Появление в начале 1920-х годов новых идеологических доктрин нельзя назвать случайным. Недавно закончившаяся Первая мировая война стала первым подлинно глобальным кризисом, который нанес сокрушительный удар по вере в безграничность социального прогресса. Огромные массы людей во всем мире разочаровались в наличном порядке вещей. Вот что отмечал один из русских очевидцев тех драматических событий:

 

«…Война встряхнула нервы, психологию и мысли человечества. Война усилила потребность в идеалах. […] Она опрокинула по очереди все, до того существовавшие понятия о праве. […] Она создала новую психологию человечества, проявление которой сказалось в последующих событиях»[1].

 

Реакцией на всеобъемлющий кризис общества явилось обостренное стремление к социальному идеалу, выражаемое в самых крайних формах. Главную скрипку в европейской, а затем и общемировой политике, начали играть крайние радикалы. С одной стороны, это отразилось в попытках спровоцировать всемирную пролетарскую революцию, а с другой, -- в возникновении фашистского движения.

Сегодня это может показаться странным, но в конце 1920-х -- начале 1930-х годов, до начала гитлеровской агрессии, многие влиятельные европейцы (и не только европейцы) довольно благожелательно отзывались о фашизме. В фашистском движении нередко готовы были видеть «свежую силу», способную обновить мир. Эти тенденции не могли не затронуть и многочисленных русских эмигрантов, крайне тяжело переживавших последствия мировой войны и революции на своей исторической родине. Так, симпатии к Бенито Муссолини высказывали такие видные интеллектуалы, как Николай Бердяев, Федор Степун, Петр Струве. К фашизму тогда устремились и массы рядовых эмигрантов, причем особенно остро эта тенденция коснулась молодежи.

 

Молодая эмиграция и идеи фашизма

В этой небольшой статье намеренно обойдены вниманием организации, традиционно объединяемые термином «русские фашисты»: Русская фашистская партия под руководством Константина Родзаевского и Всероссийская фашистская партия, возглавлявшаяся Анастасием Вонсяцким[2]. О них в последние годы уже написано довольно много[3]. Гораздо интересней, как представляется, проследить влияние фашизма на молодое поколение российской эмиграции, группировавшееся вокруг других объединений. В этом плане особенно интересен опыт Союза младороссов -- известной и по эмигрантским меркам довольно массовой организации[4], идеология которой формировалась под противоречивым влиянием монархизма, фашизма и большевизма. Каковы же были те особенности фашизма, которые казались новому поколению эмигрантов особенно привлекательными? До какой степени «классическим» был тот фашизм, который они исповедовали? И насколько далеко они были готовы зайти в подражании своим европейским единомышленникам?

Для того чтобы ответить на эти вопросы, необходимо коснуться истории младороссов. Это движение организационно оформилось в феврале 1923 года на Всеобщем съезде национально ориентированной молодежи, который проходил в Мюнхене. Именно на нем был образован союз «Молодая Россия», который с 1925 года именовался «Союзом младороссов», а в 1935 году был реорганизован в Партию младороссов. Основой для политического объединения молодых эмигрантов послужило недовольство деятельностью организаций «отцов» -- представителей старшего поколения русских эмигрантов, оказавшихся за границей. Главой нового союза стал 21-летний Александр Казем-Бек. Обозначая свои ориентиры в текущей политике, новорожденная организация заявила о поддержке великого князя Кирилла Владимировича, объявившего себя блюстителем «русского престола».

С самого начала младороссы отстаивали довольно оригинальные взгляды на революционные события и дальнейшее развитие России. Их идеологи полагали, что большевистский переворот оказал положительное, обновляющее влияние на страну. Младороссы признавали советы, огосударствление экономики, но власть коммунистов при этом считали промежуточным этапом на пути к «синтетическому типу» общественного устройства, при котором монарх выступит всеобщим арбитром и гарантом Конституции. Власть государя должна получать народную легитимацию, а участие широких масс в управлении страной должно обеспечиваться через систему советов. В концентрированном виде эту платформу запечатлел лозунг «Царь и советы!»

Предложенная младороссами концепция, по сути, представляла собой попытку соединить несоединимое: монархизм с большевизмом. По-видимому, источником, из которого проистекал неомонархизм такого типа, стали идеи «позднего» Константина Леонтьева. Так, в конце XIX века именно этот мыслитель допускал, что «славянский православный царь возьмет когда-нибудь в руки социалистическое движение… и с благословления Церкви учредит социалистическую форму жизни на месте буржуазно-либеральной»[5]. Известно, что младороссы были знакомы с наследием Леонтьева и охотно помещали выдержки из его трудов на страницах издаваемого организацией журнала[6].

Младороссы отвергали всякое внешнее насилие над народом России и активно выступали против любой иностранной интервенции в СССР, пусть даже с целью свержения власти коммунистов. При этом подобного рода установки сочетались у них с самым пристальным вниманием к идеологии фашизма. Спустя годы Александр Казем-Бек признавал: «На меня, как и на все мое поколение, фашизм оказал огромное влияние как опыт организационного и дисциплинарного устройства общества, дающего надежду на лучшее устройство мира»[7].

В 1923 году вышел в свет манифест итальянских фашистов -- произведение Бенито Муссолини «Доктрина фашизма». В движении младороссов черты родства с фашистской идеологией стали проявляться не сразу, но только к концу 1920-х годов. В 1928 году вышел их первый программный сборник «К Молодой России». В нем, в частности, была помещена статья Юрия Арсеньева «О фашизме», автор которой пытался проанализировать две книги, написанные видными представителями фашизма -- ДжованниДжентиле и Серджо Панунцио: «Что такое фашизм?» и «Фашистское государство», вышедшие в 1925 году. Объясняя свое внимание к новой идеологии, Арсеньев писал:

 

«Фашизм все более и более привлекает к себе внимание всех. В нем видят ту силу, которая должна победить коммунизм и социализм и, быть может, возродить Европу. Ясен поэтому тот интерес, который представляет фашизм для нас, русских»[8].

«[Фашизм отличают] здоровые основы: любовь к родной истории, к своему народу, сознание своего долга и чувство ответственности перед родиной и одновременно сочетание всего того, что необходимо, чтобы подойти к решению социальных проблем»[9].

 

В то же время, по словам автора, «философско-религиозная сторона» фашизма для младороссов интереса не представляла.

Выделение в фашизме рационального зерна и адаптация его постулатов к собственной идеологии давались младороссам труднее, нежели заимствование броской внешней атрибутики. Например, на собрания члены организации приходили в голубых рубашках, а когда появлялся Александр Казем-Бек, присутствующие вставали, вскидывали руки и кричали: «Глава! Глава! Глава!». «И опять поднимаются волны оваций, опять нескончаемые рукоплескания, крики “Глава! Глава!”, каждый раз, когда очередной оратор называет “того, без кого не было бы нас всех”»[10]. Описание более чем красноречивое и характерное.

 

1933 год и практика фашизма

Этот год стал переломным не только для всей Европы, но и для русской эмиграции. Приход к власти Адольфа Гитлера всколыхнул среди части русской эмигрантской общины определенные надежды. Многие увидели в нем, прежде всего, сильного и принципиального противника большевизма. В сентябре 1933 года представители российских фашистских партий провели в Берлине конференцию с целью создать единый антибольшевистский фронт. Руководитель Союза младороссов Александр Казем-Бек участвовал в ее работе вместе с Анастасием Вонсяцким (Всероссийская фашистская партия) и Петром Бермонд-Аваловым (Российское освободительное национальное движение -- РОНД). Их трехсторонние переговоры проходили в украшенной свастикой штаб-квартире РОНД. Приглашение представителей Союза младороссов на конференцию русских фашистов весьма показательно: оно свидетельствует о том, что русские фашистские организации воспринимали младороссов как родственную по идеологии и целям группу, а сами младороссы позиционировали себя в качестве фашистов.

На конференции не было выработано никакого совместного документа. Возможно, как считает американский ученый Джон Стефан, участники не смогли договориться, кто возглавит антибольшевистский фронт[11], а может быть, дело заключалось в том, что младороссы по-прежнему отвергали любые планы иностранного вторжения в СССР. Сами они, кстати, объясняли неудачу тем, что «русским фашизмом, в сущности, является младоросское движение. “Дублировать” же такое движение весьма затруднительно, группы, прикрывающиеся именем фашизма, на самом деле и понятия о фашизме не имеют»[12]. В то же время конференция в Берлине показала, что все русские фашистские организации имеют общие черты. В частности, все они выступали в поддержку православной церкви: «Русская церковь дала основу зарождения, развития и роста единого русского национального государства»[13], а «православие действительно столько раз спасало Россию, воскрешая в критическую пору угасавшие силы и объединяя разрозненные усилия, что навсегда заслужило нашу благодарность»[14].

Общие черты прослеживались и в трактовке ими понятия «нация». В «Азбуке фашизма» под редакцией Константина Родзаевского она характеризуется как «духовное единение людей на основе сохранения общности исторической судьбы в прошлом, общей национальной культуры, национальных традиций и т.д. и стремления продолжать жизнь в будущем»[15]. В книге Кирилла Елиты-Вильчковского «О младоросской идеологии» читаем: «Принадлежность к Нации определяется исповеданием национальной идеи. […] Нация может быть составлена из личностей и групп разного корня, принимающих культуру основного, ведущего ядра»[16]. В отличие от немецких национал-социалистов, для которых основным признаком принадлежности к нации было единство крови, русские фашисты под основным критерием нации понимали духовное родство. Это, скорее, сближало их с последователями Муссолини, также относившимися к теме кровного единства довольно равнодушно.

Изначально противоречивое отношение младороссов к идеологии фашизма наложило отпечаток на те оценки, которые в их глазах получала практика фашистских режимов. Члены Союза младороссов не выступали против агрессии фашистских государств как таковой, и даже частично поддерживали их экспансионистские планы. К примеру, они оправдывали агрессию Италии против Эфиопии, заявляя, «что все в мире иерархично и поэтому есть разница между великими державами и странами полузависимыми, между Италией и африканскими племенами»[17]. Александр Казем-Бек считал, что только белая раса имеет право на агрессию против других рас. Он заявлял о существовании «желтой опасности», которой нужно противостоять:

 

«…солидарность белых народов должна быть воссоздана, так как всем народам белой расы, стабилизировавшейся в своей численности, угрожает в ближайшее столетие подавление цветными расами, сохранившими стихийную рождаемость и овладевшими созданной белыми техникой и материальной цивилизацией, но отвергающими нашу духовную культуру»[18].

 

[Экспансия Италии в Эфиопии оправдана тем], что она направлена в сторону, не противоречащую интересам России. Ибо если бы эта дверь оказалась закрытой, то Италия была бы вынуждена искать выхода в ином направлении, в бассейне Средиземного моря, за счет дружественных нам держав, а может быть, и дальше, на восток, за счет самой России»[19].

 

В этой связи глава младороссов критиковал действия народного комиссара иностранных дел СССР Максима Литвинова, который обвинил Италию в агрессии против суверенного африканского государства и однозначно встал на сторону Эфиопии. Аналогичной ошибкой он считал и вмешательство СССР в испанские дела: «В то время как России необходимо беречь свои силы и достояние, преступление тратить свои силы и это достояние на поддержку каких-то остервенелых анархистов»[20].

Можно сказать, что глава младоросского движения смотрел на международную политику с утилитарных позиций, руководствуясь национальными интересами России, которые он, конечно, понимал по-своему. С другой стороны, он не осуждал действий Италии еще и потому, что лично преклонялся перед Муссолини, который «не искал экспансии за счет европейских держав, не подготавливал войны в Европе и послал свою молодежь в далекую, знойную, почти неприступную страну»[21]. Еще в 1934 году в поисках материальной поддержки Казем-Бек побывал в Италии, где был лично принят дуче. Глава младороссов называл лидера итальянских фашистов «главным столпом антимарксистских сил»[22].

Опыт немецкого фашизма заставил младороссов внести коррективы в свои оценки и планы. В отличие от итальянских фашистов, их немецкие единомышленники, как известно, в гораздо большей степени интересовались Россией. В 1937--1938 годах на первый план выходит проблема советско-германских отношений. В статье «Россия и Германия на перепутье» Казем-Бек пытается предостеречь этих европейских гигантов от жесткого выяснения отношений друг с другом:

 

«Ни той, ни другой стороне нет смысла и основания разжигать тяжбу, нарушившую мирное и дружественное сожительство Германии и России. Обе страны, несмотря на глубокое различие в исторической судьбе, в национальном характере, культуре и быте, настолько могущественны, что борьба между ними неминуемо приведет к трагическому кровопролитию в титанических масштабах, от которых потрясется весь земной шар. Ни та, ни другая сторона не может взять на себя ответственность за допущение подобной катастрофы»[23].

 

Как известно, мировая история развивалась вопреки этим предостережениям.

Но при всем своем восхищении фашизмом младороссы очень настороженно относились к Гитлеру -- в первую очередь, из-за его взглядов на восточную проблему и идеологию «жизненного пространства». Хищническое отношение Германии к Чехословакии, в конце концов, заставило их переоценить многие прежние установки.

 

«Тот фашизм, который мы в свое время приветствовали, весьма далек от того, что сейчас называется фашизмом, -- говорилось в одном из партийных документов тех лет. -- Фашистами мы сейчас отнюдь не являемся.Называя себя фашистами и приветствуя фашистскую идею, мы подразумеваем под фашизмом движение, чуждое расового эгоизма, противоположное по духу и на практике германскому национал-социализму»[24].

 

 

Патриотизм против фашизма

Вторая мировая война поставила русских эмигрантов перед сложным выбором. Младороссы, впрочем, сделали его довольно быстро. Александр Казем-Бек послал французскому премьер-министру Эдуарду Даладье телеграмму о том, что он сам и все члены возглавляемого им движения отдают себя в полное распоряжение французского правительства для борьбы с Германией на стороне Франции. Тем не менее, после вступления Франции в войну многие члены Партии младороссов были интернированы французскими властями. Поводом для арестов стало обвинение в просоветских настроениях: роковую роль здесь сыграл упоминавшийся выше лозунг «Царь и советы!», популярный среди членов организации[25]. Советский Союз же в Европе того времени расценивался как союзник Германии. Оставшиеся на свободе члены организации продолжали сражаться на стороне Франции, а после ее разгрома -- в рядах французского Сопротивления. Наконец, в 1942 году бессменный лидер Партии младороссов Александр Казем-Бек официально объявил, что возглавляемая им организация распускается, «дабы дать возможность каждому из ее членов проявить по своему разумению свой патриотический долг в отношении воюющего Отечества нашего»[26].

Так закончилась история одного из интереснейших молодежных движений русского зарубежья. Можно ли называть младороссов фашистами в хрестоматийном значении этого слова? Историки до сих пор не могут четко ответить на этот вопрос. Германская разновидность фашизма с присущей ей борьбой за чистоту расы и мировое господство имела не слишком много общего с итальянским фашизмом, основанным Муссолини. Появление фашизма в Европе младороссы встретили с энтузиазмом и верой в его обновленческий потенциал, но практика фашистских режимов привела их к закономерному разочарованию и кризису. Борясь с одной тоталитарной идеологией, они пытались опереться на другую. Но подобная борьба в принципе не могла быть эффективной. С этой точки зрения, фашистская альтернатива большевизму, практикуемая русской эмигрантской молодежью, с самого начала была обречена.

---