Христофор Леденцов искал широкого, под стать себе, дела

В конце октября 2007 г. была предпринята новая попытка возродить Леденцовское общество. Точнее, образовать оргкомитет по возрождению – уже четвертый или пятый. Три или четыре предыдущих тихо распались. Энтузиасты леденцовского дела уходили, на смену им приходили другие, чтобы, упершись в ту же стену, тоже уйти. И все-таки попытки оживить великолепный проект упрямо возобновлялись. Они просто не могли не возобновляться, ибо, как сказано у Мандельштама, правда, по иному поводу, «сии дела не умирают».

Приближение к раю

«Общество с обширной жизненной программой и с практическим способом ведения дела», «огромный, небывалый фактор русской жизни». Так писал о Леденцовском обществе в 1911 г. физиолог И.П. Павлов, академик и нобелевский лауреат. По мысли лауреата, «Общество, очевидно, вынесла новая волна, самая высокая из поднимавшихся до сих пор, волна общечеловеческого интереса… в сторону опытных наук и их жизненных приложений, волна, пробегающая по всему культурному миру».

Эта волна есть волна технического, технологического прогресса, говорим мы теперь, через сто лет после Леденцова. Сам Христофор Семенович нашел другие слова. В записке, озаглавленной «Нечто вроде завещания», он писал:

«Я бы желал, чтобы не позднее 3 лет после моей смерти было организовано Общество... если позволено так выразиться, «друзей человечества». Цель и задача такого Общества – помогать по мере возможности осуществлению если не рая на земле, то возможно большего и полного приближения к нему. Средства, – как я их понимаю, – заключаются только в науке и в возможно полном усвоении всеми научных знаний...»

Кроме философского завещания, Леденцов, человек дела, оставил, разумеется, и юридическое и заложил материальную основу Общества. Ее составили два неприкосновенных капитала. Первый – 100 тыс. руб. золотом – Леденцов успел при жизни внести в кассу Императорского Московского университета. Второй отошел Обществу после кончины жертвователя. Состояние Христофора Семеновича приближалось к двум миллионам рублей золотом. Ежегодные доходы от неприкосновенного капитала составляли от 100 до 200 тыс. руб. – сумму по тем временам огромную. К 1914 г. реализация имущества Леденцова принесла 1 881 230 руб. Распродажа недвижимости продолжалась вплоть до закрытия Общества.

Леденцов умер от рака в 1907 г. Первое чрезвычайное собрание совета Общества состоялось 18 мая 1909 г. Собравшиеся говорили о беспримерной сложности, многотрудности и разнообразии стоящих перед Обществом задач – как научно-технических, гуманно-просветительских, предпринимательских, так и касающихся внутренней жизни организации. Для их решения должны были собраться выдающиеся люди. И они пришли. И выразили единодушное желание «исходатайствовать право на присвоение Обществу имени его основателя, Х.С. Леденцова, на что и воспоследовало соответствующее разрешение».

Широк человек…

Кто же он? Русский предприниматель родом из Вологды. Родился 24 июля 1842 г. Династия купцов Леденцовых берет начало в петровских временах. Семейное предание гласит, что Иван Леденцов торговал сладостями рядом с продавцом пирогов Алексашкой Меншиковым. Еще раз они встретились, когда Алексашка уже был «светлейшим», а Ванюшка – процветающим торговым человеком. Светлейший посоветовал купцу послать сына учиться за границу, и Алексей Леденцов, подобно прочим недорослям, отправлен был в европейские университеты. По стопам отца пошел и Семен Леденцов. А потом и сын Семена Христофор поехал постигать науки в Кембридж. Но вскоре вернулся в Вологду. Он продолжил образование в Московской практической академии коммерческих наук и стал впоследствии блестящим предпринимателем.

Его и без того огромное состояние, доставшееся от отца, росло год от года. Леденцов путешествовал по Европе, интересуясь организацией различных производств, собирая научную и техническую библиотеку – она насчитывала несколько тысяч томов.

Христофор по-русски широк и ищет широкого, под стать себе, дела. Он избирается городским головой, уходит в труды ради общего блага. Его стараниями открывается первый в России государственный ломбард – для пресечения ростовщичества. Основными «закладчиками» ломбарда стала вологодская беднота и крестьяне близлежащих уездов. Впоследствии по вологодскому образцу заводят у себя ломбарды Москва, Казань, Петербург, Нижний Новгород. В 1900 г. он передает Русскому техническому обществу 50 тыс. руб. золотом для устройства Музея содействия труду и избирается почетным членом этого общества. Но этого Леденцову мало. Все-таки его первая, или, может быть, вторая, после Серафимы Николаевны, любовь – наука. К ней Христофор Семенович у приобщает своих сыновей Христофора и Максимилиана, и оба становятся инженерами. А Максимилиан – еще и изобретателем цветной фотографии.

Наука – труд – любовь – довольство

После смерти жены и переезда в Москву готов послужить науке и сам Леденцов. Как наилучшим образом сделать это в его положении и возрасте, с его опытом и миллионами? Он обращается за советом ко Льву Толстому. Переписывается с учеными. Сближается с такими профессорами, как С.А. Федоров, К.А. Тимирязев, Н.В. Бугаев, М.М. Ковалевский. Поиск приводит к профессору Императорского Московского университета Николаю Алексеевичу Умову. Тому-то и является идея особого общества.

Умов предлагает создать некоторую организацию, объединив в ней представителей естественных наук, техники и широкой общественности, попросив «покровительства двух старейших и обширнейших научно-учебных заведений Москвы – Университета и Технического училища». Умов составляет черновой проект устава. Тогдашний директор ИМТУ профессор С.А. Федоров принимает живое участие в организации Общества и по праву становится впоследствии первым председателем его совета. А Умов становится товарищем председателя, то есть заместителем.

В документах Общества Николай Алексеевич Умов (1846–1915) назван «истолкователем заветов X.С. Леденцова» и «одним из главнейших идейных кормчих». Умов, заметим в скобках, вообще фигура замечательная. Первый русский физик-теоретик, президент Московского общества испытателей природы, не только непререкаемый научный, но и нравственный авторитет. В 1911 г., после увольнения Министерством народного просвещения университетского президиума, уходит в отставку, но продолжает неутомимо и плодотворно работать, в том числе и в леденцовском Обществе. Разбирая бумаги Христофора Семеновича, Умов извлекает из беглых записок основателя четырехчленный девиз «Наука – Труд – Любовь – Довольство». Этой формулой прогресса и руководствовались выдающиеся умы, собравшиеся под знамена Общества.

Дом Леденцовых в Москве

Они объединились в годы формирования мощной прослойки предпринимателей. В эти годы обнаружилось, что экономический подъем прямо зависит от технологического. Понять это в начале ХХ в. было совсем не просто. Но в России это поняли. Почти век назад у нас пришли к мысли, которая сейчас стала аксиомой: прогресс промышленности, а значит, и успех бизнеса в решающей степени зависит от использования прорывных технических идей, изобретений и открытий.

Для их внедрения была нужна специальная организационная структура, та, прообраз которой и явился Н.А. Умову во время встреч и бесед с Х.С. Леденцовым. К профессору пришел меценат, но меценат нетипичный. Типичные меценаты жертвуют деньги на развитие искусств, они любят художников, артистов и поэтов. Людей науки они любят меньше, людей техники – инженеров и изобретателей – почти не замечают. Пришедший к профессору нетипичный меценат не хотел «дела благотворения, исцеляющего язвы людей, случайно опрокинутых жизнью». Он хотел не просто благотворения, а содействия. Причем не театру, не искусствам, а изобретательству и наукам, на современном языке – научно-технологическому прогрессу, на языке той эпохи – успехам опытных наук и их практических применений… Что ж, обретя завещанные миллионы, замышленное Общество вполне могло им содействовать.

Интеллектуальная мощь

Как выглядело «содействие» на практике, показывает список дел Общества. Мы обязаны ему организацией в России первых научно-исследовательских институтов. Так, было решено открыть Московский научный институт со специализацией в разных дисциплинах. Осуществление этого замысла началось с создания сначала лаборатории, а затем и специального института для П.Н. Лебедева, работы которого были высоко оценены и попечительским советом университета, и советом Общества и признаны заслуживающими поддержки. При жизни Лебедева предполагалось открытие Физического института – части Московского научного института леденцовского Общества. На Миусской площади в Москве было построено на средства Общества специальное здание. В декабре 1916 г., уже после кончины Лебедева, здесь был открыт первый в современном смысле научно-исследовательский институт России – Институт биофизики и физики. В 1929 г. он был реорганизован в Физический институт АН СССР – знаменитый ФИАН. Еще раньше от него отпочковались Институт физики Земли, Институт рентгенологии и радиологии, Институт стекла. Наследником Института леденцовского Общества является также Институт биофизики АН СССР, впоследствии – РАН.

На средства Общества была построена и оборудована лаборатория И.П. Павлова в Петербурге, аэродинамическая лаборатория Н.Е. Жуковского при Московском университете и лаборатория для испытания гребных винтов и моделей при Московском техническом училище (из нее вырос знаменитый ЦАГИ). Общество финансировало работы выдающихся химиков А.Е. Чичибабина, Л.А. Чугаева, Н.М. Кинжера и исследования В.И. Вернадского по радиоактивным минералам Российской империи. Их лаборатории – ростки будущих институтов Академии наук СССР, а затем и РАН. Общество субсидировало изыскания К.Э. Циолковского, работы В.И. Гриневицкого по двигателям внутреннего сгорания, издало научные труды Д.И. Менделеева, И.И. Мечникова, Н.А. Умова. На средства Общества строится биостанция на Карадаге (Коктебель). Общество способствовало появлению пионерных работ по авиации, телевидению, радиоактивности...

С началом Первой мировой войны создаются рентгеновские установки для медицинских целей, благодаря которым были спасены жизни многим раненым. Значительную часть средств Общество направляет на медицинские исследования и приготовление остродефицитных лекарств, в частности морфия и кодеина. Их производство было налажено А.Е. Чичибабиным с помощниками в Московском техническом училище. Субсидировались также проводимые в 1916–1917 гг. под руководством Н.Я. Демьянова опыты по получению новокаина в Московском сельскохозяйственном институте.

Время призвало под флаг Общества цвет российской науки. В совет, кроме председателя С.А. Федорова и товарища председателя Н.А. Умова, вошли такие знаменитости, как П.Н. Лебедев, Н.Е. Жуковский. В ревизионную комиссию был включен В.И. Вернадский. Почетными членами Общества стали Н.Е. Жуковский, И.И. Мечников, К.А. Тимирязев, Н.А. Умов, С.А. Федоров. Среди 110 членов были такие ученые, как Н.Д. Зелинский, К.А. Круг, Д.Н. Прянишников, С.А. Чаплыгин, Д.Н. Анучин. Позднее к ним присоединились А.В. Чаянов, А.Н. Реформатский, А.Н. Северцов, В.Н. Ипатьев, Н.С. Курнаков, Н.К. Кольцов, А.Н. Крылов. Экспертную комиссию по воздухоплаванию возглавил Н.Е. Жуковский; по электротехнике, фотографии, кинематографии, приборам научного и учебного назначения и метеорологии – П.Н. Лебедев; по химии – И.А. Каблуков; по технологии волокнистых веществ – С.А. Федоров. Интеллектуальная мощь, крепкий финансовый фундамент, полная юридическая самостоятельность и свобода хозяйственной деятельности не могли не привести к результатам, которые и поныне позволяют считать эту структуру уникальной, не имеющей аналогов в мировой практике.

Демократизм, свободомыслие, польза

Леденцовское Общество продолжало работать целый год после Октябрьской революции. Но 8 сентября 1918 г. оно все-таки было закрыто постановлением ВСНХ, его средства и имущество, как основанные на частном капитале, были национализированы (вернее, экспроприированы). Общество прекратило свое существование…

Но так ли это? Возможно, оно закрыто лишь фактически, а юридически существует до сих пор, поскольку оснований для ликвидации научной организации не было даже в тогдашнем революционном «законодательстве». А значит, Общество может просто возобновить свою деятельность под родовым именем – как Общество содействия развитию опытных наук и их практических применений имени Х.С. Леденцова.

Теперь допустим, что Общество юридически все-таки не существует. Тогда его можно возродить, причем обязательно в качестве правопреемника первоначальной структуры. Это вправе сделать прямые потомки Х.С. Леденцова – Н.Д. Леденцова-Луковцева и петербуржец, физик Н.Н. Леденцов, их дети и внуки. Нине Дмитриевне удалось неопровержимо доказать свое происхождение от Христофора Семеновича. Звенья родословной восстановлены, на каждое есть соответствующий документ. Ничто не мешает дать воссоздаваемому Обществу имя прадеда.

Но зачем, собственно, его возрождать? Во-первых, затем, чтобы вернуть российской науке законно принадлежащие ей немалые средства, которые сегодня очень бы ей пригодились. Во-вторых, чтобы использовать в сегодняшней практике те уникальные принципы, которые обеспечили высочайшую эффективность Общества.

Давайте сначала о средствах. Есть доказательства того, что в 1918 г. были экспроприированы не все капиталы Общества. Уезжая лечиться в Швейцарию, Христофор Семенович продал многое из того, что имел в России, и выручил огромные деньги. Большая их часть была помещена в зарубежные компании и банки. Так, капиталы, завещанные Обществу, были застрахованы в нью-йоркском отделении английской страховой компании «Эквитабль», представитель которого Полевой состоял членом Общества. Ей удалось без потерь пройти через бурный ХХ в. и увеличить свои активы. Правопреемники могут рассчитывать примерно на 200 млн долл. Это средства российской науки. Чтобы вернуть их, нужно хорошо потрудиться – и не пожилым энтузиастам, а профессионалам, за спиной которых вся мощь государства.

Теперь о принципах. Об устоях. О них ясно сказано в деловом завещании основателя. Он настаивал на следующем.

Во-первых, чтобы содействие – к чему и предназначено Общество – распространялось на всех лиц, независимо от их пола, звания, ученой степени и национальности.

Во-вторых, чтобы содействие оказывалось преимущественно тем открытиям и изобретениям, «которые при наименьшей затрате капитала могли бы принести возможно большую пользу для большинства населения».

Время призвало под флаг Леденцовского общества весь цвет российской науки. Слева направо: Николай Жуковский, Иван Павлов, Климент Тимирязев

В-третьих, чтобы содействие оказывалось как раз тогда, когда изобретатель бьется над осуществлением идеи, а не приходило потом – в виде премий, медалей или чего-то подобного. (И в этом – принципиальное отличие подхода Х.С. Леденцова от подхода А. Нобеля, тоже, кстати, российского промышленника, учредившего уже присуждавшиеся в то время Нобелевские премии. Леденцов пошел другим путем, наверное, более органичным для России, где изобретатель обычно нищ и его обычно не на что похоронить, но судьба его наследия, в отличие от наследия Нобеля, оказалась трагичной.)

В-четвертых, Леденцов настаивал, чтобы содействие это было не столько денежным, сколько практическим и выражалось, например, в «организации возможно выгодного использования открытий и изобретений, на заранее письменно договоренных условиях, во всяком случае, часть прибылей должна поступать в особый фонд Общества, предназначенный исключительно на осуществление и проведение в жизнь открытий и изобретений».

Принципы Леденцова, сочетающие демократизм, научное свободомыслие, заботу о государственной пользе и нормальный прагматизм предпринимателя, были отражены в уставе Общества. «Содействие» в современных терминах – это экспертиза проектов, разработка и испытание экспериментальных моделей, их доведение до промышленных образцов. Это обустройство лабораторий и опытных производств. Это посредничество между предпринимателем и изобретателем, то есть организация внедрения. Это просветительство – издание научных трудов, составление библиотек, устройство публичных чтений, бесед, музеев, выставок. Это, наконец, бизнес, обеспечивающий самоокупаемость, самофинансирование, саморазвитие Общества и доставляющий средства для помощи неимущим талантам.

Нобелевский лауреат физиолог Павлов назвал Общество «небывалым фактором русской жизни» еще и потому, что его капиталы были надежно защищены от расхитителей. Запустить лапу в кассу Общества было практически невозможно. Зная эту самую «русскую жизнь», Х.С. Леденцов позаботился о сохранности денег науки, и его юристы поработали на славу. Кроме того, на организационные нужды устав разрешал тратить не более 10% с неприкосновенного капитала. Казалось бы, мелочь, но в ней видна суть миллионного дела. Бюджетные отчеты Общества изумляют: на производство опытов, изготовление моделей, безвозвратные пособия изобретателям, оплату экспертов уходило вшестеро больше средств, чем на вознаграждение должностных лиц. Хотя чему изумляться – истинные ученые, возглавлявшие Общество, превыше всего ставили служение Отечеству и науке и иной траты средств не допустили бы никогда.

Дела коммерции и дела души

Важнейшей наследственной чертой, которую обязательно следует перенять, является отлаженный механизм работы с изобретателями. Обладавшее большим запасом прочности дореволюционное Общество могло поддерживать их, не слишком опасаясь неблагоприятной экономической конъюнктуры, столкновения с коммерческими интересами. Можно даже сказать, оно впервые в мире решило основную организационную задачу изобретательства, включив его в единый процесс разработки новой техники, поскольку могло идти на значительный инновационный риск. Однако совет не мог и не хотел рисковать вслепую, как не собирался захлебываться в хаосе случайных, пусть и блестящих, идей. Как упорядочить поток, направить его в нужное русло? «Созданием соответственной обстановки», – полагал председатель совета С.А. Федоров. Сейчас мы сказали бы – созданием инновационной среды, включающей сеть лабораторий и других научных центров, в которых работают над взаимоувязанными темами. Выдающиеся русские ученые были и выдающимися организаторами. И коммерции не чурались. И считать деньги умели. И – в согласии с русской традицией – связывали денежные дела с делами души.

В документах Общества последовательно отстаивается мысль, что именно пронизанность жизни стремлением к научному и технологическому совершенству не просто создает «серьезную и ясно ощущаемую экономическую заинтересованность», но делает бытие осмысленным и продуктивным. А значит, катализатором человеческого прогресса являются духовные идеалы не только художников и писателей, но и мыслителей-изобретателей. Идеалы творцов наук и технологий могут быть выражены все той же формулой Леденцова: «Наука – Труд – Любовь – Довольство». Объяснению того, что следует понимать под «Довольством», Н.А. Умов посвятил специальную работу.

«Довольство», писал он, есть «такое душевное настроение, которое дается полнотою личного участия отдельных индивидуумов в добыче и производстве национальных богатств». Иными словами, «Довольство» есть слияние личных усилий с общенациональным делом. Оно достигается только в труде мелких предпринимателей, по сути хозяев, а не наемных рабочих, ибо лишь хозяину дано испытывать духовные переживания, превращающие тяжкую повинность в нравственную обязанность. Поэтому всякие открытия, изобретения, усовершенствования, способствующие поддержке мелкого производства и, следовательно, решающие социально-практическую задачу приближения к «Довольству», к благополучию, должны, по мнению Умова, считаться выдающейся гражданской заслугой.

Поразительно, но этот, казалось бы, абстрактный профессорский идеал работал, служил ориентиром в практических делах. «Особенного внимания, – читаем в документах Общества, – заслуживает категория изобретений из области различных приспособлений для кустарной и хозяйственной отрасли промышленности, обслуживающих интересы народных масс». Влияние идеала чувствуется в прохладном отношении к «устройству целых промышленных предприятий для эксплуатации изобретений». Крупное предприятие – это один крупный хозяин, а Общество стремилось содействовать благополучию множества мелких. Идеал «Довольства» задавал критерии отбора новшеств, принципы формирования инновационной среды.

Нина Дмитриевна Леденцова-Луковцева, правнучка Х.С. Леденцова

Ради чего будет делаться то-то и то-то? – спрашивали «идейные кормчие» Общества. Ради Науки, Труда, Любви, Довольства? Ради приобщения гражданина к общенациональному делу? Ради подъема нравственности? Ради благополучия населения? Если да, то наше содействие обеспечено... Главным был этот вопрос – ради чего. А уж затем обсуждали, что и как, решали вопросы технические, финансовые, организационные.

Но ведь цепочка этих вопросов есть не что иное, как алгоритм управления. Да, лучшие умы России век назад, задолго до появления на Западе технополисов, технопарков, венчурных фирм нашли работоспособную схему управления технологическим прогрессом и действенную схему наукоемкого бизнеса. На Первом Всероссийском съезде изобретателей в 1916 г. Н.Е. Жуковский говорил об «организации научно-лабораторной разработки изобретений», о «национальных научно-технических лабораториях возникновения и осуществления изобретений» и о реализации изобретений через мелкое предпринимательство (на современном языке это означает реализацию через венчурные фирмы). Российская схема инновационного бизнеса включала идеалы, духовные ценности в качестве важнейших элементов. Она эффективно действовала на прорывных направлениях. К тому же она не просто связывала в единую технологическую цепь инновационный банк и инновационное предприятие, она органично объединяла их в рамках единой структуры – леденцовского Общества. В него входили не только ученые, но и промышленники, финансисты, представители власти. Активным членом Общества был, например, московский городской голова Н.И. Гучков.

Быть иль не быть?..

Науковеды, несомненно, правы: леденцовское Общество – это феномен, намного обогнавший время. Изобретенные в России век назад инновационные механизмы давно уже легли в основу всех эффективных экономик. Среди зарубежных членов Общества числились американцы и европейцы, они-то и принесли идеи научно-технологического обеспечения бизнеса туда, где их сумели оценить и где сумели ими воспользоваться. Без них – по большому счету – не было бы ни Силиконовой долины, ни Лунной программы…

В Советском Союзе первые упоминания о Леденцовском обществе появились в годы перестройки. На них же приходятся первые робкие попытки возрождения. Но ни тогда, ни потом они не встретили интереса у подавляющего большинства ученых, политиков, чиновников, промышленников и финансистов. Его не выказали и правопреемники учредителей Леденцовского общества – Московский государственный университет и Московский технический университет им. Баумана… Жизнь иногда проводит на удивление многозначительные параллели. Директор тогдашнего ИМТУ С.А. Федоров был первым, к кому обратился с идеей Общества Леденцов. Ректор нынешнего Технического университета И.Б. Федоров – первым, к кому с известием о возрождении Общества обратилась Леденцова-Луковцева. Тот Федоров много сделал для организации Общества и по праву стал его первым председателем. Сегодняшний Федоров не удостоил правнучку Леденцова ответа.

О необходимости возрождения Общества Нина Дмитриевна писала в администрацию президента РФ. Ответ типа «приняли к сведению» оттуда пришел. Не лезьте с глупостями, не мешайте управлять страной, – читается между строк. Примерно так же ответили академику РАН С.С. Григоряну, дважды писавшему об Обществе президенту России. По словам Луковцевой, к идее возрождения Общества когда-то благосклонно отнесся мэр Москвы Ю.М. Лужков, собиравшийся «предоставить Фонду помещение и вообще сделать все на высшем уровне». Не предоставил – охладел… Загорались и остывали известные депутаты, кинорежиссеры, экономисты, обещавшие помочь с возвратом из-за границы денег. Но когда вчитывались в устав Общества, не позволяющий присвоить ни копейки… тоже остывали.

Пока ноша возрождения «огромного фактора русской жизни» лежит на плечах энтузиастов. К сожалению, пока только они как могут решают задачу приближения к «Довольству» – слиянию личных усилий с общенациональным делом, денежных расчетов – с устремлениями души.