После декабрьских событий 1989 года в свободной румынской прессе получил распространение новый и оригинальный жанр - интервью без ответов. Одна из первых крупных аналитических публикаций, вышедшая в газете «Экспрес» и посвященная этим событиям, так и называлась: «Слишком много вопросов для одного вечера». Имелся в виду вечер 22 декабря, когда прибывший на телевидение в окружении единомышленников Ион Илиеску решительно взял бразды правления в свои руки.

«Почему обыкновенный директор издательства [место работы Илиеску на тот момент. - Н.М.], едва очутившись в водовороте событий, сразу повел себя как человек, облеченный некими полномочиями?» - спрашивал Ион Кристою, автор этого материала. Более того, другие участники событий явно относились к нему как к уже избранному и утвержденному руководителю. В отличие от других ораторов, Илиеску, выступая перед камерой, оперировал точными формулировками, излагал готовую политическую программу. Почему министром обороны был назначен генерал-пенсионер Николае Милитару, а кандидатуры генерала Виктора Стэнкулеску, державшего в руках все рычаги управления вооруженными силами, и начальника генерального штаба, генерала Штефана Гуше, были отвергнуты? Почему генерал Гуше был позднее понижен в должности и отправлен служить в провинцию? Кто открыл демонстрантам двери телевидения, которое было и остается охраняемым государственным объектом, и даже заблаговременно разогрел аппаратуру, чтобы революционеры могли немедленно выйти в эфир?

Публикация этой статьи всего через два месяца после свержения диктатуры Чаушеску как будто прорвала плотину. За ней последовала лавина других материалов, их авторы с энтузиазмом «копали» благодарную тему, обращая внимание на все новые и новые «загадки румынской революции».

Почему Чаушеску 18 декабря столь недальновидно уехал с визитом в Иран, хотя в стране было очень неспокойно? Кто посоветовал ему организовать 21 декабря самоубийственный митинг, завершившийся, как известно, массовым восстанием жителей Бухареста? Почему вокруг мятежного венгерского пастора Ласло Текеша из Тимишоары был поднят такой шум и, вопреки элементарным правилам Секуритате, было известно даже о его предстоящем аресте? Было ли спонтанным движение в Тимишоаре или же его кто-то организовал? Зачем более, чем в десять раз, было преувеличено количество жертв репрессий в Тимишоаре? Как получилось, что еще недавно всесильный диктатор был вынужден бежать, как заурядный воришка, прибегая к помощи попутных машин и случайных прохожих? Чем объясняется столь поспешное, без суда и следствия убийство Николае и Елены Чаушеску по приговору импровизированного «трибунала»? Кем были знаменитые террористы, на протяжении примерно десяти дней сеявшие панику на улицах Бухареста, от рук которых погибло более тысячи человек? Почему на фасаде здания ЦК, с балкона которого выступали лидеры революции, не осталось следов пуль, хотя окружающие дома очень сильно пострадали? Почему снайперы не уничтожили антенну телевидения, чтобы прервать «прямую трансляцию революции», или сотрудники Секуритате не отключили реле на центральном телеграфе, через который проходят все линии связи? Какова вообще роль органов государственной безопасности Румынии в разыгравшихся событиях? Что представляли собой светящиеся предметы, появлявшиеся в этот период в ночном небе над многими воинскими частями и вызывавшие на себя огонь средств ПВО? Когда был создан Фронт национального спасения (ФНС)? Существовал ли в Румынии заговор против режима Чаушеску? Связаны ли события в Румынии со встречей Михаила Горбачева и Джорджа Буша на Мальте 1-3 декабря 1989 года?

В конечном итоге многочисленные вопросы, связанные с декабрьскими событиями, свелись к одному: что, наконец, произошло в Румынии - народное восстание или государственный переворот? Все предлагаемые ответы можно было, grosso modo, разбить на три категории. Первая - народная революция. Вторая - заговор внутренней оппозиции. Третья - переворот, организованный иностранными спецслужбами.

Невозможно не заметить, что по странному совпадению приверженцам каждой из упомянутых точек зрения было выгодно отстаивать именно ее, так что благородное стремление к правде здесь чрезвычайно удачно сочеталось с практическим интересом. Так, вполне естественным образом люди, которые на волне декабрьских событий пришли к власти и заняли высокие государственные посты, твердо стоят на том, что в Румынии произошла народная революция. Вот несколько высказываний Илиеску:

«Это было, прежде всего, восстание масс против Чаушеску [...] Чаушеску создал столь мощный репрессивный аппарат, что исключило любую попытку организовать реформаторское движение».

«Действительно, в стране было много людей, которые думали о необходимых и возможных переменах, существовало широкое движение недовольства. Именно это недовольство и спровоцировало народное восстание. Да, были люди, которые обдумывали и искали возможные пути, но говорить о заговоре - это слишком!»

«Если бы подобные организованные действия [заговор. - Примеч. ред.] имели место, это могло бы стать большой заслугой перед историей. И не было бы причин стесняться таких требовавших большой храбрости поступков. К сожалению, этого не произошло. Единственно возможным решением оказался взрыв народного негодования, который и привел к свержению диктатуры».

Однако два других заметных, ныне покойных, персонажа румынской революции стояли на иных позициях. Первый из них - один из основателей и руководителей Фронта национального спасения Силвиу Брукан, который позднее из-за выявившихся разногласий был вынужден уйти со своей должности. Второй - назначенный 24 декабря министром национальной обороны генерал Николае Милитару, который по требованию высших офицеров вскоре был отправлен в отставку.

23 августа 1990 года газета «Адевэрул» под заголовком «Правду и только правду» опубликовала их совместное интервью об истоках декабрьской революции. Оба выступили с сенсационным рассказом о составленном ими против Чаушеску заговоре, благодаря которому ненавистный режим удалось свергнуть сравнительно «малой кровью».

«Брукан: Диссидентское движение против Чаушеску началось с момента его назначения на пост генерального секретаря. [...] Первое ядро оппозиционеров образовали генералы Ион Ионицэ [министр национальной обороны в 1966-1976 годах. - Н.М.], Николае Милитару и Штефан Костял. Они разрабатывали различные планы устранения Чаушеску, в том числе насильственным путем. С 1983 года в ходе регулярных встреч с генералом Ионицэ я установил и поддерживал контакты с первичной ячейкой. […]

Милитару: Наша стратегия пробила бреши в армии и Секуритате, но меньше в партии. […]

Брукан: В армии, благодаря действиям генералов Ионицэ, Милитару и Костяла, капитана первого ранга Раду Николае и других, был создан Военный комитет сопротивления, который в 1989 году насчитывал почти 20 генералов и много офицеров. […В результате,] 22 декабря внутренние войска перешли на сторону революции. [...] Генералу Милитару удалось установить связи с командирами батальона, обеспечивавшего безопасность здания ЦК и Государственного совета, куда, благодаря этому, смогли беспрепятственно проникнуть демонстранты. [...]

Милитару: Мы встречались тогда с Илиеску, которого как мы, генералы, так и господин Брукан считали наиболее подходящим человеком, чтобы заменить Чаушеску во главе партии».

Интервью вызвало бурю протестов. Вот только две весьма яркие реплики, авторы которых - публицисты Хория Александреску и Ион Кристою соответственно:

«Интервьюируемые заявляют, по меньшей мере, странные вещи о ходе революции, приписывая себе поистине первостепенную и решающую роль в декабрьских событиях».

«Заговор с целью свержения Чаушеску, как и любой принадлежащий прошлому факт, должен рассматриваться в историческом контексте. Одно дело, если он возник в 1965-1971 годах, когда румынский социализм находился в авангарде либерализации в Восточной Европе, а Румыния проводила по отношению к Москве эффективную независимую политику, поддерживаемую всей страной. Совсем другое - если этот заговор был составлен в последние годы, когда Чаушеску уже стал возмутительно анахроничным лидером в контексте эпохи».

С ответной репликой в «Адевэрул» выступил даже сам Илиеску, однако некоторые аналитики все же приняли во внимание версию внутреннего заговора. Среди них - публицист из еженедельника «Барикада» Ливиу Валенаш, который считает, что существовали две ветви внутреннего заговора: в армии и в Секуритате, которые то сотрудничали, то соперничали.

Наиболее драматическим является третий вариант, согласно которому декабрьские события 1989 года - дело рук иностранных спецслужб. Многие отказываются принимать всерьез эту гипотезу из-за ее «леденящего душу» характера и объясняют ее появление «балканским менталитетом», склонным повсюду усматривать закулисные происки и кровавые интриги. Тем не менее, именно в рамках этого сценария находят объяснение многие «загадки румынской революции».

О том, что Вашингтон и Москва если и не участвовали прямо, то, по крайней мере, были осведомлены о предстоящей акции, поведал в своих мемуарах «Растраченное поколение» Силвиу Брукан, который в июне-ноябре 1988 года совершил зарубежную поездку по маршруту Вашингтон-Лондон-Москва-Вена. Как пишет автор, ее целью было согласование намерения группы видных румынских коммунистов - высказанного позднее в «письме шести» (март 1989-го), - выступить против режима Чаушеску. «Могу категорически утверждать, что как в Вашингтоне, так и в Лондоне я получил заверения в поддержке наших планов», - пишет он. В ноябре Брукан - в Москве, где Анатолий Добрынин организует ему встречу с Горбачевым, и вот, что записывает мемуарист:

«С самого начала Горбачев заявил, что согласен с акцией по устранению Чаушеску при условии, что она будет разработана и осуществлена таким образом, чтобы компартия оставалась в Румынии руководящей политической силой».

Многие источники утверждают, что декабрьские события готовились заблаговременно и не без поддержки извне. Они указывают, в частности, на активизацию работавших в стране под различными «крышами» агентов иностранных спецслужб, на значительное увеличение количества находившихся в Румынии в декабре 1989 года иностранных туристов. Впрочем, и сам Чаушеску толковал назревающие события - на заседании постоянного бюро политисполкома ЦК РКП 14 декабря 1989 года - в таком же ключе:

«Я дал указание прервать всю туристическую деятельность, к нам не должен больше попасть ни один иностранный турист, так как они все превратились в шпионов. И из социалистических стран пусть не приезжают, кроме Кореи, Китая и Кубы. Ибо все соседние социалистические страны потеряли доверие. Туристы из соседних социалистических стран засылаются к нам в качестве агентов. Все должны знать, что мы находимся в состоянии войны. Все, что сейчас происходит в Германии, Чехословакии и Болгарии, произошло в прошлом в Польше и Венгрии, организовано Советским Союзом при поддержке американцев и Запада».

На то, что в декабре 1989 года Румыния стала жертвой масштабного вмешательства извне, указывает и опубликованный в румынской прессе фрагмент доклада парламентской комиссии по расследованию декабрьских событий 1989 года, посвященный «психологическим и радиоэлектронным диверсиям» в указанный период. Эти диверсии, указывается в документе, предназначенном «для внутреннего пользования», осуществлялись «враждебными революции силами». Их размах и эффективность свидетельствуют о существовании заблаговременно подготовленного и хорошо продуманного плана, выполнение которого началось со второй половины дня 22 декабря. Он ставил цель дезорганизовать управление вооруженными силами, усложнить наземную и воздушную обстановку, вызвать максимальный расход боеприпасов и спровоцировать столкновения между различными участниками революции.

«Враждебные революции силы» были хорошо знакомы с расположением и значением военных объектов, а также системой телефонной и радиосвязи в различных армейских эшелонах. Они имели возможность не только прослушивать оперативные переговоры, но и непосредственно вторгаться в эфир. Так, по этим каналам связи был передан ряд фальшивых сообщений, целью которых было столкнуть силы министерства национальной обороны, Секуритате и революционеров.

Главными действующими лицами «третьего варианта» были террористы, которые с вечера 22 декабря и примерно до 2-3 января 1990 года вели в Румынии так называемую «городскую герилью», держа в панике всю страну. Их жертвами стали более тысячи человек. Выступая 23 декабря по телевидению, Илиеску заявил:

«Существование этих групп террористов - фанатиков, действующих с беспрецедентной жестокостью, обстреливающих квартиры, граждан, военнослужащих, - еще одно свидетельство антинародного характера диктатуры Чаушеску [...] Речь идет не о большом количестве террористов, но они специально подготовлены и оснащены для подобных действий. [...] Террористы не носят формы, они одеты в гражданское платье. Зачастую они имеют на рукавах трехцветные повязки, чтобы их принимали за бойцов народного ополчения. Они стреляют из любой позиции».

Кем были эти террористы? Одни считают, что речь идет о завербованных в личную охрану Чаушеску иностранных наемниках. Другие предполагают, что это - заброшенные в Румынию зарубежные «коммандос». Третьи убеждены, что ожесточенное сопротивление новой власти оказывали сотрудники спецподразделений Секуритате. Ну, а кто-то утверждает, что никаких террористов не было и в помине, а просто «неуравновешенные секуристы», перепуганные военнослужащие и криминальные элементы в суматохе палили друг в друга.

Высказывались предположения, что действия террористов по защите диктатора и подавлению выступлений против него были предусмотрены заранее подготовленным румынской госбезопасностью планом. В этой связи назывался, например, секретный приказ № 2600, подписанный министром внутренних дел Тудором Постелнику в 1988 году. Сбежавший в 1978 году на Запад заместитель начальника румынской внешней разведки, генерал Ион Михай Пачепа, упоминал о существовании некоего плана «М», а на первом процессе четырех членов высшей номенклатуры Чаушеску, состоявшемся в феврале 1990 года, один из подсудимых, Ион Динкэ, (генерал, высокопоставленный сотрудник госбезопасности) говорил о некоем плане «Зет-Зет».

На начальном этапе событий в террористах практически все видели сотрудников репрессивных органов - Секуритате. Огромную роль в разжигании ненависти к службе государственной безопасности сыграло телевидение, непрерывно передававшее сообщения о зверствах «террористов-секуристов», демонстрировавшее заложенные ими «бомбы замедленного действия» и даже самих арестованных террористов, которые позже, как правило, оказывались схваченными по ошибке невинными людьми.

С течением времени, однако, все чаще стало высказываться мнение, согласно которому уничтожение департамента государственной безопасности входило в масштабный план дестабилизации Румынии. Если прежде Секуритате единодушно ненавидело практически все население страны, то в настоящее время общественное мнение Румынии по вопросу о ее роли расколото. В то время как румынские либералы продолжают резко негативно оценивать допускавшиеся Секуритате в «эпоху Чаушеску» злоупотребления и нарушения закона, государственники видят в бывшем департаменте госбезопасности защитника национальных интересов страны, расценивают сотрудничество с ним как проявление патриотизма, а за нападками на него усматривают организованную внешними силами кампанию по «демонизации» Секуритате.

Кто же мог стоять за этим внешним вмешательством? Многие авторы без обиняков указывают на восток - на СССР. Объяснение причин разнится, вот, например, версия Иона Кристою:

«Перемены 1956 года повысили престиж Москвы среди восточноевропейских народов. Хрущев предстал перед ними в ореоле героя борьбы против сталинского гнета. Подобным образом и Горбачев воодушевляет сегодня всю Европу. Но на этот раз Москва не только повышает свой престиж, но и наращивает мощь. Во всех социалистических странах в результате народного движения была уничтожена контрразведка. Демонстранты брали штурмом штаб-квартиры спецслужб. С нашей стороны, было наивностью верить, что в их первых рядах не находились и агенты КГБ. Золотая мечта КГБ - прибрать к рукам сверхсекретные досье правительств стран социалистического лагеря - исполнилась! На пустыре, возникшем после уничтожения контрразведки в каждой стране, иностранные спецслужбы быстро разместили свою агентуру, для устранения которой потребуются десятилетия».

В упомянутом выше докладе парламентской комиссии высказывается предположение, что информационные и психологические диверсии, радиоэлектронная война, действия террористов должны были произвести впечатление вспыхнувшей в стране гражданской войны и мотивировать «оказание иностранной военной помощи», которую, судя по всему, предусматривал заранее разработанный сценарий. 23 декабря дикторы телевидения сообщили, что в связи с выходом ситуации из-под контроля, неспособностью вооруженных сил дать отпор противнику была запрошена немедленная военная помощь СССР. В этот день Илиеску провел телефонные переговоры с советским посольством, что послужило причиной ожесточенных нападок на него и обвинений в «связях с Москвой».

Справедливости ради следует отметить, что слышны и голоса, отрицающие причастность СССР к декабрьским событиям. Так, Брукан, повествуя о переговорах с Горбачевым осенью 1988 года, уточняет:

«Одновременно он счел необходимым категорически заявить, что не будет вмешиваться во внутренние дела Румынии, как не делал этого и в других восточноевропейских странах. “Для меня, - подчеркнул Горбачев, - невмешательство - это святое дело”. [...] “Поэтому не ждите от нас никакой помощи, хотя мы и хотим увидеть конец режима Чаушеску”».

Довольно скептически относится к идее о вмешательстве СССР и корреспондент «Голоса Америки», автор книги «Революция в капкане» Нестор Ратеш:

«Я проконсультировался со всеми серьезными аналитиками в Румынии и за рубежом, сделал все возможное, чтобы получить доступ к самым информированным источникам, и нигде не нашел ни одного признака, что в декабре в Румынии было не народное восстание, а нечто иное. На это восстание позднее [примерно через 7 дней. - Н.М.] “наложился” своеобразный “пакт”, сделка или соглашение между верхами репрессивного аппарата и “команды” Илиеску. Внимательно изучив имеющиеся факты, различные версии их интерпретации, а также всевозможные слухи и инсинуации, я пришел к выводу, что восстание было исключительно “внутреннего изготовления”. [...] Я пришел также к выводу, что новые румынские руководители обратились к СССР с просьбой вмешаться, однако у советских не было никакого желания встревать в подобную операцию…»

Отдельно обсуждается возможность вмешательства спецслужб западных стран. Этот «сценарий» интегрируется в «геополитическую» гипотезу о новом переделе мира, который якобы осуществили Джордж Буш-старший и Михаил Горбачев во время переговоров на Мальте 1-3 декабря 1989 года. Согласно этой концепции, которой, надо отметить, придерживается немалая часть румынских источников, после того как многолетняя «холодная война» завершилась победой США, встал вопрос о ликвидации «имперской» зоны влияния СССР. Учитывая влияние «правых сил» в Советском Союзе, в том числе в армии, американцы будто бы согласились уступить СССР небольшую зону влияния, в которую вошли Румыния, Сербия, Черногория и Болгария.

Впрочем, и у этой теории достаточно противников. Так, покойный обозреватель Думитру Тину писал в «Адевэрул», что за «навязчивой идеей Мальты» скрывается стремление дискредитировать румынскую революцию. Подобного мнения придерживается и Ратеш:

«...Мальта? Американские официальные лица высмеивают рассуждения на эту тему, и я думаю, что вполне справедливо. Будем откровенны: с точки зрения великих держав, румыны вольны делать со своим настоящим и будущим все, что им заблагорассудится. Поиски козлов отпущения за границей - это абсурд».

После декабря 1989 года, как говорят в Румынии, много воды утекло по Дунаю. Страна вступила в НАТО и Европейский союз, у кормила власти сменились несколько правительств различной окраски, румын захлестнули новые политические страсти, а главное - повседневные заботы и тяготы, которые, как ни странно, многие считают вполне сопоставимыми со страданиями приснопамятной «эпохи Чаушеску». В результате румыны оценивают ситуацию в стране с радикализмом, зачастую удивляющим иностранцев. Вот слова члена Румынской академии Флорина Константиниу, который в течение длительного времени возглавлял российско-румынскую комиссию историков:

«Румыния сегодня - это рынок сбыта для иностранных товаров, по сути, - экономическая колония международного капитала. За истекшие двадцать лет национальная промышленность была ликвидирована, а стратегические отрасли - проданы иностранцам. Урезаны зарплаты, растет безработица, появились наркотики и проституция. Хотя каждый год в декабре звучат заклинания политиков о “свободе” и “демократии”, люди понимают, что это - бесстыдная ложь самого коррумпированного, некомпетентного и надменного политического класса за всю историю румын. Поэтому сегодня румыны считают, что декабрь 1989 года оказался осечкой, неудачным стартом».

В декабре 1989 года в стране в тугой узел сплелось множество различных интересов, о многих из которых мы, вероятно, никогда уже не узнаем. Осведомленные участники событий ловко парируют наивно-каверзные вопросы, противопоставляя им логически неуязвимые концепции, факты, которые невозможно проверить, или деланно-простодушно отвечая: «Не знаю». Что, впрочем, вовсе не исключено: всего о декабрьских событиях в Румынии, по-видимому, действительно не знает никто, но зато каждый ревниво охраняет собственные секреты.

Можно предположить, что ответы на «загадки румынской революции» обречены оставаться версиями, гипотезами, сценариями, да и сама радикально-догматичная постановка вопроса, вынесенная в заголовок - «путч или революция», - представляется неплодотворной и вызывает в памяти строчки одного английского поэта: «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе». Декабрьская революция кого-то вынесла наверх, а кого-то сбросила вниз. Для большинства же ее наивных и бескорыстных участников главным «революционным завоеванием» стало освобождение от исторических предрассудков и прекраснодушных иллюзий. Для тех, конечно, кто их еще имел.