Другие журналы на сайте ИНТЕЛРОС

Журнальный клуб Интелрос » Неприкосновенный запас » №4, 2008

Учреждать и освобождаться

Дмитрий Голынко-Вольфсон (р. 1969) -- филолог, арт-критик, поэт. Научный сотрудник Российского института истории искусств (Санкт-Петербург).

Обзор сетевых интеллектуальных журналов

Современный этап глобализации с его неолиберальной идеологией и экономикой знаний заострил вопрос о том, где сегодня производится интеллектуальное высказывание и кому оно принципиально адресовано? Казалось бы, расцвет когнитивного капитализма, обозначенный Андре Горцем и Бернаром Польре, а также вызванное им упразднение многих информационных барьеров должны были привести к более или менее равномерному распределению интеллектуальных усилий в разных локальных контекстах. Парадоксальным образом этого не происходит, даже наоборот. Многие контексты будто стремятся изолироваться от глобальной макроэкономики знаний, и, вместо вменяемого интеллектуального продукта, поставлять облегченные сценарии досуга для мировой бизнес-элиты. Поэтому средоточием поискового интеллектуального труда сегодня становятся издания, не привязанные жестко к географическим пунктам, а размещенные в Интернет, то есть доступные любому заинтересованному «серфингующему» пользователю. Сетевые интеллектуальные журналы при этом остаются «пристегнуты» к тому кругу геополитических и социальных проблем, которые дискутируются в местах проживания их авторов и редакторов, будь это Вена, Любляна, Париж или Лондон. Благодаря своему электронному тиражированию эти проекты обращены к глобальной публичной сфере, одновременно не упуская из вида узловых социоэкономических вопросов, характерных для конкретных культурных регионов.

Количество сетевых интеллектуальных проектов довольно многочисленно в силу их востребованности рассредоточенной по миру аудиторией: не только профессиональной академической средой, но и художественными критиками, социальными активистами и маргинальными субкультурными группами. Формат сетевого издания иногда тяготеет к структуре блога или фэнзина, открытого для постинга с учетом тематического модераторства, но чаще всего он ориентирован на образ выверенного и продуманного печатного вестника. Из внушительного списка сетевых журналов -- «PostmodernCulture», «Logos», «Mute», «Borderlands», «Culturemachine», «Nettime», «Ephemera» и других -- в данном обзоре будут выделены два проекта, репрезентативные для всего репертуара обсуждаемых в Интернете сюжетов, от противостояния прекаритету до поисков универсализма. Это культурно-политический междисциплинарный (или внедисциплинарный) журнал «Transversal» (eipcp.net/transversal), издаваемый Европейским институтом прогрессивной политики, расположенным в Вене, и «боевая газета-листок» «Reartikulacija» (www.reartikulacija.org), задуманная командой теоретиков и активистов из Любляны.

Пристальное прочтение даже нескольких номеров позволяет выявить два конститутивных момента. Во-первых, эти издания изобретают и пропагандируют новый социально-символический тип интеллектуала, радикально отличный от типажа 1990-х. Десятилетие после падения Берлинской стены сформировало особую имиджевую стратегию ангажированного интеллектуала. Она заключалась в маневренности, в скорости перемещенияиз одной точки земного шара в другую, в скорости реагированияна социальные трансформации, а также в постоянной работе на опережение. Статус интеллектуала в этот период предполагал его пластичность и адаптивность, а также предписывал ему диагностические функции, позволяющие точно воссоздать клиническую картину «постсовременного» общества.

Такой, в целом симпатичный, портрет интеллектуала обнаруживал и негативные стороны. Постоянная зависимость от грантов, фондов и спонсорских субсидий придавала его критическому высказыванию компоненту «проплаченности». Отчего в социальном восприятии его протестный дискурс предстает «молчаливым» (об этом подробно пишет Борис Гройс), то есть не услышанным в качестве призыва к революционному преобразованию. В силу своей институциональной принадлежности к университету, издательству, музею или галерее он вынужден подходить к случаям социальной несправедливости с критической метапозиции, переводя их из сферы прямого действия в поле абстрактного дискурса. Интеллектуал 1990-х и его мыслительные жесты быстро присваивались и подчинялись институтами власти и рынка. В свою очередь, он сам вынужден был аффирмативно отстаивать ценности неолиберального порядка. Фигура интеллектуала, предлагаемая теоретиками «Transversal» и «Reartikulacija», противится такому добровольному влипанию в капиталистические системы успеха и проявляет себя в активном уходе (exodus в терминологии Паоло Вирно) от навязываемых политик репрезентации. Что самое главное, он переводит свои критические высказывания в режим прямого действия, непосредственного причастия к болевым зонам социального.

В заметке, а по сути манифесте 2002 года («Временные наслоения», eipcp.net/institute/reflectionzone/raunig/en) Геральд Рауниг, один из главных идеологов «Transversal», определяет задачу нынешнего интеллектуального сообщества как сведение различных компетенций в сетевое взаимодействие. Этим оно кардинально отличается от экспертного сообщества 1990-х, рассматривающего свои компетенции как товар в системе позднекапиталистического свободного рынка. Критический пафос современного интеллектуала неотъемлем от его органичного включения в массовые мобилизационные движения и в формы политического активизма (иногда даже приближенные к опробованной RAF-- Фракцией Красной армии -- тактике городской герильи). Теоретики «Transversal» частично развенчивают идею о персональной ответственности интеллектуала (восходящую к Сартру и экзистенциалистам), показывая, насколько она перепета и растиражирована в неолиберальной идеологии. Взамен они предлагают обратиться к программному девизу Бруно Латура: «Делать вещи публичными» (убедительно артикулированному в его совместном с Питером Вайбелем кураторском проекте). Согласно этому девизу, интеллектуальные сюжеты должны стать предметом обсуждения в открытом и плюралистическом публичном пространстве с привлечением гетерогенных социальных слоев, не вытесняясь при этом в область элитарного академического изучения.

При этом «Transversal» и «Reartikulacija» совершают мощный «лингвистический поворот», предопределяющий второй конститутивный момент их деятельности. А именно, это «многоязычный стиль», позволяющий отыскать и внедрить сетевой язык интеллектуальной корпоративности. Конструирование универсального, международного и междисциплинарного языка мотивировано представлением о том, что сегодня и постструктуралистский «сленг», и «жаргоны» психоанализа, неомарксизма или феминистской критики если не исчерпаны, то не во всем соответствуют особенностям текущего момента. При первом чтении некоторые статьи из «Transversal» могут показаться манерными или искусственными. Но это следствие того, что результаты своих экспертиз авторы журнала стремятся преподнести как можно большему количеству читателей в максимально практическом ключе, доступном не только рафинированной профессуре, но и страдающему от аутсорсинга специалисту или нелегальному эмигранту.

Центральные материалы журнала -- статьи Раунига, Брайна Холмса, Хито Штайрл, Чарльза Эше, Марсилио Экспозито -- позволяют сделать вывод, что образцовый язык теории на сегодняшний день -- это генерализованный язык практики, язык автономизации, сотрудничества и солидарности. Само заимствованное из высшей математики понятие «transversal» (поперечность -- в буквальном русском переводе) указывает, что в журнале неиерархически сопряжено множество идей и мнений, но на первый план часто выходят два краеугольных сюжета. Во-первых, траектория развития институциональной критики в эпоху неолиберализма и, во-вторых, коллективные формы самоорганизации, альтернативные предписанным глобальной биовластью. Осмысляя соотношение институций и критики в момент преобразования государства -- welfare-- в глобалистскую ситуацию -- workfare,-- теоретики «Transversal» опираются на предложенные Мишелем Фуко обширные термины: governmentality(управляемость, или искусство управлять) и parrhesia(способность говорить истину, невзирая ни на что, перед лицом властителя или тирана).

Емкий термин «управляемость» выдвинут Фуко в лекции «Что такое критика?» (1978). По мысли Фуко, способы управления в Европе Нового времени подвергаются глубокому реформированию: вместо репрессивно карательных методов подчинения и надзора, власть начинает использовать техники убеждения, взывая к сознательности, самоконтролю и самодисциплине граждан, выдавая свои притязания и приказы за их внутренние интенции. Отзывающаяся на это критика, по сути, приравнивается к руководству, как не «быть управляемым подобным образом», то есть, как не поддаться на столь убедительные увещевания властных риторик. Другой рабочий термин -- parrhesia-- обстоятельно обговорен Фуко в цикле лекций «Дискурс и истина», прочитанных в Беркли осенью 1983 года. Если традиционно parrhesiaпринято интерпретировать как способ построения (авто)биографического субъекта, то, в трактовке Раунига, она выступает двойственной стратегией. С одной стороны, это стратегия агонистической борьбы против диктата институций, с другой, это стратегия самокритики, осуществляемой тем, кто вступил в эту борьбу. Рarrhesiaдля теоретиков журнала -- это не только ритуал говорения истины могущественному суверену, но и открытие (пусть даже неприятной) правды самому себе.

Хитрость и уловка современных неолиберальных институций заключается в том, что, используя механизмы «управляемости» и заручившись правилами parrhesia, они безукоризненно освоили приемы показательной самокритики, практически не оставляя места для разоблачительного суждения со стороны. Суровая и неподкупная критика сейчас оказывается парализованной саморазоблачительной патетикой, выказываемой самими институциями изнутри.

Авторы «Transversal» видят такой выход из этой ловушки: искусству следует отказаться от опеки институций и переместиться в зоны автономии, пока свободные от неолиберального протекционизма. Чтобы вернуть себе полноценный критический потенциал, искусству предлагается совершить партизанскую вылазку на территории, облюбованные деклассированными элементами, от сквоттеров до альтер-глобалистов. В установочном тексте Бориса Бедена (eipcp.net/transversal/0407/buden1/en), разъясняющем, что такое EIPCP(Европейский институт прогрессивной политики), говорится о принципе солидарности: пронизывая и протестную критическую рефлексию, и сращенную с ней художественную практику, он позволяет противостоять неолиберальной гегемонии. Беден подчеркивает, что сегодня искусство, теория и политика равно недостаточны и дефицитарны, поскольку всецело коррумпированы институциональными претензиями. Сверхзадача EIPCP и выпускаемого им журнала «Transversal» -- свести искусство, теорию и политику в такую конфигурацию, чтобы они взаимно дополняли и концептуализировали друг друга. Искусство воспринимается в качестве связующего звена между политическим активизмом и его теоретическими обоснованиями; в нем сочетается марксистский анализ социальных антагонизмов с этикой верности Событию, утверждаемой Аленом Бадью.

Сквозной магистральный сюжет большинства номеров «Transversal» -- это вопрошание о возможности независимых неподнадзорных институций внутри (и одновременно вовне) неолиберальной системы рыночных отношений. Такому вопрошанию сопутствует поиск способов подрывного критического мышления, которое бы стимулировало коллективные художественные проекты, посвященные прекаритету, эксплуатации, дискриминационной иммигрантской политике и другим негативным аспектам глобализма.

Каждый номер журнала тематический; очевидно, что понятие «институция» с тем или иным конкретизирующим эпитетом присутствует в формулировке большинства тематических блоков. Номер, так и озаглавленный «Институция» (eipcp.net/transversal/0504), открывается саркастическим очерком Брайна Холмса («Вал противоречий», eipcp.net/transversal/0504/holmes/en). По его мнению, современные арт-институции из мест производства критического дискурса превратились в дорогие развлекательные мультиплексы, обеспечивающие комфортный досуг буржуазного потребителя. Симптоматично, что коммерциализация институций, их наполнение роскошными ресторанами, бутиками и парками аттракционов приводит к их полной бюрократизации, к отказу от преобразовательного инновационного усилия. В статье Симона Шейха («Публичные сферы и функции прогрессивных арт-институций», eipcp.net/transversal/0504/sheikh/en) показано, насколько неолиберальная система арт-институций заинтересована в сохранении видимости однородной публичной сферы, необходимой для того, чтобы не оскудевали капиталовложения в глянцевое, фешенебельное искусство. Прогрессивные институции обязаны подорвать господствующую мифологию единой публичной сферы и продемонстрировать, что современное искусство работает с множеством публичных пространств, не объединенных, а разъединенных политическими и экономическими интересами, скользящими идентичностями и субъективными позициями. Такие институции не занимаются культурным менеджментом или популистским маркетингом; они указывают на внутреннюю конфликтность и разъятость публичной сферы, одновременно воссоздавая внутри себя ее фрагментарность и полемичность.

В статьях Кати Зандер («Критикуя институции?», eipcp.net/transversal/0504/sander/en) и Чарльза Эше («Возможность, искусство и демократические отклонения», eipcp.net/transversal/0504/esche/en) приводятся примеры альтернативных институций, вроде Копенгагенского свободного университета, UKK (Ассоциации молодых работников искусства) или KunsthalleRoseum в Мальмо, -- его взялся курировать Чарльз Эше, чтобы превратить в независимый социально-исследовательский центр. Помимо того, что эти передовые организации выполняют делегированные профсоюзам обязанности социальной защиты прав работников искусства, они еще представляют собой, по точному замечанию Кати Зандер, влиятельные метаорганизации. Они расследуют логику своего функционирования, одновременно вырабатывая гарантии своей фактической независимости.

Появление, причем настойчивое, таких отграниченных, или отключенных, от неолиберального порядка учреждений требует произвести ревизию критического подхода, перенаправив его с расшифровки властных амбиций на утверждение позитивной программы сотрудничества и взаимодействия. В номере с броским заглавием «Помните ли вы институциональную критику?» (eipcp.net/transversal/0106) хронологически выстроены основные этапы ее эволюции. Первый приходится на 1960--1970-е годы и представлен именами Ханса Хааке, Майкла Эшера, Роберта Смитсона и Марселя Бродтерса. Второй датируется рубежом 1980--1990-х, и среди его лидирующих фигур называют Рене Грина, Фреда Уилсона и Андреа Фрезер. Нюансы разграничения и стратификации этих этапов обсуждаются практически в каждой статье номера. В работе Брайна Холмса («Внедисциплинарные исследования», eipcp.net/transversal/0106/holmes/en) демаркационную линию между этими двумя периодами прокладывает системный сдвиг от восприятия институции как «замкнутой клетки» к осознанию ее генератором живого знания и новых форм субъективности[1]. Хито Штайрль («Институт критики», eipcp.net/transversal/0106/steyerl/en) первый период характеризует ростом национальных институций, призванных реконструировать наиболее величественную и наименее травматическую модель национального прошлого, зафиксированную в искусстве. Зато второй период знаменуется превращением институций в транснациональные бренды, ориентированные на престижные междисциплинарные дискурсы. В статье Симона Шейха («Об институциональной критике», eipcp.net/transversal/0106/sheikh/en) разрыв между первым и вторым этапами институциональной критики вызван инверсией внутреннего и внешнего. В 1960-е критик был внеположен институциям и разоблачал их с неукоснительно выдержанной дистанции, а в 1990-е критик уже погружен в институции, или они сами накрепко прописаны в его рефлексии. Перефразируя знаменитую и спорную работу Бенджамена Бухло «Концептуальное искусство: 1962--1969. От эстетики администрирования к критике институций», Андреа Фрезер в статье «От критики институций к институту критики» говорит, что институции теперь интериоризированы внутри критического сообщества, то есть полностью устранена вненаходимая им позиция наблюдателя. Спасаясь от всеохватного патернализма институций, авторы номера уверенно предрекают начало третьего этапа, или третьей фазы, институциональной критики. Для Хито Штайрль эта третья, сегодняшняя, фаза характеризуется включением прекаритета в процесс всестороннего интеллектуального анализа и художественного осмысления; для Брайна Холмса -- переносом акцента с официальных культурных структур на неформальные и нестабильные содружества, группировки, ассоциации; для Геральда Раунига -- утверждением «учредительных практик»[2], нацеленных на закладывание института критического знания на дотоле неподконтрольных социальных платформах.

Критический аппарат, взаимодействующий с прогрессивными институциями, претерпевает существенную метаморфозу, о чем свидетельствует номер«Transversal», озаглавленный «Критика» (eipcp.net/transversal/0806). Помимо блистательного эссе Джудит Батлер, разбирающей смысловые границы понятия virtue у Фуко, в номере опубликована провокативная (и весьма инструментальная) статья Ирит Рогофф: «Критицизм -- критика -- критичность» (eipcp.net/transversal/0806/rogoff1/en). В ней Рогофф намечает три разновидности критического дискурса: под критицизмомона понимает абстрагированный свод суждений и оценок, в критикевидит мыслительные процедуры, опирающиеся на ту или иную инстанцию истины или систему знаний, а под критичностью(хотя она оговаривает, что это не лучший термин) понимает согласование оценочного мнения с живой ситуацией, разворачивающейся в настоящем и взятой в своей потенциальной нереализованности. Здесь следует отметить, что многие революционизирующие термины, предлагаемые авторами «Transversal», не даны в виде четких аналитических экспликаций -- скорее, это приблизительные эскизы, еще нуждающиеся в детальных прояснениях и проработке.

Три ключевых номера «Transversal», изданные в 2007--2008 годах: «Прогрессивные институции» (eipcp.net/transversal/0407), «Учредительные практики» (eipcp.net/transversal/0707) и «Монстры-институции» (eipcp.net/transversal/0508) -- сконцентрированы на проблеме взаимоотношения независимых образовательных структур, неформальных активистских движений и автономных институций. Любопытно, что сам критерий «автономности» сегодня подпадает под радикальное сомнение, и в работе Люка Болтански и Евы Кьяпело «Новый дух капитализма» показано, насколько категория автономии сегодня присвоена капиталистической логикой потребления. В содержательном тексте Йенса Кастнера («Продумывая автономию, размещая учреждаемое», eipcp.net/transversal/0707/kastner/en), в соответствии с идеями Касториадиса об «альтернативном учреждении», приведены красноречивые примеры сепаратных автономий, еще не порабощенных неолиберальной гегемонией. Во-первых, это автономия-как-нация, представленная баскскими и каталонскими сепаратистами; во-вторых, автономия-внутри-нации, образованная повстанцами Чьяпаса, и автономия-без-нации, приютившая берлинских сквоттеров.

Программным номером «Transversal» может считаться совместный с испанским «Universidad Nómada» выпуск журнала с аллегорическим заглавием «Монстры-институции». В нем прочерчены три перспективных вектора развития (анти)институциональной критики: гибридность, то есть сборка разнородных публичных или частных инициатив; монструозность, то есть реализация интеллектуальных усилий вне привычного поля политических решений, и концепт «другой политики», предполагающий иные парадигмы социальной организации с нестандартными сценариями политического поведения (см. «Ментальные прототипы и монстры-институции», eipcp.net/transversal/0508/universidadnomada/en). Многолетний и стремительно развивающийся проект «Transversal» -- это прогрессивная критика неолиберального производства ценностей. При этом она удачно схватывает суть диалогичных (и антитетичных) отношений культурных институций и сетевых центров, или очагов сопротивления.

В фокусе внимания «Reartikulacija», издаваемой группой словенских теоретиков: Мариной Гржинич, Себастьяном Лебаном, Штасом Кляйндинстом и другими, -- оказывается идентичный спектр вопросов, связанных с изобретением коллективных стратегий и тактик противодействия неолиберальному капитализму посредством сочетания искусства, критики и политического действия. Хотя интересы «Reartikulacija» все-таки куда более локальны: они сосредоточены на положении дел в социокультурной жизни бывшей Югославии (особенно, Словении), где атрибуты национальной специфики вытеснены или проблематизированы рыночной идеологией глобализации. Авторов «Reartikulacija» также занимает и беспокоит сегрегация сексуальных меньшинств и преследование девиантных типов поведения, сегодня усиливающиеся вопреки лицемерно провозглашаемой всетерпимости. Поэтому некоторые рубрики издания иронично отсылают к разделам порноиндустрии, таким, как «DeepThroat» и «Hard(Core)».

Одна из отправных идей, подстегивающих критическую непримиримость «Reartikulacija», -- это популярная сейчас концепция некрокапитализма, господствующего в глобальном масштабе и обуславливающего пассивную вялость социального сознания. Триумф некрокапитализма спровоцирован тем, что биовласть, управляющая жизнью с помощью биотехнологий, уступает место представлению о социуме как о мертвом, автоматизированном механизме. Согласно Гржинич, в этой ситуации любая протестная форма самоорганизации интеллектуалов и художников непременно перерастет в экстрим-организацию, пытающуюся брутально освободиться от прессинга неолиберальных норм поведения («От самоорганизации к экстрим-организации», www.reartikulacija.org/reartikulacija/reartikulacija4_grz_ENG.html). Опираясь на выводы Дэвида Харви из его книги «Краткая история неолиберализма», Штас Кляйндинст указывает на те имманентные основы неолиберализма, которым такая экстремальная организация должна препятствовать в первую очередь: это его идеологическая аффирмативность, политика репрезентации и склонность к апроприации любого смелого и несогласного волеизъявления («Производство знаний и логика сопротивления при неолиберальном капитализме», www.reartikulacija.org/reartikulacija/reartikulacija4_klein_ENG.html).

Проекту «Reartikulacija» здесь отведено меньше места, поскольку он еще молодой и стартующий: пока вышло только четыре номера, причем только третий и четвертый двуязычные. Но следует признать, что заявленная в названии сверхзадача -- реартикуляция, то есть переозначиваниеи переозвучиваниебазовых терминов неолиберализма и теорий сопротивления ему, -- сейчас занятие необходимое и по-своему героическое. Сетевые интеллектуальные журналы сегодня выполняют две важнейшие миссии. Они прививают интеллектуально-художественной среде умение владеть теми компетентными социально-политическими дискурсами, которые пока еще не присвоены академическим полем и не стали модными медиальными темами. Кроме того, они снабжают это сообщество новаторским языкоминтеллектуальной кооперации, не только понятным в международном контексте противостояния неолиберализму, но и взывающим к персональному участию и решимости каждого.



[1] См. сделанный Дарьей Пыркиной русский перевод этой статьи: К вопросу о новой институциональной критике // Художественный журнал. 2008. № 67/68 (xz.gif.ru/numbers/67-68/k-voprosu-o-novoy).

[2] Александр Скидан предлагает переводить авторский и новаторский термин Раунига «instituent practices» как «учреждающие практики» (см. eipcp.net/transversal/0106/raunig/ru). С моей точки зрения, более корректным в плане смысловой суггестии представляется перевод «учредительные практики».

Архив журнала
№130, 2020№131, 2020№132, 2020№134, 2020№133, 2020№135, 2021№136, 2021№137, 2021№138, 2021№139, 2021№129, 2020№127, 2019№128, 2020 №126, 2019№125, 2019№124, 2019№123, 2019№121, 2018№120, 2018№119, 2018№117, 2018№2, 2018№6, 2017№5, 2017№4, 2017№4, 2017№3, 2017№2, 2017№1, 2017№6, 2016№5, 2016№4, 2016№3, 2016№2, 2016№1, 2016№6, 2015№5, 2015№4, 2015№3, 2015№2, 2015№1, 2015№6, 2014№5, 2014№4, 2014№3, 2014№2, 2014№1, 2014№6, 2013№5, 2013№4, 2013№3, 2013№2, 2013№1, 2013№6, 2012№5, 2012№4, 2012№3, 2012№2, 2012№1, 2012№6, 2011№5, 2011№4, 2011№3, 2011№2, 2011№1, 2011№6, 2010№5, 2010№4, 2010№3, 2010№2, 2010№1, 2010№6, 2009№5, 2009№4, 2009№3, 2009№2, 2009№1, 2009№6, 2008№5, 2008№4, 2008№3, 2008№2, 2008№1, 2008№6, 2007№5, 2007№3, 2007№2, 2007№1, 2007№6, 2006
Поддержите нас
Журналы клуба