парадоксально, была не выгодна именно тем, у кого были все возможности взять на них верх[3].

Однако ситуация приобрела иной оборот: в июле и августе страну сотрясали столкновения между сторонниками и противниками президента Мурси, грозившие перерасти в гражданскую войну. С одной стороны, они подорвали экономические основы, на которых собирался утвердиться переходный военный режим. С другой стороны, в предвыборных раскладах обеих сторон на смену экономическим резонам пришли политические соображения: теперь электоральная победа была нужна и исламистам, и военным. Армейское руководство понимало, что в случае поражения на него обрушилась бы месть «братьев-мусульман» за не совсем законное отстранение Мурси от власти, а также за последующие аресты их лидеров и жестокие расправы с их сторонниками в ходе летних протестов 2013 года. «Братья» в свою очередь понимали, что в случае проигрыша они рискуют вновь лишиться возможности легального участия в политической жизни. Военные, однако, не стали даже дожидаться выборов в Народную ассамблею: исламисты получили от них «новогодний подарок», уже в январе став террористической организацией. Интересно, что даже среди сторонников светского правления решение армии не получило однозначной поддержки. Так, молодежное движение «6 апреля», принимавшее активное участие в свержении Мурси, на своей странице в социальной сети «Facebook» заявило, что не поддерживает решения о запрете «братьев-мусульман», несмотря на несогласие с проводимой ими политикой[4].

В этой связи сейчас едва ли стоит ожидать от военных мягкости в отношении бывшего президента, находящегося под следствием. Его освобождение до референдума по Конституции было сопряжено с риском, а рисковать в стране, и без того полной непредсказуемости, военные не собирались. Отпустить его после голосования – такой шаг выглядит более разумным и даже выгодным для нынешней власти. Ведь полноценный суд над Мурси, если он состоится, запустит в стране очередной виток насилия. В Египте хорошо помнят, чем неизменно заканчивался каждый раунд судебного процесса над Мубараком: и сторонники, и противники экс-президента использовали его как повод для организации уличных беспорядков. Вероятно, египетские генералы решили, что целесообразно оттянуть заседания суда до проведения парламентских и президентских выборов, а потом отпустить опального президента, тем более что инкриминируется ему чисто символическое, по египетским меркам последних времен, преступление: гибель шести демонстрантов у президентского дворца. Впрочем, судя по тому, с какой планомерностью и жесткостью военные взялись за вытеснение «братьев-мусульман» с политической сцены страны, единого мнения о том, что делать с Мурси, военное руководство еще не выработало.

Улица успокоилась?

Общая ситуация в стране постепенно нормализуется. В первую очередь это обусловлено тем, что египетское общество устало от перемен и протестов: оно ждет возвращения к спокойной жизни, ассоциирующейся прежде всего с улучшением финансового положения граждан. В итоге армия смогла сделать то, что не удавалось никому с момента революции 25 января: убрать людей с улиц и площадей египетских городов. Символичным в этом плане является нынешнее состояние площади Тахрир, ставшей символом египетских революций и зажившей, наконец, нормальной жизнью, – впервые за последние три года ее удалось освободить от перманентно бунтующей египетской молодежи. Но красноречивее всего о нормализации дел в стране свидетельствует процесс принятия Конституции, подготовленной «Комитетом пятидесяти» во главе с Амр Мусой. Если в декабре 2012 года, когда принималась Конституция исламистов, Египет сотрясали нескончаемые акции противников исламизации, то проект, предложенный новой властью, был воспринят большинством египтян с воодушевлением и без особых проблем получил одобрение на референдуме в январе 2014 года.

Армия сейчас пытается приложить все усилия к тому, чтобы сохранить в стране хрупкое равновесие, столь необходимое для завершения переходного периода. После переворота 30 июня политический ландшафт Египта заметно изменился. Бесспорно, насильственное прерывание политического процесса – явление негативное, но «братья-мусульмане» сами усугубили радикализм переформатирования. Оказавшись на перепутье, исламисты допустили роковую для них ошибку: они пошли по пути алжирского Исламского фронта спасения, не проявив гибкости и тем самым позволив военным вытолкнуть себя за рамки закона. Ведь сам по себе факт отстранения легитимно избранного президента расколол не только египетское общество, но и мировую общественность. Причем многие египтяне, относившиеся к исламистам нейтрально, сразу после переворота начали симпатизировать опальному президенту. Единственно верным решением для гонимых «братьев-мусульман» стал бы уход в тень и подготовка к очередным выборам, что дало бы им неплохие шансы на повторение успеха прошлой избирательной кампании. Но выбор в пользу насилия и открытого противостояния армии стал для исламистов фатальным. Мало того, что они предоставили военным формальный повод для объявления их нелегальной силой, – еще более болезненным стало то, что новая тактика расколола движение: многие известные активисты «братьев-мусульман» в знак протеста против насилия вышли из состава ассоциации. Между тем развитие событий после переворота заставило всех крупных политических игроков определиться и заявить о поддержке либо исламистов, либо военных. При этом основная часть политического класса предпочла второй вариант, и это позволило консолидировать силы вокруг нынешнего министра обороны Абд аль-Фаттаха ас-Сиси, который на сегодняшний день является, пожалуй, самым популярным политическим деятелем в стране.

Новый лидер

Абд аль-Фаттах ас-Сиси родился в Каире 19 ноября 1954 года. После окончания в 1977 году Египетской военной академии служил в пехоте. Дослужился до поста командующего механизированными войсками. Занимал должность начальника отдела информации и безопасности секретариата Министерства обороны, был военным атташе в Саудовской Аравии, возглавлял военную разведку. В 2006 году ас-Сиси проходил обучение в Военном колледже сухопутных войск в Карлайле, штат Пенсильвания[5]. Весьма любопытно то, что генерал ас-Сиси считался идейным сторонником исламистов; согласно имеющейся информации, его дядя был одним из основателей ассоциации «Братья-мусульмане». 12 августа 2012 года президент-исламист Мухаммед Мурси назначил генерал-майора Абд аль-Фаттаха ас-Сиси министром обороны, и тот, минуя звание генерал-лейтенанта, сразу получил чин генерал-полковника. Однако потом пути военного командования и исламистов разошлись: в июне 2013 году ас-Сиси решительно поддержал выступивших против исламистов оппозиционных демонстрантов.

По сути на сегодняшний день это единственный человек, способный победить на президентских выборах, причем не исключено, что даже в первом туре. Однако с большой долей вероятности можно утверждать, что ас-Сиси не станет баллотироваться на президентский пост, о чем он неоднократно заявлял. Одним из косвенных свидетельств в пользу именно такого решения можно считать конституционный статус министра обороны. Согласно статье 234 нового Основного закона, он выведен из подчинения президенту и премьер-министру страны и назначается Высшим советом вооруженных сил. При этом в статье 200 оговаривается, что деятельность Высшего совета вооруженных сил регулируется специальным законом, который военные писали «под себя». Более того, в соответствии с новым порядком (статья 201) обязанности верховного главнокомандующего вооруженными силами Египта теперь возложены не на президента, а на министра обороны. Документ предусматривает, что подобное распределение полномочий продлится в течение первых двух электоральных циклов[6]. Иными словами, в настоящий момент для ас-Сиси не найти более выгодного поста, нежели тот, который он уже занимает.

Должность главы Высшего совета вооруженных сил и министра обороны Египта делает его мощным актором, способным влиять на проводимую президентом и правительством политику и одновременно контролирующим армию. Причем, что важно, он не несет прямой ответственности за проводимую в стране социально-экономическую политику. Более того, по истечении двух электоральных циклов, когда экономическая ситуация начнет выравниваться, а непопулярные меры по урезанию бюджетных расходов, которые в ближайшее время египетскому правительству придется принимать, окажутся уже ненужными, Абд аль-Фаттах ас-Сиси получит все шансы для того, чтобы занять и президентское кресло. В силу всего сказанного вопрос о том, кто же пойдет на президентские выборы от лица военных, пока остается открытым.

Еще одним существенным фактором, определяющим положение ас-Сиси, выступает его защищенность от влияний внешних сил. Формально занимая лишь пост министра обороны при существующих органах государственной власти, пусть и временных, он оказывается в положении «над схваткой», а это заметно сужает возможности Соединенных Штатов и монархий Персидского залива «давить» на него. Именно поэтому в последнее время наметилось резкое потепление в отношениях между Египтом и Российской Федерацией: в ходе визита министра обороны Сергея Шойгу в Египет в ноябре 2013 года Каир и Москва подписали ряд военных контрактов, ослабляющих зависимость египетской армии от американского вооружения. По-видимому, ас-Сиси решил подстраховаться, защитив себя от излишнего влияния американцев. Этому способствовала и международная обстановка: после того, как в сентябре 2013 года инициатива Владимира Путина позволила избежать вторжения НАТО в Сирию, значительная часть арабского мира начала воспринимать Россию как единственного глобального игрока, способного защитить арабов от внешнего вмешательства. Реагируя на перемены, официальный Каир тут же активизировал свои контакты с Москвой.

Партийная жизнь

Принятие новой Конституции существенно снизило значение предстоящих парламентских выборов. После запрета сначала Национально-демократической партии Мубарака, а затем и «братьев-мусульман» в Египте сложилась ситуация, отдаленно напоминающая ту, что наблюдалась в России после распада СССР. Количество политических партий, в настоящее время действующих в стране, не вписывается в рамки здравого смысла: это дезориентирует египетских избирателей и затрудняет их волеизъявление. Такое положение вещей хоронит надежды той части египетского общества, которая рассчитывала на установление парламентской республики. Учитывая безудержный разгул многопартийности, сложную социально-экономическую ситуацию в стране, а также продолжающийся (хотя и ослабевший) политический кризис, не приходится удивляться тому, что конституционная комиссия наделила наибольшей властью именно президента.

Даже либералы, в последние три года целенаправленно и неустанно боровшиеся со всеми политическими режимами, появлявшимися в стране, и отстаивавшие идею парламентской республики, в новых условиях вряд ли смогут противостоять военным. Им вновь, уже в третий раз за последние три года, кажется, что их бесцеремонно использовали: либеральные лидеры перешли в лагерь сторонников армии, а степень фрустрация среди рядовых членов либеральных организаций достигла, пожалуй, максимума. Осознание того, что Египту предрешено находиться либо под властью военных, либо под гнетом исламистов, настолько сильно придавило египетских либералов, что они позволили властям вытеснить себя со своего главного плацдарма – с площади Тахрир.

В неопределенном положении оказались и салафиты, чья партия «Ан-Нур» заняла второе место на парламентских выборах 2011–2012 годов. С одной стороны, поддержка революции 30 июня и выступление против «братьев-мусульман» гарантировали им право на дальнейшее существование в политической жизни Египта. Более того, их главный идеологический конкурент в лице «братьев» был смят переходным правительством в последние несколько месяцев. Однако, с другой стороны, перспективы салафитов отнюдь не безоблачны. Во-первых, «братья-мусульмане» дискредитировали саму идею исламистского правления в Египте. Если в преддверии выборов 2011–2012 годов лозунг «Ислам – вот решение!» практически никем не оспаривался, то на сегодняшний день осознание краха этой программы преобладает в египетском обществе. Какую альтернативу в такой ситуации смогут предложить салафиты, пока не понятно. Во многом именно этим обусловлена та выжидательная позиция, которую на сегодняшний день занимают лидеры партии «Ан-Нур». Не исключено, что на ближайшие парламентские выборы салафиты пойдут с умеренной исламистской программой, похожей на ту, которая два года назад принесла успех контролируемой «братьями-мусульманами» Партии свободы и справедливости. Такой ход был бы вполне логичным: во-первых, «Ан-Нур» подобрала бы часть электората запрещенных единомышленников, а во-вторых, она смогла бы сохранить значительную часть собственных избирателей, прежде всего в египетской глубинке.

В завершение стоит напомнить о том, что египетская революция 2011 года одержала неожиданно легкую победу в силу двух принципиальных обстоятельств. Во-первых, в стране наблюдался глубокий внутриэлитный конфликт между военными («старой гвардией») и экономической элитой («молодой гвардией»), объединявшей ведущих египетских бизнесменов вокруг сына президента Гамаля Мубарака. Во-вторых, в то время в Египте удалось сформировать необычно широкий оппозиционный блок, сплотивший в единый фронт левых либеральных революционеров секулярного толка и исламистов.

Ныне наблюдаемая ситуация представляется зеркальным отражением положения трехлетней давности. Во-первых, египетская революция заставила экономическую элиту Египта пойти на примирение с военными, и в июне 2013 года они уже сообща свергали Мурси; при этом никаких признаков нового раскола между двумя этими группировками пока не видно. Во-вторых, революция 2011 года с последующей контрреволюцией 2013-го обернулась глубочайшим расколом широкого оппозиционного фронта образца января 2011 года. Размежевание пролегло сразу по многим линиям. Внутри былого блока раскололись даже ряды исламистов: вторая по значимости исламистская партия «Ан-Нур» и целый ряд других видных исламистов теперь поддерживают режим. Расколотым оказались и боевые порядки сторонников секуляризации и либерализма: их сторонники были настолько напуганы кратковременным приходом «братьев-мусульман», что сейчас предпочитают поддерживать армию.

Итак, Египет постепенно возвращается к нормальной жизни: принята очередная Конституция, грядут всеобщие выборы, началось восстановление экономики. За последние три года страна пережила правление исламистов, правление военных, отсутствие какого-либо правления вообще. Реконструкция, однако, все более явственно обнаруживает выход египетского общества к той нулевой отметке, с которой, собственно, и начинались потрясения. Новая египетская власть становится все более милитаризованной и все менее демократичной. Портреты ас-Сиси все чаще соседствуют с портретами лидера революции 1952 года Гамаля Абделя Насера. Символичны в этом плане оценки, выносимые египтянами событиям 25 января и 30 июня. Если недавнее отрешение Мурси рассматривается в качестве необходимой меры, спасающей страну от исламистов, то случившаяся три года назад революция 25 января хотя и признается «благим делом», считается направленной не столько против Хосни Мубарака, сколько против его окружения. Все больше египтян склоняются к мнению о том, что бывший президент-летчик, столь бесславно лишившийся своего поста, был патриотом своей страны, сделавшим для нее немало хорошего. Его, однако, обманули собственные родственники и предали приближенные. Но если так, то ради чего все это вообще затевалось? У египетского общества пока нет ответа на этот резонный вопрос.